Сильвейн Рейнард - Искупление Габриеля

Рейчел молча обдумывала услышанное. Она даже закрыла глаза. Ей казалось, что ее плечи освобождаются от чудовищного груза.

Неожиданно она почувствовала, что вновь может свободно дышать.

– Договорились.

Эрон крепко обнял ее:

– Я люблю тебя.

А в другой части дома, в ванной, примыкавшей к хозяйской спальне, Джулия стояла возле столешницы с умывальником и смотрела, как Габриель чистит зубы.

– Твой отец гордится тем, что у нас будет ребенок, – сказала она.

Габриель кивнул, продолжая водить зубной щеткой.

– Это значит, он гордится, что мы с тобой занимались сексом и ты смог меня оплодотворить. Как ты думаешь, существуют футболки для дедушек? Я имею в виду, с рисунком, который бы выражал эти чувства?

Габриель поперхнулся. Он закашлялся и склонился над раковиной, сплевывая пасту. Джулия похлопала его по спине.

– Что с тобой? Говорить можешь?

Он сплюнул, а затем громко расхохотался.

– Футболки, – бормотал он, вздрагивая от смеха. – Как тебе такое в голову пришло?

– Не мне. Я ни от кого не слышала, чтобы мной гордились за успешный секс с тобой. Ричард первый это сказал. Мой отец говорил, что рад за нас. Но он не сказал, что гордится нами.

Габриель прополоскал рот, промыл зубную щетку и положил на полочку.

– Первым про гордость сказал я. Помнишь?

Супруги переглянулись.

– Да, ты говорил, – усмехнулась Джулия. – Мне показалось, что дядя Джек обрадовался. Но разговор был какой-то странный. Такие вещи все-таки лучше сообщать не по телефону.

– И что Джек тебе сказал?

– Поздравил меня, а затем прочел целую лекцию.

– О чем? – удивился Габриель.

– О необходимости защищать себя и ребенка. Я заверила его, что с этим все в порядке. Тогда он спросил, что делаешь ты для нашей защиты.

– И что ты ему ответила?

– Сказала, что ты очень внимателен ко мне. Везде со мной ходишь, даже на прием к врачам. А Джеку это показалось недостаточным.

Габриель нахмурился:

– Ты спросила, что он сам считает достаточным?

– Спросила, но он почему-то сразу замолчал и вообще ушел от прямого ответа. Может, опять что-то связанное с Саймоном и Натали?

– Сомневаюсь. Тогда бы он сказал без прелюдий.

– Наверное. – Джулия растерянно покачала головой. – Он пообещал, что будет следить за нами. Я поблагодарила Джека за любую помощь с его стороны. Очень уж странный был у нас с ним разговор.

– Он и сам странный – твой дядя Джек. Может, он решил припугнуть Грега Мэтьюса, чтобы тот предоставил тебе декретный отпуск?

– Профессор Мэтьюс и так мне все подписал. Вмешательство дяди Джека не требуется. – Джулия улыбнулась и вышла из ванной. В спальне она встала у окна и посмотрела на беззвездное небо.

Габриель любовался женой. Сквозь старомодную ночную сорочку были видны ее длинные стройные ноги, округлившиеся бедра и ягодицы. Габриель погасил свет, подошел к Джулии и встал у нее за спиной. Его опытные пальцы играли с прядями ее волос.

– Наша новость ударила по Рейчел, но моя сестренка справилась. Я так думаю. – Он взял Джулию за руку и опустил руку на живот, в котором рос их малыш.

– Они с Эроном так стараются, и никаких результатов. А мы никаких усилий не предпринимали, и уже четвертый месяц.

Габриель наклонился и уперся подбородком в ее плечо:

– Не совсем так. Тут не обошлось без Божественного вмешательства.

– Ты серьезно в это веришь?

– А разве ты не веришь? – спросил он, напрягаясь всем телом.

– Верю. Но я чувствую себя виноватой. Мне кажется, это несправедливо по отношению к ним.

– Я понимаю, как им сейчас тяжело. Но, кроме моральной поддержки, мы вряд ли сумеем им помочь. – Габриель поцеловал ей затылок и прижался к ее спине. – Ты рассказывала Рейчел, при каких обстоятельствах мы впервые встретились?

– Нет. Это слишком драгоценные воспоминания, чтобы рассказывать о них. И… слишком болезненные.

– А теперь могла бы рассказать?

– Пусть это останется нашей тайной. У тебя замечательная семья, но вряд ли они поймут. Мой отец, если бы узнал, схватился бы за дробовик.

– Возражение принято. – Габриель стал гладить ей волосы. Прикосновения были очень нежными, но Джулия вдруг резко дернулась. – Прости, дорогая, – прошептал Габриель. – Совсем забыл про твой шрам.

– Нет, мне не больно. Просто как-то неожиданно.

Габриель снова стал гладить ее волосы, старательно избегая шрама.

– Шарон иногда бывала очень доброй и внимательной ко мне, – сказала Джулия, проглотив комок в горле. – У нее случались светлые промежутки, когда она не пила и рядом не было ее очередного дружка. Она водила меня в зоопарк, угощала сластями. Бывало, она разрешала наряжаться в ее платья и делала мне взрослые прически. Я так радовалась.

Рука Габриеля замерла.

– У моей матери тоже бывали светлые промежутки. Жаль, что нельзя навсегда стереть все горестные воспоминания. Шарон причинила тебе много душевной боли.

– До сих пор не понимаю, откуда брались эти светлые промежутки. Они неожиданно наступали и так же неожиданно кончались. Уж лучше бы их совсем не было.

– Согласен. Особенно в детстве. Ты привыкла к бесконечным тучам и дождю. И вдруг – яркое солнце. Мир играет всеми красками. Ты веришь, что теперь так будет всегда, а через пару часов – снова серые небеса и холодные струи. К сожалению, мне это очень хорошо знакомо.

– Мы с тобой многое преодолели, – сказала Джулия, поворачиваясь к нему.

– Согласен.

– И та история с Саймоном меня больше не пугает. Мне кажется, я действительно оставила прошлое позади.

Габриель выругался сквозь зубы:

– Этому подонку повезло, что у него папочка сенатор. До сих пор жалею, что не прибил его окончательно и не проучил его подружку. Твой дядя Джек не хотел, чтобы мы оставляли их безнаказанными.

– Прошлое осталось в прошлом, – сказала Джулия, кладя ему руку на грудь. – Саймон собирается жениться. Джек говорил, что Натали уехала в Калифорнию.

– Чем дальше, тем лучше.

– Не знаю, буду ли я хорошей матерью, но я точно знаю, чего не должна делать.

Габриель нежно погладил ее живот:

– Хорошая мать начинается с хорошего человека. А ты, Джулианна, лучший человек из всех, кого я знаю. – Он поцеловал ее. – Знаешь, когда я попадаю в этот дом, то всегда вспоминаю, каким он был раньше, при Грейс. Когда он был ихдомом. У нас с тобой может быть такой же. Дом, полный любви и счастья. Ведь на нас излилось столько милосердия… – Габриель замолчал. – Я очень счастлив, что мне есть с кем строить наш дом.