Условия соглашения - Мари Секстон
- Или просто взять длительный отпуск. Может быть, переехать в домик в горах?
Ривер посмотрел на них, на кемпер, и его глаза заблестели.
- Или купить что-нибудь побольше и провести год или два, путешествуя по стране?
- Боже, это было бы идеально. Только мы вдвоем.
- Катаемся по окрестностям.
- Фотографируем.
- Ловим рыбу.
Фил поймал себя на том, что улыбается как идиот, когда возбуждение между ними росло.
- Занимаемся любовью.
Ривер одарил его дразнящей улыбкой.
- Никогда больше не буду кататься на горках.
Фил рассмеялся.
- Ого, ну вот. Маленькие шаги. - Он наклонился ближе. - Так что ты скажешь? - Но он уже знал ответ. Это было написано на улыбающемся лице Ривера.
- Я говорю... - Ривер покачал головой, его веселье сменилось чем-то более мягким. Чем-то более глубоким. - Я говорю, что прямо сейчас я так в тебя влюблен, что согласен на все.
Трудно было сказать, кто кого притянул к себе для поцелуя. Это не имело значения. Было приятно, что есть план. Тот, который позволил им оставить позади два разных прошлого…
И создать единое будущее.
Эпилог
Октябрь
Возвращение домой всегда заставляло Ривера улыбаться.
Хижина, которую они нашли, была спрятана в холмистых предгорьях к западу от Голдена. Это место казалось уединенным, но при этом находилось всего в двенадцати минутах езды от «Маунтин Виста Эстейтс». Ривер испытывал чувство глубокой благодарности каждый раз, когда выезжал на дорогу. Дрожащие осины осыпали его желтыми листьями, когда он припарковался и вышел из грузовика.
Ривер не удивился, узнав, что Фил пришел домой раньше него. Фил работал фармацевтом в «Уолгринс» по тридцать часов в неделю. Общественность сводила его с ума, как и работа со страховыми компаниями, но он справлялся. Он также начал время от времени вести занятия по фотографии в городском департаменте культуры и отдыха. Платили за это немного, но дело было не в этом. Ривер знал, что в глубине души Фил все еще не решил, чем именно он хочет заниматься в своей жизни. Он мог бы вернуться в больничную аптеку, или остаться в розничной торговле, или, возможно, вообще сменить профессию. Он подумывал о том, чтобы заняться ветеринарной фармакологией, хотя этот рынок труда был меньше. Иногда беспокойство Фила за свое будущее становилось почти осязаемым. Когда это случалось, Ривер делал все возможное, чтобы убедить его, что это не имеет значения. Что имело значение, так это возможность проводить как можно больше времени с Папашей. И это Фил теперь мог делать почти ежедневно.
- Я дома, - крикнул Ривер, входя.
Внутри домик был крошечным. Кухня и гостиная были втиснуты в единое пространство. У них была единственная спальня и ванная комната, настолько маленькая, что приходилось практически садиться на унитаз, чтобы воспользоваться раковиной. Но у них было то, что имело значение - огромный камин, занимавший один конец гостиной, и теперь, когда наступила осень, они могли по-настоящему им воспользоваться.
Остальная часть комнаты была отделана деревянными панелями семидесятых годов, но большая часть стены напротив камина была увешана фотографиями в рамках. Филу было не по себе, когда Ривер только начал их развешивать. Выставление напоказ какой-либо части своей жизни противоречило всем его желаниям. Наставления его матери и правила отца требовали, чтобы подобные вещи были скрыты от посторонних глаз, но он неохотно подчинился. Ривер начал с «лилии» и «стрекозы» и продолжил дальше. Ему нравилось размещать фотографии почти симметрично, но не совсем, потому что Фил терпеть этого не мог и, в конце концов, сам вешал фотографию на стену, чтобы уравновесить обстановку. Как только Ривер это делал, он оставлял все на неделю или около того, а затем снова переставлял вещи, просто чтобы удовлетворить потребность Фила в порядке. Это была их странная маленькая игра, которую они никогда не обсуждали вслух, но от которой, как он подозревал, Фил втайне получал удовольствие. Все было именно так, как говорил ему Чарли - Фил почти жаждал случайных сюрпризов.
Ривер на мгновение остановился, изучая снимки, как делал это почти каждый день. Фила не было видно ни на одном из них, но Ривер все равно чувствовал, что он скрывается за каждым.
Фил появился из спальни в джинсах и одной из фланелевых рубашек Ривера с закатанными рукавами. Он по-прежнему предпочитал переодеваться на работу, но, приходя домой, часто надевал одну из фланелевых рубашек, которые Ривер выбрасывал на свалку. Он держал бороду короткой и аккуратной, но, похоже, не был склонен ее сбривать, и Ривер от всей души одобрял это решение.
Ривер опустился на колени, как он делал до сих пор, когда здоровался со своим Учителем. Фил наклонился и поцеловал его в макушку. Это был его новый способ дать Риверу разрешение встать, и каждый раз, когда он это делал, Ривер чувствовал, как тяжело ему было проявлять такую непринужденную привязанность. Но он прилагал усилия. Вот что действительно имело значение.
Ривер поднялся, но не поднимал глаз. Он ждал.
- Желтый, - сказал Фил. Это была новая цветовая гамма, разработанная для того, чтобы показать Риверу, насколько легкомысленно Фил относился к их ролям в тот день. Красный означал, что он снова в положении домашнего раба, где Ривер не мог прикоснуться к Филу без предварительного приглашения. Зеленый означал, что у Ривера «перерыв», и ему позволено вступать в контакт так часто, как ему заблагорассудится. Желтый был где-то посередине, и именно такой ответ обычно давал Фил, хотя каждый раз он казался смущенным.
Ривер притянул Фила к себе, уткнувшись носом в его шею, не заботясь о том, что Фил по-прежнему чаще всего неохотно отдавался ему в объятия. Способность Фила принимать привязанность Ривера была прямо пропорциональна тому, насколько уязвимым он себя чувствовал. К сожалению, это часто шло вразрез с тем, что, по мнению Ривера, следовало делать. Фил, возможно, и понимал, что ему нужно, но по-прежнему не желал просить об этом и испытывал неловкость, принимая то, что ему предлагали. В те моменты, когда он больше всего нуждался в поддержке, он, скорее всего, прибегал к помощи красного. День, когда ему пришлось хоронить Джоан, был самым тяжелым. Она перестала есть. Лекарства не помогали. Ветеринар сама сказала, что больше ничего нельзя сделать. И все же Фил чувствовал, что подвел своего любимого кота. Он настаивал, что с ним все в порядке, но не разрешал Риверу даже встать, не говоря уже о том, чтобы
