Остров Мертвецов - Кэролайн Пекхам
Уайт протащил меня мимо моей камеры, и я в замешательстве оглянулся на него.
— Это была моя камера, — сказал я ему, хотя он определенно знал это. Он вытащил меня оттуда всего несколько часов назад.
— Теперь это уже не так, — мрачно сказал он, и улыбка тронула его тонкие губы.
Мое сердце бешено заколотилось, когда он провел меня мимо еще нескольких камер и, наконец, связался по рации со своим приятелем в диспетчерской, чтобы тот открыл дверь впереди нас. Я постарался сохранить невозмутимое выражение лица, не позволяя ему увидеть, что я напуган, но внутри я начинал паниковать. Все так долго было одинаково. Днем я не выходил, а в полночь офицер Уайт и остальные отводили меня в траншею, но к трем я всегда возвращался в свою камеру и знал, что они придут за мной снова только следующей ночью. Я мог с этим справиться. Я приспособился к этому. Но эта перемена кричала о том, что все плохо.
Уайт распахнул дверь и втолкнул меня в камеру. — Теперь ты спишь с Красински, — промурлыкал он мне на ухо, и от этого имени ужас проник в каждую косточку моего тела.
Я в отчаянии повернулся, планируя пробиться наружу, даже если из-за этого окажусь в изоляторе. Но все было лучше, чем находиться здесь. Уайт захлопнул дверь у меня перед носом прежде, чем я успел приблизиться, и замок громко лязгнул в темноте.
Мое дыхание вырывалось из груди гулко, под стать тяжелому дыханию человека, находившегося со мной в комнате. Он был самым крупным парнем в этой тюрьме. Двести пятьдесят фунтов мускулов, лысая голова и ряд зубов в серебряных коронках.
— Привет, красавчик. — Я почувствовал, как он подошел ближе и развернулся, когда его громоздкая фигура приближалась в темноте. Я был высоким, но за те несколько месяцев, что я был здесь, я немного похудел, и теперь Уайт позаботился о том, чтобы я еще и постоянно буду получать травмы.
Его рука обвилась вокруг моего запястья, и я с криком ярости нанес удар. Он выплюнул проклятие, когда хрустнула его челюсть. Его хватка усилилась, и его ответный удар опрокинул меня навзничь, а голова закружилась, как на карусели на «Игровой Площадке Грешников». Один из нас сидел в машинке, в то время как остальные четверо крутили ее как можно быстрее, пока нас не начинало тошнить. Сейчас я чувствовал себя так же: мир вокруг меня двигался с невероятной скоростью, но лишь тени на мгновение приблизились, как я заставил себя представить улыбающиеся лица своих друзей. А потом я сосредоточился на той, которая всегда звала меня, — ее смех озарял воздух и заставлял отступать всю тьму.
— Маверик? — позвала Миа, выдернув меня из воспоминаний, и я увидел, как она плюхнулась рядом со мной на диван, недовольно надув губы. Ее нос все еще был красным от удара, который она получила от Роуг, и она раздраженно потерла его, пока я садился, ощущая, как темные мысли окутывают меня. Я не мог сейчас с ней разговаривать, мне нужно было побыть одному. Когда тьма проникает внутрь, она не уйдет, пока я не взгляну смерти в лицо и не обрету в ней новую цель.
— Она дерзкая маленькая сучка, да? — Сказала Миа.
— Мм, — промычал я, когда она оседлала меня, а я смотрел мимо ее головы, пока мое сердце отбивало бешеную мелодию о грудную клетку.
Миа взяла меня за щеку, поворачивая мою голову, чтобы я посмотрел на нее, и мое дыхание участилось от ее прикосновения. Я столкнул ее со своих коленей и встал, протирая глаза руками, и чувствуя, как по коже побежали мурашки, а к горлу подступила желчь.
— Ты в порядке, малыш? — спросила она, подходя ко мне сзади и поглаживая пальцами мою спину.
— Не прикасайся ко мне, — прорычал я, вырываясь и шагая к ближайшему окну, через которое струился дневной свет. Я не был уверен, чего я ожидал от солнца, но, возможно, я надеялся, что оно прогонит некоторые тени, таящиеся в моей душе.
— О нет, у тебя… эпизод (Прим.: Нервный приступ)? — прошептала она, как будто это слово было непристойным, и я стиснул зубы, устав от необходимости все время потакать ей. Но все же делал это. Укусить ее сейчас означало бы только извиниться позже. А у меня действительно не хватало терпения на это.
— Да, — выдавил я. — Мне нужно немного пространства. Может быть, тебе стоит навестить своего отчима сегодня вечером. Я все равно буду на работе.
— Ты уверен, что не хочешь, чтобы я осталась? Я могла бы приготовить нам ванну? — предложила она. — У меня есть несколько новых солей для ванн, есть гималайская, которая предназначена для вытягивания плохой энергии. Думаю, это может пойти тебе на пользу.
Господи, дай мне гребаное терпение святого. Эта девчонка и ее травяная, соленая, вудуистская и кристаллическая хрень меня доконают.
— Нет, Миа. Мне нужно работать, — резко ответил я. Слишком резко. Я обернулся, обнаружив у нее разозленное выражение лица, и глубоко задумался, подыскивая слова, которые мне были нужны, чтобы сгладить ситуацию, прежде чем она уйдет, обливая меня грязью перед своим отчимом Кайзером Роузвудом. — Это всего на одну ночь. Увидимся завтра. Мы могли бы поужинать?
При этих словах черты ее лица смягчились, и она выдавила улыбку, поспешив ко мне и поднявшись на цыпочки, чтобы поцеловать. Я позволил ей, прикусив ее губу, борясь с дрожью, пробежавшей по моей коже.
— Тогда увидимся завтра, — сказала она. — И я оставлю кристалл лунного камня у тебя под подушкой, чтобы ты лучше спал.
— Спасибо, — выдавил я сквозь фальшивую улыбку, и она выбежала из комнаты, а ее дерзкая попка подпрыгивала в платье.
Улыбка мгновенно сползла с моего лица, и я снял с бедра нож, подошел к ближайшему креслу
