Екатерина Вильмонт - Девственная селедка
– Георгий Иванович! – собралась с духом Ева. – Георгий Иванович!
– Ева?
– Вы в Москве? Бабушка писала, что вы уехали в Ленинград…
– Ева, но ты ведь куда-то ехала…
– Ну и пусть… Неважно…
– Ты бледненькая…
– Ну и что? Я плохо выгляжу? Я вам не нравлюсь?
– Ну что ты… Ты красавица…
– Вы кого-то ждете здесь? – вдруг осенило ее.
– Да. Жду. Товарища одного. Ева, вот что… Дай мне свой телефон и скажи, когда будешь дома.
– Ладно, я уйду… Не буду вам мешать… Но я знаю, вы не позвоните. Прощайте, Георгий Иванович.
– Ева! Постой… Не уходи. Я с товарищем только на минутку встречусь, а потом… Потом поговорим, хорошо?
Он вдруг увидел, как она расцвела от его слов. Взял ее за руку. Обоих как будто ударило током.
– Ева, Ева… – бормотал он, заворожено глядя ей в глаза.
Значит, он не с женщиной тут встречу назначил! Он не хочет, чтобы я уходила…
И в самом деле, через несколько минут к нему подошел какой-то мужик.
– Иваныч, здорово!
– Здорово.
Они обнялись.
– Прости, Иваныч, со временем зарез, после поговорим. Вот, держи, – мужик передал Георгию Ивановичу какой-то конверт.
– Спасибо. Завтра увидимся.
– Иваныч, это что, дочка твоя?
– Нет, – хрипло засмеялся тот. – Это моя… невеста.
Тот схватился за голову.
– Прости, Иваныч! Ну ты даешь! А невеста – чудо!
Ева обомлела. Или ей все это причудилось? Не мог же он и в самом деле назвать ее невестой…
– А свадьба-то когда?
– Еще не решили.
– Ну, ладно. Поздравляю. Пока!
– Ева! Ева!! Что с тобой?
– Зачем вы так… шутите?
– Прости, сам не знаю, как с языка сорвалось.
Значит, он так шутит? Ну и ладно, ну и черт с ним! Зачем он мне, у меня вон Платон есть, молодой, красивый, из хорошей семьи. А этот… Дурак, кто ж так шутит? Ева едва сдерживала слезы. Но он держал ее за руку и не было сил вырваться.
Он молчал, глядя на нее как-то исподлобья, словно она представляла собой опасность, словно он не знал, чего от нее ожидать в следующую минуту.
– Ева, смотри, дождь начинается, бежим скорее!
– Куда?
– Куда-нибудь, главное под крышу.
Ближе всего был вестибюль метро, но он почему-то потащил ее к кинотеатру «Баррикады». Там показывали мультики.
– Хочешь, пойдем, а? Не все ли равно?
Как раз прозвенел первый звонок. Он купил билеты на последний ряд.
– Хочешь мороженого?
– Нет, спасибо.
– А пирожное?
– Тоже нет.
Тогда он купил шоколадку.
– Вот, держи!
– Спасибо. Вы любите мультики?
– Нет, я думал ты любишь…
– Я люблю… и мультики и шоколадки. Вот…
Она разломила шоколадку и протянула ему половинку.
– Зачем? Это маленькие девочки любят шоколадки.
– Я не маленькая! – вдруг смертельно обиделась Ева. Он считает меня ребенком. Ничего не понимает, дурной!
– Прости, прости, ты, разумеется, совсем взрослая, а я просто старый дурак… кажется…
– Я, если хотите знать, скоро выхожу замуж, – выпалила она, сама не зная зачем. И тут же испугалась.
А он вдруг побледнел. И охрип.
– Замуж? Когда?
– Скоро…
– Ты его любишь?
– Нет. Я люблю… вас, Георгий Иванович. Но это не имеет значения. Я понимаю, что не нужна вам тыщу лет… Вы вон в Москве, а мне даже не позвонили… И не надо говорить, что не знали телефон. Была б я вам нужна, спросили бы у бабушки…
Он стоял столбом. Давно прозвенел звонок, все зрители ушли в зал, они одни остались в фойе, только буфетчица с любопытством на них поглядывала.
– Ладно, простите меня… Я пойду. Прощайте, Георгий Иванович.
Он вдруг молча протянул руку, дотронулся до лица, залитого слезами.
– Ты не пойдешь за него, ты пойдешь за меня. Поняла?
Она смотрела на него сквозь слезы. Смысл его слов медленно доходил до ее сознания.
– Поняла? – переспросил он. И погладил ее по щеке.
Она вдруг потерлась щекой о шершавую ладонь.
– Нет. НЕ поняла. Повторите еще…
– Я люблю тебя, дуреха, с первого взгляда…
– И я… с первого…
– Только не пойму, что ты-то во мне нашла?
– Я? Всё!
Они стояли и смотрели друг на друга. Просто стояли и смотрели, но так, что буфетчица не выдержала.
– У нас тут, между прочим, детский кинотеатр, граждане. Идите отсюда подобру-поздорову!
– А вам чего, завидно? – сама себе удивляясь, спросила Ева.
– Есть чему завидовать, дура ты. Он тебя поматросит и бросит, он ушлый какой, сразу видать, проходимец! Уголовная морда!
– Слушай, тетка, замолкни! В детском кинотеатре таким мегерам не место. Пошли отсюда! – он взял Еву за плечи.
Дождь между тем перестал. Выглянуло солнышко.
– Ну, куда теперь? Может, в зоопарк? Сто лет в зоопарке не был.
– Нет, не хочу! Давайте лучше просто… поедем ко мне.
– К тебе? А ты понимаешь…
– Я все понимаю…
– Но как же твоя мама?
– Мама? Знаете, где сейчас моя мама? В Риме, ждет отправки в Америку.
– То есть как?
– Они выехали в Вену, ну, как будто в Израиль, а оттуда в Италию…
– Они? Мама с мужем, да?
– Да.
– А Варвара Семеновна не в курсе?
– Нет. Мама запретила ей говорить… Она несколько раз меняла фамилию… и в анкете написала, что детдомовская… Ой, только вы никому… – испугалась вдруг собственной откровенности Ева. Она была в таком смятении!
– Постой, а как же ты?
– А что я?
– На что же ты живешь? На одну стипендию?
А Платон ни разу не спросил ее об этом.
– Нет, мне отчим пишущую машинку оставил и печатать научил…
– А жених твой кто?
– Вы. Или вы опять пошутили?
Он вдруг счастливо рассмеялся.
– Ева, ты только что узнала, что я твой жених, я, кстати, тоже, но ведь до этой минуты у тебя был другой…
– Он – был и всё.
– О, да ты девушка с характером, вся в бабку. Ох, Ева, боюсь, Варвара Семеновна не обрадуется…
– А вы рады?
– Честно? Я в смятении…
– Но тогда ничего не надо.
– Какая ты…
И тут снова полил дождь. Он сорвал с себя куртку, накинул на плечи Евы и вдруг втолкнул ее в подворотню.
– Ой, вы совсем промокли…
– Ева, я люблю тебя… Я боялся этого… думал, зачем я ей нужен, она девочка, красавица, у нее все впереди… У нее жених, мне бабка твоя сказала… Я дурак, да?
– Да, еще какой дурак… Поцелуйте меня, это будет как в кино…
Он пристально смотрел на нее, и она опять увидела, как из голубых его глаза стали черными. Она дрожала, то ли от предчувствия, то ли от промозглой сырости.
– Ева… – хрипло проговорил он, – что ты со мной делаешь… – И поцеловал ее.
Она не выдержала. Обняла его за шею, прижалась к нему. Тут уж и он не выдержал, сдавил ее так, что она едва не задохнулась.
– Поехали к тебе, – прошептал он. – Я больше не могу… Это далеко?
– Метро «Филевский парк».
