Джоди Линн Пиколт - Уроки милосердия
— У меня нет детей…
— Думаешь, я забыла? — вздыхает мама. — Как полагаешь, что это означает?
— Что я не женат?
— Нет, мой сон. Корни, растущие из ступней.
— Не знаю, мама. Что ты из породы лиственных деревьев?
— Для тебя все шуточки! — обижается мама.
Чувствую, если не уделю ей пару минут, сестра будет бесконечно звонить и рассказывать, как мама обиделась. Я откладываю фотографию в сторону.
— Может, все дело в том, что немногие понимают то, чем я занимаюсь. В конце дня мне нужен отдых, — отвечаю я и понимаю, что говорю правду.
— Лео, ты же знаешь, как я тобой горжусь! Тем, что ты делаешь.
— Спасибо.
— Но ты знаешь, я волнуюсь за тебя.
— Я в этом не сомневаюсь.
— Именно поэтому я считаю, что тебе необходимо хотя бы немного времени уделять себе.
Мне не нравится ход нашего разговора.
— Я на работе.
— Ты в Нью-Хэмпшире.
Я бросаю сердитый взгляд на телефон.
— Богом клянусь, я возьму тебя в штат! По-моему, ты заткнешь за пояс любого дознавателя из моего отдела…
— Ты звонил сестре и просил порекомендовать гостиницу, а она сообщила мне, что ты отправился в командировку.
— Нет ничего святого.
— Может быть, ты захочешь, чтобы тебе сделали массаж, когда ты в конце дня вернешься в номер…
— Кто она? — устало интересуюсь я.
— Рэчел Цвейг. Дочь Лили Цвейг. Она вот-вот получит диплом мануального терапевта в Нашуа…
— Знаешь, здесь очень плохая связь, — говорю я, отводя телефон от уха на расстояние вытянутой руки. — Я тебя не слышу.
— Я не только всюду могу тебя найти, Лео, но еще и знаю, когда ты пытаешься меня надуть.
— Я люблю тебя, мама, — смеюсь я.
— Я тоже тебя люблю, — отвечает она.
Я собираю разложенные фотографии в папку, гадая, что мама сказала бы о Сейдж Зингер. Ей бы понравилось, что с Сейдж я всегда буду накормлен, потому что мама считает, что я слишком худой. Она бы посмотрела на ее шрам и решила, что девушке многое довелось пережить. Ей бы импонировало то, что Сейдж до сих пор скорбит о матери, и ее трогательная привязанность к бабушке тоже вызвала бы симпатию, поскольку для моей мамы семья — это основа всех основ. С другой стороны, мама всегда хотела, чтобы я женился на правоверной иудейке, а Сейдж, убежденная атеистка, явно не подходит под эту категорию. Но ее бабушка пережила холокост, что добавило бы в глазах моей мамы дополнительные очки…
Я пытаюсь отделаться от этих мыслей, не понимая, почему думаю о женитьбе на женщине, с которой только вчера познакомился; на женщине, которая для меня всего лишь ниточка, ведущая к свидетелю; на женщине, которая явно (как недвусмысленно показал вчерашний вечер) любит другого мужчину.
Адама.
Высоченного красавца под метр девяносто, у которого такие широченные плечи. «Не еврей», — сказала бы моя мама. У которого песочного цвета волосы и трогательная улыбка. Когда мы встретили его вчера и я увидел, как отреагировала Сейдж — как будто ее током шибануло! — во мне мгновенно ожили страхи прыщавого подростка, которого бросали все девушки: от красавицы из группы поддержки наших спортсменов, сказавшей, что я не ее типаж, после того как я опубликовал в школьном литературном журнале посвященный ей сонет, до той, с кем я отправился на школьный бал. Моя спутница, услав меня за стаканчиком пунша, тут же начала отплясывать с крепышом футболистом. С ним и домой ушла.
Я против Адама ничего не имею. Если Сейдж хочет попусту растрачивать свою жизнь — ее личное дело. Еще я понимаю, что в подобной ошибке виноваты двое. Но… у Адама есть жена. Выражение лица Сейдж, когда она увидела эту женщину, заставило меня обнять ее и сказать, что она достойна большего, чем этот парень.
Например, меня.
Хорошо, ладно, она мне приглянулась. Или, может быть, понравилась ее выпечка. Или ее хриплый голос — она даже не подозревает, насколько он сексуален.
Это чувство застало меня врасплох. Я всю жизнь разыскиваю людей, которые желают оставаться ненайденными, но мне повезло значительно меньше, когда я встретил человека, с которым хотел бы какое-то время не расставаться.
Я кладу дело в портфель и пытаюсь выбросить эти мысли из головы. Может быть, мама права и мне действительно необходим массаж или любая друга форма релаксации, чтобы я смог разделять работу и личную жизнь?
Однако всем моим лучшим побуждениям не суждено сбыться, когда я приезжаю к Сейдж и вижу, что она меня ждет. На ней обрезанные короткие джинсовые шорты, как у красотки Дэйзи Мей. Я не могу отвести взгляд от ее длинных, загорелых, мускулистых ног.
— Что? — спрашивает она, опуская глаза на свои икры. — Я порезалась, когда брила ноги?
— Нет. Ты само совершенство. Я хочу сказать, выглядишь великолепно. То есть… — Я качаю головой. — Ты сегодня утром разговаривала с бабушкой?
— Да. — Сейдж заводит меня в дом. — Она немного боится, но ждет нас.
Вчера вечером перед нашим отъездом Минка согласилась посмотреть фотографии.
— Я постараюсь, чтобы все прошло максимально безболезненно, — обещаю я.
Дом Сейдж — визуальное воплощение любимого свитера, который ты постоянно ищешь в ящике, потому что он необычайно удобен. Диван мягкий, свет приглушенный. И всегда что-то печется.
В таком месте присядешь на минутку, а очнешься — прошло уже несколько лет, и ты так никуда и не уходил.
Ее жилище совершенно не похоже на мою квартиру в Вашингтоне, где много черной кожи, хрома, прямых углов.
— Мне нравится твой дом, — признаюсь я.
Она удивленно смотрит на меня.
— Ты же заходил вчера.
— Знаю. Здесь просто… очень уютно.
Сейдж оглядывается.
— Моя мама была мастерицей притягивать в дом людей. — Она явно собирается продолжить, но неожиданно замолкает.
— Хочешь сказать, что ты другая, — догадываюсь я.
Она пожимает плечами.
— Я мастерица людей отталкивать.
— Не всех, — возражаю я, и мы оба понимаем, что я намекаю на вчерашний вечер.
Сейдж колеблется, как будто не решается что-то сказать, потом разворачивается и уходит в кухню.
— На каком цвете ты остановился?
— Цвете?
— Каким будешь ногти красить.
Она протягивает мне чашку чая. Я делаю глоток и понимаю, что она добавила молока, но не положила сахара — именно такой чай я заказывал вчера в кафе. Из-за этого — она запомнила такую мелочь! — мне захотелось сбежать.
— Собирался пойти с вишневым, но это так по-фэбээровски, — отвечаю я. — Слишком вульгарно для нас, чиновников Министерства юстиции.
— Мудрое решение.
— А ты? — интересуюсь я. — Почерпнула что-нибудь умное из журнала «Пипл»?
