Непреднамеренное отцовство - Маша Малиновская
— София? — слышу сзади бархатный голос.
Обернувшись, вижу того мужчину, которого мы с сыном встретили в приёмной Нажинского.
— Я Артём — зам Ярослава и начальник службы безопасности «ГеоГорИнвест». И его друг.
— Очень приятно, — улыбаюсь вежливо.
— Позвольте я вас отвезу. Ярослав занят перед важным собранием, а мне всё равно нужно по городу по делам.
— Да неудобно как-то…
— Да бросьте. Что тут такого? Вы же не посторонняя тем более.
Ромка за мной сладко и громко зевает, и я решаю не ждать машину такси. Отменяю заказ в приложении и киваю этому Артёму.
— Буду весьма благодарна. Рома вон уже с ног валится — спать пора.
Он пикает сигналкой и кивает на стоянку на большой чёрный внедорожник.
— Я как раз сестру с племянницей из Воронежа забирал недавно, да так и не снял детское кресло. Ромке будет удобно.
— Ой, да, отлично. Я что-то и не подумала про кресло, — стучу пальцем себя по лбу, а Артём улыбается.
Я присаживаюсь на переднее сиденье, когда мужчина открывает передо мной двери. Приятно, что сказать. Пристёгиваюсь, оборачиваюсь к Ромке, ещё раз убеждаясь, что он тоже пристёгнут надёжно.
Артём садится за руль, включает тихо радио и выезжает на дорогу.
— Как малому Москва? — первым начинает разговор.
— Да он ещё толком ничего не понял. Бывал только на площадке у дома и вот в офисе у… Ярослава.
Не знаю, почему я запнулась и не сказала «своего отца». Как-то до сих пор не могу вслух назвать Нажинского Ромкиным отцом.
— Ничего, подрастёт — освоится.
— Ох, этого я тоже боюсь, — смеюсь в ответ.
Мы едем дальше, Артём что-то рассказывает из дорожного юмора. С ним так легко, что я даже не замечаю, как позади остаётся почти сорок минут, и мы подъезжаем к шлагбауму в жилой комплекс, в котором находится квартира Нажинского.
Машину Артёма, кстати, тоже пропускают без предоставления каких-либо документов.
— Вы тоже живёте здесь?
— Нет, отвечает Артём, но охрана ЖК меня уже хорошо знает. Часто тут бываю.
— Ясно.
— И предлагаю на ты, Сонь, если не против. Часто будем пересекаться, к чему формальности.
— Договорились, Артём, — улыбаюсь ему.
А когда он паркуется у дома, вдруг замечаю, что Ромка всё же вырубился.
— Ну вот, — сокрушаюсь. — Теперь будить придётся, будет сонный капризничать до самого вечера.
— Подожди, может и не придётся. Крепко спит?
— Да, обычно крепко. Но он уже не маленький, я просто не дотащу.
— Я донесу. Надо только вытащить из кресла аккуратно и не разбудить.
Артём, стараясь не шуметь, открывает дверь возле Ромки, отстёгивает ремни в кресле и подсовывает руки под спинку и колени Ромки. Тот только глубоко вздыхает, но не просыпается, когда его вытаскивают из салона.
— Тш-ш, парень, спи, — шепчет Артём, и мы идём к подъезду.
Поднимаемся на лифте, а потом я открываю дверь в квартиру. Бегу закрыть в комнате Ромки шторы, а потом киваю Артёму пройти в детскую.
Он, столкнув аккуратно туфли, мягко ступая, проходит в комнату и аккуратно кладёт Рому на постель. А укрываю сына и выхожу вслед за Артёмом.
— Спасибо, — говорю тихо, прикрывая дверь в детскую. — Если бы уснул в такси, точно пришлось будить бы. А так поспит.
— И тебе немного времени.
— Это точно.
Он идёт к двери, а я вдруг спохватываюсь.
— Артём, может кофе?
Здесь же ничего такого, верно? Это друг и зам Нажинского, в квартире его, как я поняла, гость частый. Насколько в принципе у Нажинского часты гости. Тем более, как я поняла, Ярослав сам попросил его нас отвезти.
— Можно чашечку. Колесить ещё часа четыре не меньше мне, так что не откажусь. Тем более в приятной компании. Всё же лучше, чем из автомата по пути в машине в одиночестве.
Его комплименты лёгкие и ненавязчивые. Они не доставляют дискомфорта, как иногда бывало у меня с бывшими коллегами, а особенно с шефом.
Я варю кофе и ставлю на стол две чашки и вазу с печеньем.
— Мелкий рад отцу? — интересуется Артём.
— Он давно мечтал о папе. Вот только… — я прикусываю язык и опускаю глаза. Не стоит забывать, что это друг Нажинского, а не просто приятный собеседник.
— Вот только Яр — каменная глыба, не приспособленная для нежных детских объятий, — усмехается Артём.
— М… да, — пожимаю плечами.
Обсуждать Нажинского за глаза мне как-то не по себе, и я опускаю глаза в чашку, не зная, что ещё сказать по теме.
— Он просто не умеет иначе, Сонь. Такой вот во всём: человек-льдина. Робот. Ты сама представь: ему в детстве мамка игрушками играть не позволяла. Считала, что его это разбалует.
— Жестоко, — вздыхаю я. — Но это многое объясняет.
— Но людям свойственно меняться со временем и под действием обстоятельств. Поэтому я бы дал ему шанс как отцу. Только ему не говори, что я тебе рассказал, что он живой человек, — подмигивает заговорчески.
— Ладно, — шепчу ему в тон и встаю, чтобы убрать пустые чашки. — А вообще, спасибо за помощь, Артём. Мы тут с Ромкой совсем одни, никого не знаем.
— Обращайся, Соня, — он достаёт из портмоне визитку. — Вот мой телефон. Внеси в память своего и если что, то сразу звони.
Я провожаю его до двери и запираю её. Людмила Васильевна говорила, что сегодня не придёт — внучка приболела. Поэтому я иду готовить Ромке обед. Потом загружаю наши вещи в стирку и даже остаётся минут сорок книжку почитать.
Когда Ромка встаёт, мы идём гулять, потом играем в игрушки в его комнате. Вечером идём смотреть мультики в гостиной, когда вдруг дверь открывается и входит Нажинский.
Наверное, меня это удивлять не должно, он ведь тут живёт. Но за почти неделю впервые вернулся до того, как мы с Ромой легли спать.
— Добрый вечер, — заявляет с порога.
— Привет, папа! — Ромка вскакивает с дивана и несётся навстречу.
Сын подбегает и обнимает Нажинского за ноги, а тот каменеет, будто не знает, что с этим делать. А я задумываюсь, каким теперь будет этот вечер в кругу, так сказать, «семьи».
14
— Мама! Ма-а-ма-а!
Я как раз выключаю воду в душе и вдруг слышу Ромкин крик. Боже, ну что могло случиться?
Обжегся?
Ударился?
А вдруг нож как-то нашёл и порезался?
Внутри всё обдаёт жаром от страха за сына. Я выскакиваю из душевой кабины, хватаю полотенце и кое-как оборачиваюсь, а потом вылетаю из комнаты.
— Ма-ама! — снова кричит Рома.
Скатившись едва ли не юзом по ступеням, резко торможу посреди гостиной, остановившись как вкопанная. Несколько раз моргаю,
