Соль под кожей. Том первый - Айя Субботина
— Все в порядке? — все-таки рискует спросить Оксана, обеспокоенная полным отсутствием комментариев с моей стороны.
— Что? Да. Могу я…?
Взглядом указываю на дверь, и Оксана тут же услужливо исчезает вслед за модистками, оставляя меня в окружении десятка моих молчаливых отражений. Я кружусь вокруг своей оси, заглядывая в лицо каждой версии себя, чтобы убедиться, что все держу под контролем.
«Наши» глаза спокойны, холодны и полны решимости.
Немного подумав, заглядываю в примерочную, чтобы взять телефон, возвращаюсь в зеркальный зал и делаю не менее десятка селфи, последнее из которых — откровенно стёбное, с задранными до самого паха юбками. Моя нога в тяжелых «Мартенсах» и торчащий край черных стринг, по-моему, выглядит максимально пошло, а на некоторых кадрах абсолютно дурацкий вид и странное, застывшее выражение лица. Раньше я удаляла все снимки, на которых себе не нравилась, даже те, где были самые незначительные изъяны, потому что не хотела видеть себя несовершенной. Потом я стала оставлять все. А теперь я просто выбираю все и скидываю их Данте с припиской: «Наслаждайся».
Андрею отправляю только одно фото — то, на котором у меня лицо серийного убийцы и, подумав немного, такое же скидываю его мамаше, с короткой ремаркой: «Пришлось доплатить за коррекцию по фигуре». И чтобы окончательно ее добить — приличный ценник в eu-валюте. Когда появляется отметка, что сообщение получено, начинаю мысленный отсчет. На двенадцатом счету на экране всплывает входящий от Андрея, но я не спешу отвечать. Даю ему помариноваться. Он перезванивает еще дважды, и только после этого я принимаю его входящий.
— Обязательно это делать?! — шипит мой жених, но вместо ответа я загадочно мычу и делаю еще один тур по комнате, кривляясь своим зеркальным «близняшкам». — Ты прекрасно знаешь, как ей тяжело принять происходящее и…
— … смириться с тем, что ты женишься на мне, — заканчиваю за него, придавая своему голосу утонченную издевку. — Я просто надеюсь, что однажды она смирится и мы все заживем одной дружной семей: я, ты, твой отец, твоя мама, его новая жена и ее будущий огрызок.
Мачеха Андрея на третьем месяце беременности, и его мамаше пришлось очень несладко, когда она буквально одновременно узнала две этих «прекрасных» новости.
— Ну и сука же ты, — выдыхает Андрей.
— За это ты меня и любишь, дорогой, — продолжаю кривляться.
Мой без пяти минут муж — прекрасный барометр моего внутреннего состояния. В тот день, когда он начнет пускать сопли в мою сторону, я пойму, что свернула с намеченного пути. Но пока все прекрасно, не считая маленького нюанса с новой женой его папаши. В мой план совсем не входит появление на свет еще одного претендента на банковские счета Завольского.
— Давай поужинаем? — миролюбиво предлагаю я. — Нас давно не видели вместе, не хочу, чтобы общественность беспокоилась и снова поползли разные «пикантные» слухи.
— У меня другие планы на вечер.
— Значит, ты их отменишь.
— Пошла ты знаешь куда…?! — орет он, и я на вытянутой руке отодвигаю телефон от уха.
Андрей Завольский, в целом, абсолютно бесталанное, аморфное существо, но даже полные нули хотя бы в чем-то могут быть хотя успешны. Андрею же прекрасно удается целых две вещи — быть истеричкой и быть трусом.
Пока он захлебывается перечислением всех тех черт моего характера, которые я так тщательно оттачивала все эти шесть лет, я проверяю телефон, но Данте мои сообщения до сих пор не получил. Может, у него уже ночь и он трахается с какой-то девицей? Или даже парочкой? Или у него еще не утро? Прошло чуть больше года с тех пор, как он отправился путешествовать «с целью умножения инвестиций» и с тех пор я понятия не имею, на каком континенте и в каких часовых поясах он находится. Иногда присылает фотки с тропических пляжей, иногда — из набитого смуглыми потными тетками ночного клуба, в прошлом месяце прислал селфи с заснеженного пика горной вершины, неделю назад гонял на эксклюзивной тачке в Дубае.
Иногда я чертовски завидую его свободе.
— Если ты закончил осыпать меня комплиментами, — обращаюсь к Андрею, который даже закашлялся от усердия, — то повторяю — нам нужно вместе появиться на публике. Не хочешь ужинать — ладно. Но завтра будет благотворительный концерт, на которой мы обязаны показаться вдвоем. Я скину тебе время и место.
— Меня от тебя тошнит, — начинает хныкать Андрей. — Что тебе, блять, от меня нужно?!
Вздыхаю и вместо ответа скидываю ему пару свежих фото из скрытой папки своего телефона. Даю пару секунд рассмотреть, осознать, принять.
— Просто будь там завтра, с красивым букетом, шикарной улыбкой и выражением влюбленного болвана на лице. И, пожалуйста, не зли меня, иначе мне придется взять твои трепетные яйца в свои железные руки. Вряд ли тебе понравятся те манипуляции, которые я с ними проделаю. Но мне это точно доставит удовольствие. Поэтому выбирай, каким способом ты решишь меня порадовать, но я бы рекомендовала улыбку и цветы.
Андрей громко сопит в трубку. Я тем временем зову модисток и позволяю им начать меня «распаковывать».
— Я сделаю как ты хочешь, — еле выдавливает из себя Андрей.
«Как будто могло быть иначе», — мысленно отвечаю ему, а вслух щебечу чушь о том, как прекрасно я выгляжу в платье, которое он мне подарил, и как он упадет в обморок от одного моего сказочного вида.
Ложь все — от первого до последнего слова.
Всеми деньгами Завольских распоряжается лично его папаша, а у Андрюши есть банковский счет, который, после некоторых событий, мониторится пристальнее, чем доходы-расходы государственных чиновников.
Я мысленно хвалю себя за это, переступаю свалившиеся к ногам юбки и плюхаюсь на диван как есть — в одних стрингах и ботинках. После напряженной тренировки уже появилась приятная, но привычная мышечная боль, которой я научилась наслаждаться так же как и качественным сексом.
Разглядываю свои татуированные руки — голая гейша на одной руке, с окровавленной катаной в одной руке и отрубленной головой демона — в другой. На другой — готика, воронье, черепа, призраки и
