Фонарики желаний - Глория Чао
Эрик встаёт на шаг позади, а Стефани берёт сложенный фонарик, завёрнутый в пластиковый пакет.
– Это будет весело, – говорит она, слегка пихая Эрика локтем под рёбра. – И никому не повредит, верно? А может, желание ещё и сбудется, ты же слышал все эти рассказы о фонариках!
После этих слов Эрик осторожно берёт у Стефани фонарик.
– Э-э-э… и как они работают? – спрашивает он меня.
Я беру витринный образец и разворачиваю.
– Ты пишешь желание – или несколько желаний, если хочешь, – маркером, потом раскрываешь фонарик, слегка его встряхнув – ну, как мешок для мусора. Это легче сделать на улице, когда дует ветер, – добавляю я, когда фонарик в моей руке немного дёргается и складывается с одной стороны. Он такой большой, что его трудно раскрыть в замкнутом пространстве с медленными потоками воздуха. Я показываю на топливный брикетик внизу. – Затем поджигаешь его, начиная с углов. Будет легче, если кто-то поможет и придержит фонарик, пока ты это делаешь. Потом поверни фонарик так, чтобы пламя было внизу, держи его за верёвочки и жди, когда он наполнится горячим воздухом, как воздушный шар. А когда будешь готов, приподними его, и он взлетит.
Эрик подозрительно смотрит на меня и на фонарик.
– Ну, наверное, это не хуже, чем китайский альманах[16], или кристаллы, или ещё что.
– Хватит нести негатив, – укоряет его Стефани. – Год назад Бонни пожелала на фонарике, чтобы Джуд её заметил, и с тех пор они встречаются!
В этом я никак не замешана. Бонни не рассказывала мне о своём желании, а если бы и рассказала, то не уверена, что стала бы помогать (когда я однажды попыталась помочь ей расправить фонарик, она на меня накричала и сказала, что сама справится, так что она бы вряд ли захотела, чтобы я лезла в её жизнь).
Стефани поворачивается ко мне.
– Представляешь, родители Эрика не поддерживают его мечту – не хотят, чтобы он играл в баскетбол в колледже! А он же, ну, восходящая звезда! Никто не забивает столько трёхочковых слэмданков, сколько ты, малыш.
Эрик краснеет.
– Я просто хочу, чтобы они меня послушали, – тихо говорит он. – Они хотят, чтобы я сосредоточился на учёбе, но я ведь могу и учиться, и играть. Да и вообще, разве баскетбольная стипендия – это не круто? Даже если ради неё мне придётся играть во время учёбы. – Он вздыхает. – Хотя тебе необязательно выслушивать всю историю моей жизни. Спасибо, – добавляет он и берёт ещё один фонарик с витрины, жестом показывая Стефани, что это для неё.
Стефани улыбается.
– А теперь у нас свидание, – говорит она и берёт Эрика под руку.
– Удачи! – отвечаю я, когда они направляются к кассе. – Да найдут свет ваши желания!
Про себя я снова довольно потираю руки. Может, это и не сработает (иногда у нас с Найнай ничего не получалось, несмотря на все усилия́), но у меня, по крайней мере, есть идея, что можно попробовать сделать для Эрика, пусть даже и минимально.
И для этого мне определённо понадобится мой партнёр. Он будет анонимным дополнением к силам, имеющимся в распоряжении «Фонариков желаний».
Делать что-то, что может спасти магазинчик (и в процессе ещё и помогать кому-то), так приятно, что полностью заглушает чувство вины. А то, что Стефани Ли не ненавидит меня за ту радость по случаю её почти смерти, – отличная вишенка сверху.
7. Патока
Кай
Я прячусь за кустом вместе с Лия́. Ещё раз: я прячусь за кустом вместе с Лия́. Мы касаемся друг друга коленями, дышим одним воздухом, объединены общей целью: узнать, появится ли через три минуты в витрине «Бабл-чай от мистера Тана» чашка. А, нет, уже через две минуты.
Лия́ с самого начала настаивала, что мы должны сохранять анонимность. Когда я соглашался, то даже не подозревал, что это включает в себя «прятаться за очень колючими кустами». Мы оба изо всех сил стараемся не обращать внимания на всю неловкость ситуации. Последний раз, когда мы ходили к мистеру Тану, был последним разом, когда мы ходили к мистеру Тану. Я изо всех сил пытаюсь не вспоминать тот момент «Ты-пойдёшь-со-мной-на-свидание-буэээ» и сосредоточиться исключительно на тёплом, сидящем рядом со мной на корточках комке нервов.
– Тебе удобно? – спрашиваю я, пытаясь отодвинуться подальше. Моя нога цепляется за камешек, и я падаю вперёд, царапая руку о ветки.
– Чьей чудесной идеей было спрятаться здесь? – морщится Лия́.
– М-м… твоей?
Она ухмыляется.
– Знаю. Прости.
Я смеюсь.
– Смотри, – она подталкивает меня локтем и шепчет, – началось!
Мы приседаем ещё ниже и выглядываем из-за листьев. Мистер Тан подходит к окну и переворачивает табличку с «открыто» на «закрыто». Мы затаили дыхание. Ну, точнее, я предполагаю, что она затаила дыхание, потому что я-то его точно затаил.
Медленно, явно колеблясь, мистер Тан идёт к прилавку, берёт с него бумажную чашку с логотипом «Бабл-чай» – буквой B, сложенной из шариков для чая со смайликами сверху, – и ставит её на витрину.
– А-а!
– Тс-с!
– Сам ты тс-с!
Пару мгновений мы молчим, но потом я уже не могу сдерживаться.
– Он это сделал! Ему интересно!
Почему-то кажется, будто это происходит со мной, хотя это совсем не так – да, вот насколько я взволнован.
Мистер Тан наклоняется совсем близко к витрине и смотрит по сторонам, пытаясь разглядеть того, кто всё это затеял.
Мы замираем.
Её левая кроссовка касается моей правой.
Когда он исчезает из виду, мы расслабляемся. Она убирает ногу. Нам вовсе не обязательно так делать, но мы молча уходим гусиным шагом из-за куста в укрытие мусорных баков и деревьев. Мы не останавливаемся, пока не оказываемся совсем далеко от мистера Тана.
А потом одновременно, со стоном выпрямляемся. Мои икры просто горят.
– Ноги у пекарей не очень накачанные, – шучу я. – Ты не думала об этом, когда выбирала такое укрытие?
– Ты мог бы стоять на руках или предплечьях. – Она смотрит на мои руки и, клянусь, слегка краснеет.
Ладно, я её прощаю. К тому же она оказалась права
