Порочные сверхурочные (СИ) - Кей Саша
И я никак этому не препятствую.
Как ничего не предпринимаю и тогда, когда бессовестные пальцы добираются до тоненьких трусиков и стаскивают красные влажные кружева вниз.
Я послушно переступаю ногами, расставаясь с ними, а Дима поднимается и вешает их на вешалку рядом с сумочкой. Что он там говорил? Они мне будут не нужны?
Показательно, блин.
Соколов снова берет меня за руку и тянет вглубь квартиры.
— Корниенко, — говорит он серьезно, — я очень ценю ответственный подход и самоотдачу. Обещаю, что со своей стороны сделаю все, чтобы сверхурочные стали тебе в радость.
Глава пятнадцатая
Вообще я жду, что Дима как набросится на меня, как возьмет в оборот.
Трусики-то поверженным знаменем позорно болтаются на вешалке в прихожей как символ женской капитуляции.
Но Соколов только поедает меня взглядом, заставляя смущаться и волноваться еще больше. Похоже, ему нравится мое стеснение.
А меня оно почему-то заставляет возбуждаться еще больше.
Если это план по прогреву бухгалтера-стажера, то он успешно работает.
Я от чувств не знаю, куда глаза деть. Пытаюсь рассмотреть обстановку, но взгляд все время возвращается к непростительным мускулам. Это грех — иметь такое тело… Хорошо, что в офисе босс носит костюмы, а то девки бы на него бросались. Хотя… кто знает, может, и бросаются…
С подозрением смотрю на Соколова и прихожу к выводу, что он — эталонный кобель. Интересно, скольким девчонкам в компании Мистер Дима «расширил кругозор»?
Мой собственный до сих пор немного тянет изнутри…
Чтобы не выдать внезапную неуместную ревность, все-таки оглядываюсь по сторонам.
Разрушая мои иллюзии, Дима приводит меня не в спальню, а на кухню. Интерьер ожидаемо мужской. В стиле лофт, но уютный. Не так много индустриальности, чтобы превратить кухню в подобие цеха, но достаточно воздуха и строгих материалов, чтобы почувствовать дух городского мужчины — одинокого волка.
— Чего-нибудь хочешь? — Соколов усаживает меня на высокий хромированный табурет и пропадает в холодильнике.
— Пить.
И сбежать.
Дима обеспечивает меня минеральной водой без газа и принимается творить коктейль.
«Маргариту» я опознаю сразу. А босс не мелочится. Это серьезная заявка на «споить дивчину».
С другой стороны, уже почти семь. Время вполне адекватное для принятия алкоголя.
Только немного настораживает, когда себе ДК наливает обычного яблочного сока.
— А ты?
Соколов только загадочно улыбается и пододвигает ко мне блюдо с ягодами.
— И давно ты развратничаешь? — спрашивает он вдруг.
Захлебнувшись от неожиданности, я закашливаюсь от такого вопроса в лоб, не сразу поняв, что Дима не про наши похождения в лифте, а про мою писанину.
— Я имею в виду, почему именно эротические книги, — смотрит на меня с искренним интересом.
Ерзаю на табурете, не зная, как ответить.
— Почему бы и не эротические, — съезжаю я с темы, потому что ответ «тоскую об оргазме» кажется мне не очень хорошим.
Но Соколов достает телефон и зачитывает:
— Я мечтала о его органе, представляла, как он поставит меня на колени и…
Я подскакиваю, как ужаленная!
Этот мерзавец сфоткал текст!
Я бросаюсь к нему, чтобы отобрать телефон, но Дима, смеясь, лишь поднимает руку повыше и продолжает:
— Киска изнывала от желания принять в себя крепкий член, мне хотя бы взять его в рот…
— Ты! А ну перестань! — сопя, я беснуюсь вокруг Соколова.
— Как же я могу перестать? — хитро смотрит на меня Дима. — Я ведь должен следовать программе. На мне ответственность. Я обязан не посрамить честь мужского рода.
«Маргарита» ударяет в голову.
Я надуваюсь.
— Смешно тебе? Сам-то ты не писатель? Думаешь легко? — немного сумбурно возмущаюсь я, вспоминая свое фиаско с позой.
— Давай попробуем, — неожиданно предлагает Соколов, притягивая меня к себе за талию.
Прищуриваюсь на него.
— Да, давай. А я дам обратную связь. Развелось вас критиков. Как в том анекдоте: «Ишь, говна какая»!
Состряпав серьезное лицо, ДК начинает:
— С тех пор, как я увидел ее охренительную задницу, все, о чем я могу думать, это как впиться пальцами в мягкую плоть, оставляя красные следы, и засадить свой стояк в ее мокрую киску. Драть ее, вгоняя член по самые яйца, шлепая ими по скользким от смазки набрякшим половым губам…
— СТОП!!! — прерываю я эти похабные фантазии. У меня лицо горит, и уши красные, потому что пока Дима декламирует этот разврат, его взгляд гуляет по моему телу, а руки, каким-то образом добравшиеся до моей пятой точки, тискают ягодицы.
А «Маргарита» меж тем делает свое дело.
Да и с воображением хорошо не только у босса.
— Что не так? — отпивая сок из запотевшего стакана, приподнимает бровь Соколов.
— А где романтика?
— По-моему это самые романтичные чувства…
— Чего? — изумляюсь я.
— Сейчас докажу, — и тянет мое платье с плеч вниз.
Вырез-лодочка трикотажного платья достаточно эластичный, чтобы послушно сползти вниз, позволяя моим маленьким грудкам буквально выпрыгнуть на свободу.
Времени на протесты мне не оставляют.
Я даже моргнуть не успеваю, как сосок оказывается в плену горячего рта. Посасывая мгновенно напрягшуюся горошину, Дима подцепляет из вазочки кусочек льда, приготовленного для моей «Маргариты», и ведет им мне по другой груди.
От соска к соску будто протягивается электрический провод. Они словно разнозаряженные клеммы. Выгибаюсь навстречу губам, забыв о сопротивлении.
Слизывая воду таящего льда, Соколов бормочет:
— Сладкая девочка с тугой нежной щелкой. Тебя надо трахать и трахать. Все твои фантазии по сравнению с моими — детский лепет. Ты не представляешь, какие картины с твоим участием крутятся в моей голове…
Одна ладонь накрывает и ощутимо сжимает грудь, а другая стискивает попку, пробуждая во мне томление.
— А сейчас я хочу увидеть твои губы на моем члене. Порадуй своего босса, детка.
Вот когда он со мной так разговаривает, я прям готова по-щенячьи завилять хвостом.
И пофиг, что конкретно он озвучивает, я на интонации реагирую.
Кажется, Соколов просек эту фишку и вовсю ею пользуется.
Вот опять, я не понимаю, как это происходит, но Дима уже сидит в низком кресле у окна, а я, подчиняясь его руке опускаюсь, на колени между его широко разведенных ног.
В себя меня приводит лязг пряжки ремня.
У меня в груди все замирает.
Он хочет, чтобы я…
Ну если уж быть правдивой, то Дима заслужил немного ласки. Да и вообще, надо же опробовать то, про что пишу…
Мысли скачут в голове, я уговариваю себя согласиться на новый опыт, но все равно стесняюсь показаться неумехой.
Дурь, конечно, но бли-и-ин…
Я ж там понаписала про горловой и про пурпурную дымку, а сама толще соломинки в рот ничего не брала. Бывший пытался присунуть мне свой стручок, но на свою беду показал его мне до того, как он приобрел… э… мощь и хоть какую-то твердость.
Еще и обиделся потом. Сидел в туалете и отказывался выходить.
Это-то и стало финалом наших отношений.
«Маша, ты не способна на серьезную и глубокую связь!» — заявил он мне.
Ой. Тоже мне. Глубокую! Ха.
Бывший себе явно льстил.
Вот я и отрываюсь в прозе, расписывая члены-дубины по двадцать сантиметров, хоть и слабо себе представляю, как это должно вмещаться в среднестатистическую женщину. Сегодня-то я узнала о том, как воистину пронзительны могут быть отношения. Прям дышать было сложно.
В общем, кроме страха показать свою неопытность я еще и боюсь захихикать в неподходящий момент.
Наивная.
Увидев мясистый толстый член, упруго выскочивший из белья, я понимаю, что Машуне сегодня будет не до смеха.
Глава шестнадцатая
Если и не двадцать, то сантиметров эдак семнадцать-восемнадцать. Так что я немного выгадала. На соломинку тоже не похоже…
