7 футов под Килем - Анастасия Таммен
Ник: Давай в другой раз.
Йоханн: Чувак! Тебе вскружили голову мажоры в гимназии?
Ник: Нет. Мне нужно тренироваться.
Йоханн: Спорт твой никуда не денется. А вот я без тебя с армией орков не справлюсь.
Вот засранец. Знал, что был моим единственным другом и нагло пользовался этим.
* * *
– Мочи орков! – заорал Йоханн.
Он со всей дури нажимал по кнопкам контроллера. Я не отставал и рубил серых тварей, которые со всех сторон окружали нас. Хоть это была всего лишь компьютерная игра, уровень адреналина зашкаливал. Я старался не моргать и едва дышал.
– Прикрой меня слева! – крикнул я, но было поздно.
Контроллер от приставки завибрировал в руках, когда генерал вражеской армии насмерть пронзил копьем моего мага. Вот зараза.
– Ник! – взвыл Йоханн. – Твою налево! Как я должен заканчивать миссию без тебя?
Раздался стук в дверь. Неужели мы разбудили родителей? Комната, в которой мы играли ночами, находилась в подвале их дома и вроде имела неплохую звукоизоляцию. Родители Йоханна оборудовали ее, когда в младшей школе он решил стать барабанщиком. Ударные давно пылились в углу, зато мы быстро нашли этому месту другое применение.
– Открыто! – крикнул Йоханн, продолжая лупить по контроллеру.
Когда пару секунд спустя ничего не произошло, я кинул свой контроллер на диван и поспешил распахнуть дверь, хотя мышцы от усталости свело и приходилось заставлять себя передвигать ноги. Таня, мама Йоханна, стояла на пороге. Это была невысокая полноватая женщина с мягкими чертами лица. Она неизменно улыбалась, много болтала на забавной смеси немецкого и русского и при любой возможности старалась всех накормить. Вот и сейчас она держала в руках огромный поднос, а на нем громоздились бутерброды и четыре бутылки с лимонадом.
– Я еду принесла, – сказала она с сильным русским акцентом.
Я забрал у нее тяжеленный поднос и отошел в сторону, пропуская в комнату, но она так и осталась стоять на пороге.
– Ага, – отозвался Йоханн, не оборачиваясь.
Битва на экране телевизора подходила к своей кульминации. Орки падали штабелями, а шкала жизни мага Йоханна таяла на глазах. Друг напряженно высунул кончик языка и весь скорчился над контроллером.
– Спасибо вам, – сказал я, снова поворачиваясь к Тане.
Она выглядела сонной. Еще бы, на часах давно перевалило за полночь. Ее темные волосы были плотно накручены на бигуди, а из-под синего халата выглядывала оранжевая пижама. Не удивлюсь, если она специально вылезла из кровати, чтобы сделать нам бутерброды.
Почему Йоханну так повезло с матерью? Зависть плотным кольцом сдавила грудь.
– Не засиживайтесь допоздна, – попросила Таня, хотя мы втроем знали, что в этой просьбе нет никакого смысла – мы с Йоханном будет резаться до тех пор, пока не отключимся прямо тут, на диване.
– Мам, мы не маленькие, – нетерпеливо сказал этот кретин.
– Для родителей вы навсегда останется детьми, – с улыбкой возразила она и оставила нас одних, закрыв дверь в комнату.
Проходя мимо Йоханна, я специально наступил ему на ногу.
– Эй! – отпрыгнул он в сторону, но глаз от телевизора не отвел. Везучий засранец.
Дожидаясь, пока друг окончательно проиграет, я лопал бутерброды и в сотый раз проверял аккаунты Луизы в социальных сетях. Почему-то после того, как она на литературе зачитала свое определение любви, я не мог перестать думать о ней. Столько в ее словах было тоски. Причем очень понятной мне тоски – так я тосковал по отцу и по матери. Может, по матери даже больше, потому что она все еще была здесь.
На странице Луизы не было ни одного нового поста с прошлого Рождества, хотя раньше она как минимум раз в день постила новые фотографии. Вот она дурачится и делает вид, что облизывает щеку какой-то смеющейся блондинки, вот танцует на Хэллоуине в наряде развратной медсестры, вот гуляет по берегу моря в платье, похожем на тельняшку. Ее задницу и ноги я мог разглядывать часами. Иногда на фотографиях проскакивал Патрик из нашего класса, но я ни разу не видел их вместе в школе и не понимал, что именно их связывало.
Раньше Луиза была яркой, живой, сумасбродной – такой она мне нравилась гораздо больше, чем сейчас.
В двадцать минут пятого я протер глаза и поднялся с дивана. Йоханн отрубился около часа назад, я умудрился подремать около получаса и проснулся без будильника. Голова гудела, и я до хруста в шейных позвонках покрутил ей и потер затекшие мышцы плеч. Стараясь не шуметь, я прокрался на цыпочках по лестнице на первый этаж и вышел на студеный воздух. На седле велосипеда образовался иней. Я стер его рукавом куртки и поехал на работу в кофейню.
Ветер хлестал меня по щекам и трепал волосы. Через сорок минут я остановился перед кофейней, защелкнул замок на велосипеде и вытащил увесистую связку ключей. Холодный, промозглый ветер с реки Траве и темень вокруг мешали мне открыть стеклянную дверь – пальцы дрожали, а глаза не видели замочную скважину. Наконец справившись, я заскочил внутрь. Над моей головой зазвенел колокольчик. Я щелкнул выключателем, и теплый желтый свет залил небольшое помещение. Включил кофемашину, которая нетерпеливо зашипела, и огромную печь.
Перед дверью остановился грузовик, и я вышел на улицу, ежась на промозглом ветру.
– Привет, Марк, – окрикнул я плотного мужика. Тот уже вовсю выгружал на тротуар ящики с полуфабрикатами, которые мне предстояло запечь.
– Привет! Держи! – Он всучил мне красный ящик, доверху набитый круассанами.
В половине седьмого в кофейню ворвалась семья с гурьбой маленьких детей – я даже не мог сосчитать, сколько их было. Отец купил столько хлеба и булочек, что они явно собирались провести как минимум год в открытом море. Это было и моей мечтой. Не сейчас, конечно, а лет через десять-пятнадцать. Я мечтал купить яхту и в любой момент выходить в море. Я мечтал быть самому себе хозяином. Стоять под парусом и прислушиваться только к природе.
Около десяти утра над дверью в сотый раз зазвенел колокольчик. Я поднял взгляд и обомлел. Прямо передо мной, закутанная в тридцать три одежки, стояла Луиза.
Глава 10
Лу
Я кипела от негодования и хотела что-нибудь сломать. Как все опять могло пойти по одному месту?
После случая в автобусе я пришла в себя лишь на рассвете следующего дня в больничной палате. Мама спала, свернувшись калачиком, на соседней койке. Папа спал, сидя рядом на стуле, и держал ее за руку. Страх за меня вновь их сблизил. И хотя я обрадовалась за них,
