Ким Лоренс - Скандал у алтаря
Себ, чей гнев понемногу остывал, невольно восхитился. Ее поистине королевское достоинство резко контрастировало с божественно спутавшимися волосами и босыми ногами. Его глаза помимо воли опустились ниже, проследив плавные, округлые изгибы ее тела, которые с такой любовью облегало голубое шелковое платье. Она решила сыграть роль жертвы, решившейся на мщение, однако выглядела неотразимой, чарующей соблазнительницей.
– Невеста вас не бросит, – сказала Мари.
– Это извинение?
– Нет, это…
Себ вытащил из кармана требовательно звеневший телефон. Взглянув на экран, он на что-то нажал и положил телефон обратно.
– Я ненадолго.
– Не буду вас задерживать.
Едкий ответ снова привлек его внимание к Мари.
– То, что вы сказали о вашем брате, – правда? Она мгновенно вскинулась:
– Разве по такому поводу можно лгать?
– Разве можно лгать, что я отец вашего ребенка?
– Я вам объяснила.
– Я знаю. Чтобы испортить мне свадьбу, так? – Себ склонил голову и лениво поаплодировал. – Что ж, вы преуспели, и не только в этом. – Он опустил руки и подверг ее пронизывающему насквозь осмотру. – Что именно случилось с вашим братом?
То, что заставило ее решиться на сегодняшнюю выходку.
– Он, он… – Чувствуя, что беспомощно лепечет, Мари сглотнула и заморгала, отгоняя подступившие к глазам слезы. – Марк может провести остаток жизни в инвалидном кресле. Почему вы спрашиваете? Ведь вам все равно.
– Я бы любому в такой ситуации пожелал только выздоровления.
Мари невесело засмеялась.
– Даже тому, кому не повезло и в ком не течет голубая кровь, позволяющая жениться на вашей сестре?
Темные брови Себа сошлись вместе над прямым носом. Он свысока взглянул на нее:
– А ну-ка назад. И полегче на поворотах!
Мари пожалела, что не может выполнить первую половину его распоряжения буквально. Несколько футов между ними, чтобы не чувствовать его подавляющее превосходство, пришлись бы очень кстати, но отступать ей было некуда.
– Кто сказал, что ваш брат помышляет о женитьбе?
Мари скрипнула зубами.
– Не затрудняйтесь, я знаю, что вы сделали.
Себ сардонически ухмыльнулся. Каждый раз, когда она что-то говорила, у него появлялось ощущение, что он все дальше и дальше уходит в лабиринт.
Он медленно, со свистом выдохнул, обуздывая свой темперамент и… желание сжать Мари в объятиях. Искры, проскакивавшие между ними, дразнили его.
Себ знал об этом с того самого момента, как увидел ее в соборе. Он хотел эту женщину. И если он коснется ее сейчас, все остальное отступит на второй план.
Разве не говорят, что нужно верить своему сердцу? Впрочем, в данном случае этот орган никак не влиял на его желания. Но лучше от этого он себя не чувствовал – были только досада и отвращение к самому себе.
– Будем исходить из того, что я не имею понятия, о чем вы говорите.
– Между ними была любовь. – Мари помедлила, отвлекшись – на его щеке дернулся мускул. – Вы… вы… – пробормотала она. Ему стоит носить знак, предупреждающий о том, что женщинам опасно находиться рядом с ним. – Вы положили ей конец, потому что вы высокомерный сноб, который судит о людях, не зная их. У вас нет сердца!
Бросив дрожащим голосом это обвинение, Мари сосредоточила свой презрительный взгляд на его груди… Она прижимает ладонь к его теплой коже, чувствует, как под пальцами бьется его сердце… Видение застало ее врасплох. Донельзя потрясенная, она тряхнула головой, прогоняя его и стараясь не обращать внимания на окатившую ее теплую волну.
Брови Себа поползли вверх. Она была абсолютно неотразима, пытаясь задеть его, со сверкающими глазами и поджатыми губами.
– Если бы между ними существовала… любовь, разве она не преодолела бы все препятствия? Разве в конце концов любовь не торжествует?
Мари обвинила его напрасно, однако Себ был уверен: если бы существовала реальная опасность того, что Флер выйдет замуж за в общем-то неинтересного парня, с которым он познакомился, он сделал бы все, чтобы воспрепятствовать этому. Но он действовал бы тонко.
Воспоминание о том, какую реакцию у Флер вызвал однажды его прямой запрет, заставило уголки его губ поползти вверх.
При виде его улыбки гнев Мари вспыхнул с новой силой.
– Для вас это всего лишь шутка, верно?! – воскликнула она, объятая яростью. – Вам не хватает смелости признать, что вы натворили, потому что мой брат не окончил подходящую школу и вкалывал, чтобы добиться хоть чего-то. В отличие от вас, которому все было преподнесено на серебряном блюдечке. Даже не пытайтесь опровергать это!
Себ невесело усмехнулся:
– Я и не собирался.
Мысль о том, что ему нужно объяснять свои поступки рыжеволосой ведьме, у которой своих грехов хватает, оскорбляла его.
– До того как Флер пригласила его домой, чтобы познакомить с вами, у них все было хорошо.
– Каждый день чьи-то отношения заканчиваются, – нетерпеливо оборвал ее Себ. – Вы решили, что я разбил сердце вашего брата. Вы заблуждаетесь. А что касается аварии… У меня весьма смутные представления о том, почему я виноват в ней. С ним произошел несчастный случай?
– После того как Флер сказала, что между ними все кончено, Марк приехал ко мне. Он был сам не свой. Если бы ему было все равно, он не стал бы пить.
– А он пил?
Услышав презрение в его голосе, Мари поспешила встать на защиту брата.
– Просто выпил немного больше нормы.
Себ отреагировал улыбкой, в которой сквозило пренебрежение.
– К тому же был туман. – Ее голос упал. Мари знала, что оправдания брату нет. – Обычно Марк не пьет. В тот вечер он выпил из-за вашего вмешательства. Если бы не вы, ничего такого не случилось бы!
Мари закрыла глаза и зажала уши, чтобы не слышать его насмешливый голос, потому что это было невыносимо.
Себ смотрел на Мари. Она начала покачиваться взад-вперед с закрытыми глазами. Неожиданно он понял, что тревожится за нее. Тревогу Себ не желал испытывать.
– С вами все в порядке? – грубым голосом спросил он.
Мари распахнула голубые глаза. Они сверкали от непролитых слез и отвращения к нему.
– Не переживайте, я не собираюсь снова хлопнуться в обморок. – Она всхлипнула и потерла ладонью влажные глаза.
Хотя Себ был уверен, что женские слезы оставляют его безучастным, в нем что-то дрогнуло. Он ощутил легкое… беспокойство. Нет, это слово не совсем верно отражало то, что он испытывал. Он поспешил отмахнуться от предположения, что ее всхлип задел в нем какую-то струну, заверяя себя, что у него нет струн, которые можно задеть.
– Сядьте! – велел он, скрывая тревогу.
Проявление участия к человеку, который намеренно привнес хаос в его жизнь, было бы доказательством иррационального мышления, а Себ считал, что руководствуется исключительно логикой.
