Собственность Короля - Айя Субботина
С ним мне нравится абсолютно все, даже то, что еще только предстоит попробовать.
— Тогда вырубай хорошую девочку, — это звучит как приказ. — Здесь только ты и я — больной ублюдок, которого ни одно твое желание, в какой бы форме ты его не высказала, не испугает.
— Хочу… — Все равно спотыкаюсь.
Влад сильнее сжимает пальцы на моем затылке, успокаивает, как будто моему телу нужна эта маленькая доза контроля, чтобы окончательно покориться.
Вспоминаю, как он адски дразнил меня, проводя языком по развилке между разведенными пальцами. В голове туман. Боже.
— Полижи меня, Грей, — вырывается из моего рта.
Небо не падает на землю.
Грей не превращается в ванильного единорога и не падает в обморок.
Только его глаза становятся почти черными, распутными.
Такими… как будто вот так и должен выглядеть Первозданный Грех.
— Я тебя так языком выебу, что ты охрипнешь, — обещает Влад.
Цепляет пальцами мой свитер, стаскивает его, бросает куда-то в сторону. Я сама подмахиваю бедрами, помогая снять с меня джинсы, боже, сразу вместе с бельем.
Я даже застесняться толком не успеваю от осознания, что стою перед ним совсем голая.
Грей подхватывает меня под руки, вжимает лопатками в стену и заставляет вытянуться на носочках так, чтобы моя грудь оказалась прямо у него перед глазами. Соски моментально твердеют просто от того, как жадно он «целует» их взглядом.
Нервно сглатывает, вдруг напоминая, что тоже живой человек и мы оба делаем что-то новое и только друг с другом.
Это успокаивает, расслабляет и распаляет одновременно.
— Обязательно кончу сюда в следующий раз, — кончиком языка дотрагивается до соска, заставляя меня дернуться, как под электричеством. — Просто на хер места живого на тебе не оставлю, Золотая ленточка.
Со стоном вжимает губы.
Втягивает его в рот жадно и сильно.
Прикусывает, одновременно чуть крепче фиксируя на стене мое беспомощное тело.
Господи боже.
Я стону, прошу еще.
Грей переключается на второй, покрывает его слюной, легонько дует, превращая буквально в один оголенный нерв.
Перекатывает во рту, закрывает глаза, так, что его невозможно длинные ресницы в этот момент кажутся особенно трогательными, потому что отбрасывают тени на покрасневшие щеки.
Господи, этот мужик ругается матом и трахается как порнозвезда, но он краснеет от возбуждения!
Меня это разрывает.
Влад отпускает мои руки, дает мне несколько секунд расслабления.
Просто выдохнуть и вдохнуть, прежде чем выкручивает мой сосок языком, одновременно проталкивая ладонь между ног.
— Не зажимайся, — чувствует, что мои бедра инстинктивно сдвигаются. — И выключи на хрен голову.
Я послушно расставляю их снова.
Грей слегка надавливает пальцами.
Потирает там, как будто дает мне привыкнуть к первой, совершенно новой ласке.
Медленно проводить средним пальцем по щели между складками.
Я вздрагиваю, от стыда роняю голову ему на грудь.
— Ань, ты мокрая… — растягивает слова как будто выдает страшную тайну.
Нажимает сильнее, разводит складки в сторону.
Заставляет меня поднять голову и смотреть ему в глаза.
Странно, что я от стыда до сих пор не превратилась в лужу ванильного сиропа.
Кончиком пальца находит клитор, надавливает.
Меня выкручивает от жжения внизу, такого сладкого и острого, что по телу прокатывается судорога.
— Смотри на меня, поняла? — еще один приказ. — Смотри, как я тебя трахаю языком.
Опускается на колени, забрасывает мою ногу себе на плечо, разводит мои бедра так легко, как будто играет с куколкой.
Пробегает пальцами от лодыжки до колена, сжимает руку на бедре, вдавливает пальцы в кожу, сильнее и злее.
Целует в живот, ниже, под пупком.
В том месте где складка бедра. Жадно втягивает в рот тонкую кожу, сосет и выпускает с громким влажным звуком. Довольно потирает маленький кровоподтек. Хочу такие везде — маленькие дурные метки Грея на моей коже, о которых будем знать только он и я.
Разводит мои складки двумя пальцами.
Я беспомощно трусь бедрами об стену.
Запускаю руку ему в волосы.
Мысли отъезжают, когда Грей, глядя мне в глаза, выставляет язык и кончиком, только краешком, притрагивается к клитору.
Мой живот пульсирует. Горло наполняется нервами и стоном.
Это так сладко, что хочется закрыть глаза и улететь, но смотреть на эту порнографию в исполнении самого крутого Грея на свете, хочется не меньше.
Смотреть, как его язык лижет меня с маленькой амплитудой, просто бьет в самое чувствительное место.
Как он вдруг вбирает мои складки ртом, делая еще более мокрой от его слюны.
И снова раскрывает, вылизывая снизу вверх.
Отстраняется, дует, выводя меня в оцепенение, хватает клитор губами и — черт бы его все! — сосет!
— Вла-а-ад! — Ору я.
Просто ору. Потому что чувствовать и видеть одновременно — это как два оргазма в одной сахарной бутылочке.
Ничего лучше в этой жизни быть не может.
— Кончай мне в рот, Аня, — ухмыляется этот порочный гад, сжимает мою промежность губами и так жестко всасывает сразу все, что мое сердце на мгновение замирает.
И лопается.
И я просто взрываюсь следом, как будто его язык только что затолкал в меня взведенную бомбочку абсолютной эйфории.
Глава сорок восьмая: Влад
До кровати, блядь, целых две грёбаных лестницы.
Я проклинаю себя за то, что нарушил данное себе же обещание все-таки начать прелюдию в постели. Но когда засунул язык ей в рот и представил, что уже сегодня буду точно так же долбить в нее членом — мысли отъехали от реальности.
Она так сильно потекла мне в рот, что пришлось глотать.
Глотать — и дуреть от ее вкуса, реально, блядь, абсолютно точно сливочно-кокосового, как будто я вусмерть упился какой-то попсовой пина-коладой.
Хорошо, сука, что джинсы все еще на мне и мозг фиксирует эту мысль вместе с той, другой, самой важной — надо-просто-медленнее.
— Грей… ты… фантастика… — стонет Аня, когда беру ее на руку и несу в спальню.
— Фантастика — это ширинка на моих джинсах, — не могу не пошутить.
Опускаю ее на кровать.
Нимфетаминка слегка шипит, когда ее раскаленная кожа контактирует с прохладным покрывалом.
Приподнимается на локтях, смотрит, как я становлюсь на колени между ее раскинутыми ногами. Наблюдает, пробегает языком по искусанным губам, просто, мать его, ловит каждое движение.
И это просто пиздец заводит.
Эти розовые щеки и ее рваное дыхание с которым она разглядывает как я приспускаю джинсы, оттягиваю резинку трусов, достаю член.
— Ты меня глазами дрочишь, Золотая ленточка.
— Хочу посмотреть, как ты сам это делаешь, — раскрывает свои чертовски охуенные мысли.
Ладно, детка, еще бы я отказался подрочить для тебя.
Тем более, что завестись
