Пат Бут - Майами
В ушах прозвучал клаксон. Она повернулась к воде. Прямиком к острову направлялась лодка. Проклятье, какой-то турист пытался пристать к берегу. Она приготовила слова отказа. А затем увидела его за рулем. Питер… Добрался по воде… Она вскочила, что-то ему крича. Куда девалась ее бесстрастность леопарда? Она прыгала, как влюбившаяся школьница, хотя и старалась сдерживать свои эмоции.
— Бросай мне веревку! — крикнула она.
— Нет, я сам справлюсь.
Лодка развернулась всем корпусом, проревела, двигаясь задним ходом, успокоилась и остановилась в половине дюйма от причала.
— Очень аккуратно, — проговорила Криста, улыбаясь ему. — Неплохо причалил.
Держа веревку в руках, он выскочил из судна и проворно завязал узел.
Затем очутился в ее объятьях.
— О, Питер, — прошептала она, тая от блаженства.
— Криста, ты колдунья, — пробормотал он, уткнувшись ей в шею. Потом: — Мне надо покрепче привязать лодку.
— Привяжи покрепче меня.
— Веревкой?
— Свидетельством о браке.
— И ты хочешь провести остаток жизни с таким бимбо от бизнеса, как я?
Криста улыбнулась, уткнувшись ему в грудь.
— О, я скоро позабочусь об этом маленьком недостатке, — промурлыкала она.
Потом откинулась назад и поглядела на него. Да, похож. Удивительно, восхитительно похож на мужчину, которого она любила когда-то.
— Ты выглядишь чудесно, как греза, — сказал он.
— Как та самая, которую потом разрушает действительность? — Она улыбнулась, говоря это.
Он рассмеялся. Ничего не забыла.
— Та самая, которую потом подтверждает действительность. Мне пора выбрасывать свою книгу.
Губы ее растянулись в улыбке.
— Тебе пора выбрасывать всех моих соперниц. А можно мне влезть на борт твоей лодки? Устрой для меня экскурсию.
— Какую ее часть тебе хочется увидеть в первую очередь?
— Спальню.
— На судне это называется каюта.
— Пусть так. Короче, место, где ты занимаешься любовью.
Она почувствовала, как он вздрогнул. М-м! Это хорошо. Она нащупала его выключатель. Теперь она могла включать, когда захочет. Как сейчас. Как всегда.
Они вскарабкались на борт. Он прошел в кают-компанию. Она шла за ним следом. Он повернул к ней лицо, темно-коричневое после долгой дороги из Ки-Уэста. Майка цвета хаки и такие же шорты подчеркивали загар. Питер выглядел худым, жилистым и голодным. Его глаза шарили по ее почти голому телу. Улыбаясь, она наблюдала за произведенным эффектом, который отразился в его глазах.
— Тебе нравится? — прошептала она.
Он кивнул. Его глотка содрогнулась, когда он сглотнул. Она увидела, как твердеет его плоть. Шагнула к нему. Ее руки протянулись к ремню, что держал его шорты, однако он знаком попросил ее остановиться.
— Нет, — сказал он хриплым от желания голосом.
Она остановилась. Вздрогнула. Он взял инициативу в свои руки.
— Сними бикини.
Дрожащими пальцами она исполнила его просьбу. Трусики упали на тиковый пол каюты. Она заглянула ему глубоко в глаза, наполняя их любовью. Он смотрел вниз, на то место, которое она обнажила. Светловолосый треугольник сиял в муаровом свете каюты. Она выдвинула одну ногу вперед, другую отставила назад, и розовый цветок ее губ любви светился среди пушистых волос словно драгоценности в футляре. Губы уже разомкнулись, уже блестели, уже приготовились принять его. Ее рот открылся, она учащенно дышала, застыв на месте.
— Пойдем в спальню?
— Нет, здесь, — ответил он.
Его лицо оказалось совсем рядом, когда он шагнул к ней, протянул руку и положил ладонь на ее пылающее лоно. Провел указательным пальцем вдоль щели, скользнул внутрь, остановившись ненадолго на нежном узелке похоти. Нажал на него, осторожно, нежно, потом начал водить в разные стороны, а она повторяла его движения, мотая головой в страстном блаженстве.
— Оооооооо! — стонала она. Его палец задвигался проворней. Она прижималась к его руке, желала, чтобы Питер вторгся в нее своими пальцами, телом, своей любовью. Он услышал ее желание. Его губы прижались к ее рту. В следующий миг поцелуй оборвался. Питер опустился на колени, прижался головой к ее бедру. Рот оказался напротив ее ненасытного треугольника.
— Питер! — пробормотала она.
Он приблизился. Она почувствовала, как его дыханье овевает ее. Она раздвинула ноги, приготовившись к его прикосновению. Ее руки обхватили его голову, стали гладить по волосам. Затем он высунул язык и лизнул ее. Кристе показалось, что по ней прошлась кисть с краской под названием радость. Этот восхитительный мазок проник прямо в ее мозг. Питер потянулся в дальнюю часть лона и двинулся по нежной розовой щели не спеша вперед, раздвигая губы любви, пробуя их вкус, смачивая своей слюной и взамен увлажняясь соком ее страсти. Вперед, еще вперед двигался его язык, пока не остановился возле крошечной дирижерской палочки, которая управлялась оркестром радости у Кристы. Там он и остановился, покачиваясь над маленьким узелком экстаза, скользя с осторожностью, оскальзываясь во влажной жаре, лаская и любя его. Она напрягла бедра и крепче прижалась к нему.
И вот он повторил это снова. Язык направился назад, вторгаясь все глубже в ее плоть, потом снова поднялся между ее розовыми губами до самого верха, и снова двинулся назад в восхитительных повторах. Он хлестал по ней долгими, жесткими ударами, напрягаясь все сильней. Голова его хозяина откинулась, глаза закрылись, и он целиком отдался ее усладе.
— Милый, — промурлыкала она. — Полижи еще так, не останавливайся. И никогда вообще не останавливайся. — Ее руки протянулись к его голове, как бы подчеркивая слова. Криста включилась в его ритм, сначала просто сопровождая его, но потом стала постепенно его контролировать, направлять, пока он в конце концов не превратился в заложника ее страстной скачки. Она насаживалась на его язык, раскидывала ноги все шире и шире, открываясь ему. Волны удовольствия пробегали по ней. Ее шлюзы открывались все шире, готовые пролить запруженные реки ее желания на его губы.
Он протянул руки вперед, чтобы сохранить равновесие, схватил ее напрягшиеся ягодицы. Привлек ее к себе еще теснее, обрушивая ее мягкое, влажное лоно себе на лицо, терся о него, и она снова и снова надвигалась на него. Язык превратился теперь в кинжал, вонзившийся в ее недра, он уже больше не лизал и не хлестал. Он вторгся в ее мускусные глубины, наслаждаясь жарким, запретным вкусом любимой женщины. Все лицо его вдвинулось в нее. Он с трудом дышал в разливе ее страсти, среди шелковистых губ и бархатной сердцевины. Он двигался из стороны в сторону, зарываясь в ее похоть, отчаянно стремясь заключить с ней союз их тел — извечную цель любви. Он стонал, огорченный, что тело его не может слиться с ней до конца. Ему хотелось навсегда остаться в том теплом океане, в который она превратилась. Он опустился еще ниже и прижался, надавил изо всех сил, и она в ответ тоже надвинулась на него, вложив в это все свои силы. И все-таки он ухитрился двигаться в скользкой зоне сжатия, отчаянно пытаясь ухватить немного воздуха для легких и вдыхая одновременно аромат ее сердцевины, стремясь, чтобы она посильнее проникла в его душу, а этого он желал особенно страстно.
