Вероника Кузнецова - Горбун
— Господин Хансен, уверяю вас, что это была не его машина, — убедительно проговорила я. — Постарайтесь выяснить, где был господин Дружинин. Что он говорит?
— Он говорит, что у него закончилась бумага и он выходил её купить, а потом гулял возле дома.
— Его могли видеть сотни людей, — сказала я. — Если он, действительно, был возле дома, кто-нибудь должен его запомнить.
Я брала на себя слишком многое, поучая полицейского, но Душка был очень терпелив и не подал виду, что недоволен моими советами.
— Мои люди сейчас этим занимаются, — сказал он. — Я сообщу вам результаты, но, думаю, что они будут неутешительны.
Меня поразило, что он говорил со мной так, будто меня лично касалось, обвинят горбуна или оправдают. Словно он был мне родственником или родным. А какое, в сущности, мне дело до чёртова Дромадёра?
— Позвоните, пожалуйста, — попросила я.
Ира глядела на меня с насмешкой.
— Вот видишь!
— Всё равно это была не его машина, — повторила я, а про себя спросила: "А вдруг его?"
— Не забудь посадить лук, салат и редиску, — напомнила Ира.
Про это она могла бы мне не напоминать, потому что я уже облачилась в её старые джинсы, рубашку и повязала на голову косынку, чтобы удачно завитые волосы не падали на глаза, и их не приходилось поправлять грязными руками.
— Потом можешь идти, куда хочешь, — продолжала Ира, — но внимательно смотри по сторонам и не попадай под машины. Наверное, Дромадёр хотел задавить тебя в отместку за твою ложь.
— Сама будь поосторожней, — пробормотала я.
— Не забывай, что со мной будет Ларс, — усмехнулась моя подруга. — Я пошла.
Но это только говорится, что пошла, а на самом деле она задержалась, так как на этот раз позвонила Нонна, и Ире захотелось узнать, не пойдёт ли речь о её совместной прогулке с Ларсом.
— Жанночка, ты одна? — спросила Нонна.
— Можно сказать, что одна, — ответила я. — Ира уже в дверях. Ей нужно съездить в город.
— Можешь не лгать, потому что я звоню по другому поводу. Ты никуда не собираешься уходить?
Странно было, что Нонка стала интересоваться моими делами.
— Нет, никуда. Я буду заниматься огородом. А что случилось? Надо куда-нибудь съездить?
— Нет-нет, — возразила Нонна. — Возможно, я позвоню тебе попозже. До свидания.
Я была в полном недоумении.
— Что она сказала? — поинтересовалась Ира.
— Ничего не сказала, — пожала плечами я. — Сказала, что позвонит позже.
— Ясно, — кивнула Ира. — Дождётся, когда я уйду, и будет жаловаться. Носится со своим мужем, как с писаной торбой, и кроме него ничего не видит. Мне кажется, из-за ревности она даже забыла про убийства.
Что правда, то правда, Нонна поплакала над Мартином и, похоже, больше не думала о нём. Я даже сомневалась, сознавала ли она, что преступником был кто-то из близких людей, но в этом я её винить не могла, потому что даже я насильно заставляла себя верить, а уж у меня не было её доброты, мягкости характера и редкостной незлобивости.
— Наверное, она до сих пор убеждена, что их совершил какой-то посторонний человек, — сказала я.
— Ну да! Посторонний! А яд в кофе подсыпал тоже посторонний? А в графин?
— Ну и спроси у неё, — сказала я. — Откуда я знаю, о чём она думает?
Если бы мы знали, о чём думала всё это время Нонна!
Я вышла вместе с Ирой.
— Дай мне мотыгу или что-нибудь в этом роде, — вспомнила я.
— Сама возьмёшь, — попыталась от меня отделаться Ира, но это оказалось нелегко.
Хорошо, что я настояла на своём, потому что даже хозяйке потребовалось не меньше пятнадцати минут на то, чтобы найти свою же собственность. Я хотела ей об этом сказать, но она меня опередила.
— Ну вот, из-за тебя я опоздала. Не могла найти сама?
Впрочем, для неё задержка оказалась во благо, потому что подкатила машина Ларса, и писатель объяснил, что не дождался Иры, решил её встретить по дороге, а нашёл у самого дома.
Я вообще не знала, зачем они договорились встретиться в каком-то условленном месте, а не здесь, в доме Иры. Если это была скромность, то какая-то странная скромность, недоступная моему пониманию.
— Это всё из-за неё, — объяснила Ира, показывая на меня.
Ларс окинул меня любопытным взглядом.
— Собираетесь работать, Жанна? — спросил он.
— Да, Ларс. Счастливого пути!
Они уехали, а я не стала терять времени даром, очертила контуры грядок и утоптала вокруг них почву. Половина работы, можно сказать, была сделана. Оставалась самая простая её часть — воткнуть луковицы в землю, сделать бороздки и насыпать в них семена. А потом, конечно, полить.
В это время с адским шумом подъехал Дружинин. У меня от неожиданности выпала из рук мотыга, а сама я, в неустойчивой позе склонившаяся над грядкой, чуть не заняла на ней место лука. Такая вполне возможная беда и усилия по сохранению равновесия отвлекли меня от чувств, которые обязаны были возникнуть прежде всего. Этот человек вообще вызывал у меня неожиданные мысли и чувства, далёкие от нормальных при данных обстоятельствах.
Избежав падения и выпрямившись, я и тогда, вместо того, чтобы испугаться или поднять мотыгу, как естественный оборонительный инструмент в руках земледельца, с тревогой лихорадочно продумывала, какие вопросы по поводу вчерашнего происшествия у парка мне будет задавать мой гость и что мне следует на них отвечать. Быть не могло, чтобы горбун обошёл молчанием неизвестный ему случай, из-за которого его уже допрашивала полиция и который сулил ему немало неприятностей в будущем. Уж конечно, он постарается выведать у меня все подробности.
— Good morning, Jane, — приветствовал меня горбун.
— Morning, — отозвалась я, догадавшись, наконец, взять в руки мотыгу.
Он покосился на мой наряд, и я сразу пожалела, что повязала голову косынкой, из-за которой, должно быть, выглядела деревенской дурнушкой. Из гордости я не стала освобождать волосы, но чувствовала себя очень неуютно и, как следствие, неуверенно.
— А я думал, что вы сидите со словарём в руках, — разочарованно заявил переводчик.
Как же он ценил себя и свою повесть, если ни на минуту не сомневался, что я буду умолять его вернуть тетрадь!
— А я не сижу со словарём в руках, — сухо бросила я, нервничая, прежде всего, из-за косынки.
Хорошее настроение, если это не было маской, слетело с Дружинина, и он сразу стал серьёзным.
— Я проезжал мимо и решил заглянуть, — объяснил он свой приход. — Вижу, что не вовремя. Говорят, нежданный гость хуже татарина.
Женщинам свойственно предаваться глупой беспочвенной жалости, и мне внезапно стало жалко горбуна, который хмурился и наверное испытывал то же, что чувствовала бы я, если бы явилась в дом, где меня не хотят видеть и ясно это показывают.
