Ким Лоренс - Скандал у алтаря
– О да, это просто обморок, ничего серьезного. Она приземлилась на чью-то шляпу.
– Спасибо, дальше я справлюсь сам.
– Ты уверен, Себ? Я мог бы остаться.
Мужчины заговорили шепотом, и Мари не разобрала, о чем идет речь. Дверь открылась и закрылась.
– Вы вполне можете встать. Я не сомневаюсь, что вы притворяетесь.
В голосе звучала скука. Мари возмутилась. Ничего она не притворяется!
– Где я?
Девушка медленно повернула голову и поняла, что ее голова лежит на пыльной подушке. Стиснув зубы, она открыла глаза. Казалось, к ее ресницам подвесили груз. Ей пришлось несколько раз моргнуть, чтобы сфокусировать взгляд на разговаривающем с ней мужчине. Кроме них, в комнате никого не было. Он стоял у окна с витражным стеклом. С улицы проникали солнечные лучи, освещая его лицо голубым мерцающим светом.
Даже без светового шоу лицо у него было примечательное. Комбинация высокого и широкого лба с прорезавшими его морщинами, аристократических скул и чувственных губ была завораживающей. Однако его тяжелый мрачный взгляд едва не заставил Мари запаниковать.
– Ну и что означают ваши слова? – протянул он.
Воспоминание о том, что предшествовало ее обмороку, во всех подробностях вспыхнуло в голове.
Она сделала это. В самом деле сделала… О боже!
Разве она не должна ощущать триумф или хотя бы мстительное удовлетворение? Но удовлетворения не было.
Стараясь оставаться спокойной, Мари облизнула губы кончиком языка и прочистила горло.
– Разве вы не должны жениться?
В замкнутом помещении от окружающей его ауры мужественности некуда было деваться. По ее коже начали бегать мурашки.
– Должен. Был.
Мари, досадуя на своевольные гормоны, с трудом отвела взгляд от горла Себа – верхняя пуговица его рубашки была расстегнута, узел галстука растянут.
– Вы хотите сказать, что вы не…
– Свадьба не состоялась. Разве вы преследовали не эту цель? – Он поднял бровь.
Мари опустила ресницы, чтобы скрыть отражавшиеся в глазах чувства, вызванные пронзительным взглядом Себастьяна. Она хотела унизить его так, как он унизил ее, и не задумывалась о последствиях. Мари весьма смутно представляла, как она сбросит его с пьедестала или по крайней мере заставит осознать, что у него нет прав вмешиваться в жизнь близнецов Джонс.
Н-да, не сработало…
Этот тип непоколебим, и дело не только в его железобетонной мускулатуре. Он словно отлит из стали. Понимая, что она начинает откровенно на него глазеть, Мари сделала глубокий вдох и села. Она обеими руками откинула пламенеющие пряди с лица и спустила ноги на пол.
– Не совсем.
– Тогда чего вы ожидали? – Она пожала плечами. На его худой щеке дернулся мускул. – Значит, далеко вы не загадывали?
– Мне даже в голову не могло прийти, что она упустит такого богатого мужчину, как вы. – Мари услышала его резкий вздох, с вызовом посмотрела на него и добавила: – И мне не жаль.
– Вы это уже сказали. Но все может измениться.
Это было предупреждение, хотя говорил он достаточно дружелюбно. Мари внезапно стало холодно и она обхватила себя руками, чтобы согреться.
Себ не думал, что она может побледнеть еще сильнее, но это случилось. Ее кожа была прозрачной, и это завораживало… или дело было в нем самом? Он отмахнулся от этой мысли. Если он признает, что в броне его контроля есть брешь, значит, тем самым признает, что у него есть и слабости. Еще в молодости, когда его сверстники позволяли девушкам себя дурачить, Себ гордился тем, что женщины нажимают лишь на те кнопки, на которые он позволяет им нажимать. А ведь он уже давно не юноша.
Ее округлый подбородок с намеком на ямочку вызывающе приподнялся, выразительные глаза засверкали.
– Это угроза?
Себ любовался, как изгибается тонкая бровь. За исключением губ, черты ее лица были тонкими и изящными, и это составляло соблазнительный контраст.
– Ах да, вообще-то это был риторический вопрос. Я не совсем идиотка. Если вы хотите, чтобы меня арестовали, то пожалуйста.
Себ перевел взгляд на руки, которые она протянула, скрестив их в запястьях.
– Вообще-то наручники не в моем стиле, – заметил он. – Но, может, в вашем?
Какой у него стиль?
Стоило этому вопросу возникнуть в мозгу, как перед глазами Мари замелькали разнообразные и далеко не приличные картины. Ее обдало жаркой волной.
Зачем она об этом подумала?
Ощущая, как щеки пылают от стыда, она отвела глаза в сторону, чтобы не смотреть на его руки с длинными красивыми пальцами. Интерес к ним иначе, как нездоровым, назвать было нельзя. Мари потирала запястья, старательно отгоняя упрямо возникающие в голове и не имеющие права на существование образы. Ни в одной из воображаемых сцен она не пыталась высвободиться из плена этих рук.
– У вас отвратительное воображение, – заявила она.
– Кто бы говорил, Мари…
– Вы грубиян.
– Похоже, вы получаете удовольствие, – усмехнулся Себ. – Вы оказались правы, однако люди могут сказать, что удача просто повернулась к вам лицом. Вы могли бы выкинуть ваш фокус, а затем выяснить, что на самом деле я добрый и душевный человек. Вообще-то я глубоко польщен тем, что произвел на вас такое впечатление шесть лет назад.
Мари рассмеялась – намеренно грубо и презрительно – и… опустилась на колени.
– Я помню вас так же, как посетитель ресторана – то блюдо, которым отравился. – Ее локоны упали на плечи и запрыгали, что заставило Себа зачарованно уставиться на них, пока Мари искала что-то под диваном. – Где мои туфли? – поинтересовалась она. – Я хочу домой.
– И все?
Она отчаянно пыталась скрыть накативший на нее страх, от которого ее пробрала дрожь.
– Вы не посмеете меня остановить. – Она прикусила полную нижнюю губу и взглянула на него из-под полуопущенных ресниц, ненавидя свой неуверенный голос.
– Вы задолжали мне по крайней мере объяснение, или я не прав?
– Я вам ничего не должна! – огрызнулась Мари.
– Вы всерьез считаете, что можете выкинуть такой фокус и спокойно уйти? – спросил Себ, поворачиваясь к окну, о которое беспомощно билась бабочка. Он открыл его, подтолкнул бабочку к свободе, после чего снова повернулся к Мари, которая следила за каждым его движением. – Вас кто-нибудь надоумил?
Девушка заморгала. В том, как двигался этот мужчина, было что-то гипнотическое.
– Я не понимаю, о чем вы. А нет, понимаю! Вы один из тех, кому враги мерещатся за каждым углом. – Она одарила его снисходительной улыбкой. – Кажется, это называется паранойя.
– Вы надеетесь, что я поверю, будто через шесть лет – шесть! – вы решили отплатить мне только потому, что я испортил ваш грязный уик-энд с женатым любовником? – Себ поморщился, вспомнив Адриана, который ныне был уже бывшим мужем Элис. – Скажите, время и опыт улучшили ваш вкус?
