Фонарики желаний - Глория Чао
Телефон жужжит, и я резко выпрямляюсь.
Наверное, какой-нибудь спам от магазина, в котором я заказала что-то три года назад, или приложение напоминает, что у меня должны завтра начаться месячные. Хотя… это может быть и сообщение.
Я роюсь в карманах в поисках телефона, пока сердце гулко стучит у меня в ушах. Опять жужжание. Да, мне точно кто-то пишет.
Кай
Есть предложение
Напишем в записке для лунного пряника что-то типа: «В тебя кто-то влюблён! Если хочешь узнать больше, оставь в витрине чашку, когда будешь закрывать лавку завтра вечером!»
Или что-то вроде того
Не знаю
После его сообщений я чувствую, как совесть колет меня ещё сильнее за то, что мы общаемся втайне от родителей. Их вражда, конечно, совершенно смехотворна, но всё-таки.
С другой стороны, эти сообщения слегка облегчают чувство вины за то, что я нашла замену Найнай. Потому что его идея идеальна. Она анонимна – бабушкино правило номер один – и проста. К тому же очень мила (не правило, но приятный бонус).
Лия́́
Замечательно! Мы притворяемся Купидонами так серьёзно!
Кай
Я таращусь на телефон, ожидая нового сообщения (или, возможно, усилием воли призывая его?), но, похоже, зря. Я думаю, не вытянуть ли из Кая подробности, но потом понимаю, что его сообщения и так вполне исчерпывающи. Иногда мне кажется, что я родилась не в то время, потому что переписки вызывают у меня стресс. И дело не в том, что я предпочитаю телефонные звонки (они намного, намного хуже), просто… почему в переписке столько всего тревожного? Сколько ждать, прежде чем ответить… сколько ответных сообщений можно прислать, прежде чем тебе ответят… да и вообще, ждать-ждать-ждать – это так мучительно. Пока я жду, мысли уже успевают пробежать всю дорогу от предположений, что я сказала что-то оскорбительное («Он(а) теперь меня ненавидит?»), до беспокойства, что с собеседником случилось что-то ужасное.
В разговорах с Каем этот стресс почему-то со временем ушёл – но сейчас вернулся в десять раз сильнее, потому что случился бабл-чай, рвота и прочая, и прочая.
Однако потом… он реально пишет снова. И сообщение просто очаровательное.
Кай
Нам нужно кодовое имя для плана?
Типа операция «Купидон»?
Я очень долго думаю над ответом, чтобы ничего не испортить. Хочу согласиться, но при этом сказать, что реально думаю. Через пять минут я наконец-то набираюсь смелости ответить честно:
Лия́
Мне нравится, но, может, возьмём что-нибудь не настолько очевидное?
Кай
Хорошая идея, 008
Лия́
008?
Кай
Счастливое число
Мои большие пальцы замирают над экраном. Довольно мило, только вот я правда не суеверная. Ну, не совсем. Не слишком явно.
Кай
И прежде чем ты ответишь, я знаю, что ты не суеверная
Я не хочу улыбаться, но улыбаюсь. Я уже и забыла, как хорошо он умеет читать мои мысли.
Кай
Так что, какие идеи насчёт кодового имени 008?
Моя нога подрагивает, я пытаюсь придумать что-нибудь умное или смешное. И чуть не смеюсь в голос, когда мне всё-таки приходит в голову одна мысль.
Лия́
Может, «Потенциальный клан Шуэ-Тан»?
Кай
ТЫ СЕЙЧАС СЕРЬЁЗНО?
Лия́
Перебор?
Кай
Уморительно. До сих пор смеюсь. Но это ещё более очевидно, тебе не кажется?
Лия́
Кажется.
Но я должна была это написать
Кай
Естественно
Я представляю, как Кай продолжает смеяться, как глубокие раскаты зарождаются у него в груди и вырываются через рот, и мне очень хочется но-настоящему с ним увидеться. Когда мне удаётся заставить его смеяться, я считаю это огромным достижением, хотя это не какая-то редкость, да и не трудно вовсе. Я просто не могу наслушаться.
Я думаю ещё секунду, затем снова печатаю.
Лия́
Может, операция «Лунный пряник»?
Раз уж мы его используем вместо стрел Купидона?
Кай
Точно!
Просто идеально, а то лук и стрелы – это как-то слишком агрессивно.
Лунные пряники куда ближе к языку любви.
Ну, и к войне тоже, но это было всего один раз
Нет ничего милее, чем любовь Кая к лунным пряникам. Ещё одна причина, почему название для нашей операции вышло идеальным.
Я снова долго раздумываю над ответом. Даже сомневаюсь, нужно ли отвечать, но, с другой стороны, если я промолчу, будет как-то странно. В конце концов я отправляю несколько смайликов: сердце, пронзённое стрелой Купидона, лунный пряник, большой палец вверх.
Хлопает дверь магазинчика, и срабатывает устройство, которое собрал отец: начинают играть первые несколько тактов инструментальной версии песни «Юэлян Дайбяо Во дэ Синь» («Луна означает моё сердце»). Кай говорит, что «Лунные пряники» – это старомодный магазинчик, но нет ничего более олдскульного, чем эта песня. Папа – который вечно что-то мастерит, особенно по технологической части, – обожает её, но включил в своё изобретение в основном из-за резкого контраста: старая классическая песня и современная техника. (Да, это тот же человек, который назвал меня Ли Я, потому что это звучит похоже на американское имя Лиа, – буквально двумя слогами умудрился передать и азиатскую, и американскую грани моей личности.)
Мы с мамой поспешно идём к двери, чтобы поприветствовать посетителей. Я (ожидаемо) отшатываюсь, увидев на пороге Стефани Ли (ту самую, которую укусила пчела) и её парня Эрика, который переходит в выпускной класс в моей школе.
– Стефани! Привет! – Мой голос на один децибел громче и на тон выше, чем нужно. – И тебе тоже, Эрик, – продолжаю уже более-менее нормально. – Я могу вам чем-нибудь помочь?
Мама возвращается на кассу.
– На самом деле да! – весело говорит Стефани. Она тащит Эрика за собой, крепко держа за руку. – Мы хотим купить у вас фонарик.
Наша чрезмерно (и умышленно) пышно оформленная витрина с фонариками вырастает перед покупателями, стоит тем зайти в магазин, и Стефани ведёт Эрика именно туда. С потолка свисают фонарики, работающие на электрических свечах-таблетках (они не для продажи, а исключительно для украшения), а среди
