Кудрявый сезон - Нигера Анивелл
Через год? Целый год! Это же целая вечность.
Я обреченно кивнула головой.
— Жить я тебя одну не оставлю, ты должна понимать. Вот, когда тебе исполнится хотя бы восемнадцать, тогда и вернемся к этому разговору. Хорошо?
Я не могу рассказать маме правду про школу, про Кудрявого, и при этом жду, что меня поймут и поддержат. Я понимала всю бессмысленность этого разговора. Уже даже успела пожалеть, что вообще его начала.
Через месяц наши родители расписались. Отметили мы это событие в скромном кругу, но в шикарном ресторане. Вчетвером. Звали бабушку, но она отказалась так далеко ехать, лишь по телефону пожелав молодоженам счастья, за одно пригласив к себе в гости. Со стороны дяди Саши тоже никого не было, ну кроме его сына, разумеется. Оказалось, что мамин новоиспеченный муж был детдомовский, и никогда не знал своих кровных родственников. Друзей и знакомых они решили тоже не звать. Вот так мы и остались вчетвером на этом празднике жизни.
После так называемой свадьбы, мы переехали в нашу новую квартиру.
Комнату, которую подготовили для меня, оказалась очень большой и просторной. Все в сдержанных тонах, как собственно и стиль во всей квартире. Мне это нравилось, как и моя комната. Более того, мне даже разрешили обустроить ее так, как мне будет по нраву, тем более пространство позволяло.
Дядя Саша подкинул мне каталог с мебелью и сказал, чтобы я выбирала все, что моей душе угодно. Я послушалась и в своих желаниях не сильно скромничала, даже заказав то самое кресло для чтения книг, вместе с пуфиком для ног, который я когда-то приметила и уже не могла забыть и просто грезила.
Само собой книжный шкаф, много-много комнатных цветов, что были моей страстью. Какие-то я перевезла из нашей с мамой квартиры, обновив только их кашпо под стиль комнаты. А дядя Саша от себя еще подарил мне пальму, которая мне приглянулась, но показалась мне слишком дорогой, чтобы брать. По итогу комната наполнилась еще большей жизнью, моей жизнью. Теперь в ней было много меня, это успокаивало и радовало.
Но все же полноценно порадоваться этим переменам не давала мысль о том, что теперь мы делим одну крышу с парнем, который встал мне поперек горла, вызывал ужас, страх и явное отвращение.
С одной стороны я понимала, что мне незачем его бояться, с другой стороны его непредсказуемость и непостоянство, которые обуславливались быстрой сменой его настроения, настораживали. Нет, меня все же пугала эта неизвестность. Заглатывала и выплевывала, и так по несколько раз на дню.
Я старалась с ним не пересекаться, чтобы лишний раз не подаваться фрустрации, что было сложно само по себе, учитывая, что мы живем в одной квартире, учимся в одной школе, да к тому же, еще наши комнаты были напротив друг друга. Я прям всем своим нутром и кожей чувствовала его близость, даже если он не находился рядом физически.
В школе все уже прознали о том, что мы стали с Кудрявым а-ля сводными братом и сестрой и теперь живем вместе. Девчонки, которые еще недавно косились на меня из-за той злосчастной фотографии, думая, что я встречаюсь с ним, теперь начали набиваться в друзья. И не просто делали попытки подружиться, но и без каких-либо стеснений, прямым текстом напрашивались к нам домой, видимо, грезя о том, что таким образом у них будет возможность сблизиться с самим Никитой Лужанским.
Господи, дай мне сил.
С одной стороны я их понимала, он был чертовски хорош собой, но с другой стороны, он был воплощением ада. Но видимо их это не смущало и они были готовы сгореть в горящем котле, если это служило гарантом того, что хоть на секунду они могли заполучить внимание самого дьявола.
Элину забавляли мои сравнения и метафоры.
Сама она, кстати, не сходила с ума по Нику, воспринимала его как брата, да и вообще ей нравился другой мальчик из школы. Это успокаивало. Еще одну фанатичку я бы не выдержала, к тому же, учитывая тот факт, что мы с ней успели сблизиться и часто проводили время вместе.
Кстати, про нашу дружбу. Возможно, ее бы и не было, если бы я, как и все остальные стала пускать слюни по Нику. Об этом мне так прямо и заявила сама Элина. Она перестала сближаться с девчонками со школы, когда прознала, что многие из них водят с ней дружбу исключительно потому, что она общается близко с Кудрявым. Тогда мне ее мысль показалась глупой и слегка раздутой, но теперь, кажется, я поняла, о чем она тогда мне пыталась сказать.
— Ник! — ломилась я к нему в комнату, тарабаня со всей злостью дверь.
— Пожар что ли случился? — откликнулся голос.
— Кажется, это твоя футболка? — просовываю ему вещицу ярко-бордового цвета.
— Да, спасибо.
— А какого такого лешего, он делал среди моих белых вещей?
— Эмм, мне откуда знать? Я стиркой не занимаюсь. Может Сюзанна чего напутала.
— Ага, именно она. Не увидела, среди горы белой одежды, красное пятно в виде твоей футболки.
— Ну, старенькая уже, с кем не бывает, — ехидно улыбаясь, наконец, он появился у порога своей комнаты с голым торсом, чем только смутил меня.
— Твоя футболка покрасила все мои вещи в розовый цвет, ты это понимаешь? — говорила я, пытаясь смотреть ему в глаза, старательно избегая его голого тела.
— Да, ты что? Ай-яй-яй, как нехорошо вышло, — продолжал он, а улыбка не сходила с его наглой физиономии, давая понять, что его план сработал и он был этому рад.
— Ты придурок!
— Да, ладно тебе. Розовый цвет, как раз девчачий, тебе подойдет. Хотяяя, возможно, ты права. Где ты и где розовый. Ты и на девочку-то не особо похожа.
Меня задели его слова не на шутку. Да, я не люблю платья эти все, юбочки, каблучки, но…
— Ненавижу!
— Розовый цвет?
— И тебя и розовый цвет!
Наши родители улетели на две недели в медовый месяц. Мы были предоставлены сами себе, ну и Сюзанне.
Дядя Саша не переживал, оставляя нас двоих, настаивая на том, что Никита, его сыночек, очень ответственный и прилежный парень, который станет на пару недель достойным главой семьи и будет следить за порядком дома.
Ну, а мама…
Мать-кукушка,
подумала я в сердцах, разозлившись, когда они приняли такое решение, оставив меня наедине с этим полудурком, который только и ищет повод, чтобы лишний раз потешиться надо мной.
Ненавижу!
Всех их разом!
