В ритме сердца (СИ) - Майрон Тори
А дальше… она делает то, что ещё минуту назад я говорил, что не сумеет сделать, — удивляет.
— Боже… он… такой… — еле слышно лепечет она, в одно мгновенье из развязной, самоуверенной, до умопомрачения горячей красотки превращаясь в оторопелого ребёнка, только что распаковавшего рождественский подарок, о котором мечтал целый год, и теперь боится даже прикоснуться, дабы не сломать или не испачкать.
И пока она неотрывно изучает мой член, дерзко покусывая свои губы, в синих радужках её сверкающих глаз пролетает целая буря противоречивых эмоций: восторг, страх, вожделение, шок, любопытство… В общем, там сумбур невообразимый. И я бы с радостью посмеялся во всех голос от столь поразительной для девушки её профессии реакции на мужской половой орган, да только смех мой неумолимо превращается в рваные стоны наслаждения, что доставляет мне, мать её, один только восхищённый взгляд дикарки.
Когда же Лина наконец решается плотно обхватить мой твёрдый, как сталь, член кольцом из своих пальцев, приступив ритмично ласкать его по всей длине, я полностью откидываюсь на спину и сжимаю в кулаках простынь, чтобы уже в первые же секунды её прикосновений не улететь в открытый космос.
В моей жизни секса было очень много, всякого разного, с неисчисляемым количеством самых различных женщин, которые в самом деле боготворили меня и делали всё возможное и невозможное, чтобы доставить мне удовольствие. Но никто из них, ни одна даже самая опытная и изобретательная любовница не сравнится с моей сумасбродной кошечкой, что изящно разместилась у моих ног, оттопырив свою упругую сладкую попку, и сжимающими, распутными движениями своей ладошки начисто стирает всех, кто был до неё, немедля укрощает моего монстра, взрывает под кожей горючую смесь истомы, но так и не возвращает мне способность к ясному мышлению. Я по-прежнему пьян, одурманен, катастрофически болен ею. Но, бля*ь, сейчас я в полной мере осознаю, как же охренительно приятно, горячо и страстно будет происходить моё лечение.
Мне просто нужно больше. Гораздо-гораздо больше. И всё пройдёт.
— Лин…
— Хочешь больше, Адам? — не позволяя мне договорить, дикарка произносит вслух мои мысли. Плотоядно ухмыляется и, останавливая руку на пульсирующей похотью головке, поглаживает её большим пальцем медленными круговыми движениями. — Хочешь ощутить мой язык на своём члене?
— Да, — отдаю последние силы, чтобы ответить коротко, со снисхождением, слегка поддаваясь бёдрами вперёд.
— Вот так?
С моих уст срывается жёсткое шипение, когда она смещает ладонь чуть ниже и начинает кружить по головке языком.
— Чёрт… Да… Больше, — хрипло выдыхаю я, наполняясь экстазом до вспыхивающих звёзд под веками.
— Так? — её язык ловко перепрыгивает к самому основанию, начиная оттуда плавно скользить вверх, задевая своим жаром и нежностью каждую вздувшеюся венку на члене. Она лижет его прямо как леденец, которым не собирается ни с кем делиться. С неподдельным наслаждением, с аппетитом, с жадностью и нихрена не по-детски. В её пылающих зрачках плещется такая же жажда, что сводит мышцы внизу моего живота судорожным спазмом. И от картины её откровенного кайфа мне крышу сносит напрочь.
Я не сдерживаюсь и порываюсь сгрести в кулак её волосы, чтобы насадить её рот на себя до самого упора, но Лина успевает перехватить мою руку и в знак протеста укусить за ладонь.
— Нет, Адам! Я же попросила не трогать меня, — с притворным недовольством шипит своенравная пута, вбирая в рот мой палец, вонзаясь в него зубами. — Иначе буду кусаться, а мне совсем не хотелось бы этого делать, — с хитрой улыбкой пропевает она, возвращаясь к своей эротичной, дразнящей ласке, в открытую упиваясь мнимой властью надо мной.
— Я сказал: закругляйся с этим. Исполни же, наконец, хотя бы одно своё желание. Я же знаю, ты хочешь этого ещё с нашей первой встречи, упрямая, похотливая су… — последние слова срываются на горловой рык от ярко-остро-невероятного ощущения её сомкнутых губ на головке.
И уж простите, но без мата мне сейчас никак не обойтись.
Со мной пиз*ец что творится. Какой нахер здравый смысл? С ней мне его никогда не обрести. Её губы лишь слегка обхватывают меня, а я уже в экстазе. Острое удовольствие взрывается в венах, электрическим разрядом простреливая всё тело. А она ещё масла в огонь подливает: сладко постанывает, мягко сжимая мои яйца в своей теплой ладошке.
— Хочешь, чтобы я взяла тебя глубже? До самого горла? — продолжая массировать чувствительную зону, Лина выпускает головку из горячего ротика с характерным развратным звуком, облизывая свои губы, как после вкушения излюбленного блюда. Вот же сука! Умеет, однако, устраивать эротичное шоу. Ну конечно… На опыте, бля*ь!
— Давай, Лина, сделай же это, стерва ты маленькая, — рычу, толкаясь ей на встречу, содрогаясь от нетерпения. Я вообще не понимаю, как ещё умудряюсь держаться, когда всё тело на восемьдесят процентов состоит не из воды, а из легко воспламеняемой смеси, бешено плывущей по кровотоку и ежесекундно всё сильнее сгущающейся в паху.
— Хочешь кончить мне в рот? — а она, похоже, вошла во вкус, окончательно разбудила в себе плохую девочку, которая даже не планирует останавливаться, лишь начинает активнее водить рукой вверх-вниз по члену, накрывая мои яйца губами.
— Ммм… — вместо яростной порции матерных слов в её адрес я издаю хриплый протяжный то ли вой, то ли крик, то ли стон … хрен поймёшь, когда пребываешь на грани потери сознания.
— Хочешь трахнуть меня, Адам? — задаёт ещё один тупой вопрос срывающимся голосом. Она же не только меня мучит до полусмерти, но и себя тоже. Издевается, упивается моей слабостью перед ней и сама дуреет, изнемогает от желания скорее почувствовать меня в себе.
Садомазохистка долбанная. Как я умудрился вляпаться в это? Ненавижу её. Ненавижу!
— Скажи мне, хочешь? — исступлённо повторяет она и, красиво прогибаясь в пояснице, тянется пальчиками к охренеть какому влажному холмику между своих бёдер, совершая по нему несколько ласкающих движений. — Боже… какая я мокрая… горячая, до невозможности чувствительная там… и полностью готовая принять тебя в любую минуту. Хочешь проверить своим членом, насколько правдивы мои слова, Адам? — её ладошка массирует себя там, размазывая свои соки по внутренней поверхности бёдер. Губы её блестящие приоткрываются в стонах, горят возбуждением потемневшие до черничного цвета глаза, что отрубают мне нахрен всё моё самообладание, терпение и даже само дыхание.
— Да, я хочу тебя, Лина! — выплёвываю злостно, срываясь на отчаянный хрип. — Задолбала ты меня! Умру я скоро, если ты и дальше продолжишь устраивать этот театр. Я не боюсь и не стесняюсь признаваться в своих желаниях. Я сказал тебе о них с самого начала и повторяю сейчас: я хочу тебя так, как никого никогда не хотел в своей жизни. Довольна, бля*ь? Вытрясла из меня вновь то, что хотела услышать? Приступай уже! — язык заплетается, немеет от перевозбуждения, а тело плавится, как воск, в её маленьких ручках. Не могу больше. Реально сдохну.
— Довольна? — томно отзывается в край потерявшая страх сучка, отпуская мой член, что тут же начинает ныть от жгучей необходимости вернуться в объятья ведьмовских ладоней. — Нет, Адам, не довольна. То, что хочу, я из тебя ещё не вытрясла… Но я обязательно сделаю это. Вытрясу. Вытяну. Высосу всё из тебя до последней капли. Обещаю… — она замолкает на пару секунд, точно млеющая кошка, потирается щекой о косые мышцы живота и, обжигая кончиками волос мне всю область бёдер, поднимает свой лукавый взор на меня. — Обещаю сделать всё, что ты захочешь… тебе лишь нужно только попросить.
И этот её мягкий шёпот точно тяжеленой дубиной по башке ударяет, разом все мозги на место вставляя. Я вмиг свирепею, наполняясь всем телом неистовой злобой, отдающейся шумом закипающей крови в висках, что позволяет мне прийти в сознание.
Я схватываю наглую стерву за копну её идеальных волос, одним порывистым жестом укладывая на лопатки. Он вскрикивает, начинает дрожать, глазками округлившимся в удивлении хлопать, когда я руки её над головой скрепляю и, грубо раздвигая её ноги бедром, придавливаю её миниатюрное тельце собой.
