Джеймс Джонс - Не страшись урагана любви
— Может, ему следует приехать сюда с женой на пару недель? — спокойно спросил Дуг.
— Он просто должен сюда приехать, — холодным, громким голосом сказала Кэрол. — Это единственный выход. На неделю-другую. Показать, что обиды нет. Я позвоню в Кингстон. Но я не уверена, будет ли он со мной разговаривать. Вот во что ты попал, Дуг. Чемодан упакован?
— Да, — ответил он. — Да, мама. — Он еще раньше решил не ехать. Такого шанса он не упустит.
Эвелин, как он отметил, курила из длинного мундштука, и лицо ее, как очень часто бывало, выражало глубоко скрытое циничное веселье. Ясно было, что и она ощущает то же самое.
— Ну, ты не летишь в Майами, — сказала Кэрол. — Ты летишь в Кингстон. Ты должен ему объяснить. Как он нам нужен. С тобой он разговаривать будет. И ты старый дружок еще из группы, так что не будет смешно, если полетишь ты, а не Хант.
— Все верно. О'кей. Лечу, — ухмыльнулся Дуг, притворяясь, будто только что решил это. И какого черта? Он бы хотел взглянуть на то, как там они теперь, на крючке. И последить за развитием событий там смешно, наверное, как в зоопарке.
— Иначе, — сказала Кэрол, — они уничтожат, разрушат всю мою работу, все мои планы, все, ради чего я трудилась все эти годы в Маленьком театре Хант Хиллз, они меня высмеют. Ну, Рон был моим первым протеже. Он помог мне основать эту группу.
— Конечно, — преданно сказал Дуг. Он оглянулся на Ханта. Но Ханту было не до смеха. Лицо у него было абсолютно серьезное, абсолютно правильное, абсолютно среднебуржуазное. Иисусе, он не знает, что он рогоносец? Сколько раз ему наставляли рога? Наставляют рога? Или, возможно, знает? А если так, что за хреновину делает? Дугу до жути хотелось рассмеяться. — Конечно, может, я не сумею сегодня попасть на самолет, — сказал он вместо этого.
— Ты не будешь возражать, если они побудут здесь неделю-другую, а, Эвелин? — говорила Кэрол. — Помоги мне.
— Лучше и быть не может, дорогая, — замогильным голосом сказала Эвелин, ухмыльнулась и выдохнула табачный дым.
— Рон будет рад помочь с едой, счетом за спиртное и прочее.
— И не думай об этом, моя дорогая, — сказала Эвелин.
У двери, когда он выходил с чемоданом к машине, Кэрол сказала:
— Скажи ему, что он мне очень нужен. Это ненадолго.
Дуг кивнул, потрепал ее по плечу и поцеловал в щеку.
23
Рон Грант пробыл в Кингстоне на Ямайке девять дней, девять очень напряженных дней, когда его дружок по рыбалке и драматургии Дуг Исмайлех, полупьяный ввалился в дверь Гранд Отель Краунт. И четыре дня он уже был женат на Лаки Грант.
Лаки Грант.
Господи. Или: Лючия Виденди Грант, если говорить официально. Или, если говорить совершенно официально: Лючия Анжелина Елена Виденди Грант. Таким было имя в брачном договоре. Он не верил, что с ним это случится. И Лаки, когда дело дошло до решающего, исторического момента, тоже не верила. Лаки Грант. Лаки Грант. Это даже звучало неверно, неестественно, он не мог привыкнуть к этому, как и она, это им нравилось и не нравилось. Он вскочил и помчался поздороваться с Дугом, оставив утреннюю «Кровавую Мэри» на столике, где сидела Лаки и все остальные.
Сейчас ему казалось, когда он оглядывался на последние девять дней, что он пил каждую секунду этого времени. Но это не могло быть правдой, потому что он нырял каждый день, кроме одного, и ни с кем иным, как самим мистером Джимом Гройнтоном, с которым он познакомился в самолете, когда летел с Элом Бонхэмом на Гранд-Бэнк. И он много спал.
Гранд Отель Краунт в то время, когда они с Лаки туда приехали, был, возможно, самым шикарным отелем на всем Карибском море. Грант, индианаполисский увалень, конечно, не слышал о нем, но Лаки часто останавливалась здесь с Раулем, ее богатым южноамериканцем. За день до их приезда отсюда улетел в Нью-Йорк Джон Гилгуд, пробыв в отеле две недели, а через неделю на еще больший срок должен был прилететь карикатурист Чарли Адамс. В отеле сейчас проживала знаменитая бродвейская писательница, автор музыкальных комедий, с мужем, и очень знаменитый дирижер с женой. Питер Лоуфорд, актер, прислал телеграмму, чтобы ему с женой забронировали номер на апрель. Авторы путевых очерков уже пару лет писали о нем, как о самом шикарном, людном месте в Карибском море. Вся эта слава, удача, реклама, доходы и счастье обеспечивались умным служением одного человека, старого друга Лаки, владельца и управляющего отелем Рене Хальдера и его жены Лизы, которая сама была ямаитянкой.
Хальдер, французский еврей, был одним из лучших американских кинооператоров в годы войны, его имя все автоматически произносили: «эл-дэе» (отважный), — это был запальчивый, горячий маленький человек. С женой он познакомился в Нью-Йорке, где она училась танцевать, а когда после женитьбы они столкнулись с расовой дискриминацией, он уехал с ней на Ямайку и купил Краунт у наследника капитана английского ВМФ. Это и была его фамилия: Краунт!
Когда Грант спросил его — а он признался, что почти все об этом спрашивают, — почему он не сменил названия, он слегка улыбнулся и пожал плечами. «Зачьем меньять, Ронни? Так есть. И хоть она ужьясно, мине нравица. Ано смущаить всех, када я хочу сказать «Караунт» вместо «Крунт». Я и оставил».
Старый капитан Краунт построил маленький отель, чтобы и самому жить и зарабатывать на старости лет, и в то же время быть у моря. Ясно, что правительство предоставило ему скидку при покупке земли как военно-морскому офицеру, и он выбрал участок на обращенной к морю стороне длинной песчаной косы, известной под названием Палисадоуз, которая закрывала гавань Кингстона и граничила со старым пиратским городом Порт Рояль. Здесь он и построил маленький дом с низким и прочным каменным первым этажом, чтобы противостоять штормам, и дешевым деревянным вторым этажом с крышей из рифленой жести, так что если его и снесет, то легко заменить, и в нем было достаточно комнат, чтобы доживать жизнь и зарабатывать себе на виски. Расположенный в миле с четвертью восточнее от деревни Порт Рояль и в трех милях западнее от Международного аэропорта Кингстон на косе Палисадоуз, он высился — а вернее — стелился по песчаному пляжу, обращенный на юг, к сверкающему морю, а вокруг только песок, кустарник, несколько прудов с соленой водой и черное шоссе. И москиты.
Но Рене, его идея и персонал убрали все, что могло выглядеть непривлекательным. Какими-то сомнительными и неясными уловками, о которых он никогда не рассказывал, Рене сумел сохранить привилегии старого капитана, поскольку обычно скидка возвращается правительству при перепродаже земли наследниками. Он достроил маленький дом, сохранив ту же архитектуру, слишком уродливо-красивую, чтобы ее изменять, и сделал дом в форме буквы Г, добавив пристройку в сторону дороги, и теперь у него комнат хватало для приема тридцати клиентов или пар. Взяв деньги везде и всюду, где только он мог, большей частью у знакомых из быстро расширяющегося круга друзей — бывших клиентов, он и сделал это, посадил повсюду пальмы, построил маленький бассейн в углу буквы Г, прибавил три маленьких коттеджа и ухитрился оплатить все это за шесть лет, особенно за последние два года, когда пришла известность.
