Фред Стюарт - Блеск и будни

Это подводит меня к довольно болезненному соображению. Мне трудно передать тебе, как я расстроился, когда, находясь в увольнительной на плантации «Феарвью», услышал от тебя слова сомнения в нашем большом деле, что рабство не стоит того, чтобы за него сражаться. Ах, Клейтон, если ты прав, то тогда этот страшный конфликт — ужасная ошибка, и реки уже пролитой с обеих сторон крови — не что иное, как трагическая потеря. Я бы не постеснялся сказать, что установление рабства на этих берегах было ошибкой, что было жестоко привозить сюда африканцев против их воли. Но справедливо это или нет — рабство стало основой образа жизни южан. Какая же может быть альтернатива такому порядку? Лишь разрушения и хаос. Именно поэтому я воюю и рискую своей жизнью. Меня сильно огорчило, что ты, мой дорогой брат, стал разделять точку зрения врагов. Молюсь, чтобы это письмо вернуло тебе благоразумие.

Преданный тебе брат Зах.

Закончив читать письмо, Клейтон грустно покачал головой. Потом смял листки в комок и бросил его в пламя.

— У Шарлотты развилось воспаление в районе таза, — поставил диагноз седобородый доктор Хилтон Купер вечером того же дня, выйдя из ее спальни и закрыв дверь.

— Серьезно ли это? — спросил Клейтон.

— Если это то, что я думаю, то очень серьезно. — Старый доктор взял Клейтона за локоть и отвел его на несколько шагов от двери в спальню Шарлотты. — Разрешите мне говорить прямо, Клейтон?

— Да, конечно.

— Изменяли ли вы своей жене?

Клейтон покраснел.

— Да, — наконец, прошептал он.

— С какой женщиной?

Клейтон пристально смотрел на доктора, который принимал при родах и его самого, и Заха.

— Говорите же, приятель, сейчас не время галантно вести себя! Ответ имеет важное значение для здоровья Шарлотты! Кто была эта женщина?

— Медсестра.

Глаза Купера расширились.

— Эта черненькая? Как ее зовут — Дулси?

— Да, Дулси.

— Припоминайте, Клейтон. Было ли на ваших интимных местах раздражение?

— Ну… да, кажется, было. У меня как-то странно чесался член. Но через несколько недель это прошло.

— Когда это было?

— Примерно десять месяцев назад.

— Подойдите сюда, Клейтон. Вот к этой лампе. Покажите свои кисти.

Клейтон подошел к полукруглому столу, на котором стояла керосиновая лампа. Купер взял его руки, повернул вверх ладони и поднял рукава.

— Когда у вас появилась эта сыпь? — спросил он, показывая на красные точки на кистях Клейтона. Клейтон вперился в них взглядом…

— До этого я их и не замечал. Что это такое, док?

Старик вздохнул.

— Мне бы не хотелось говорить вам об этом, Клейтон. Вы и так здорово пострадали от этой войны — потеряли ногу. Но вы схватили сифилис, и болезнь довольно запущена. Сыпь указывает на то, что она вступила во вторую стадию. Воспаление на вашем половом члене было проявлением первой стадии.

— Сифилис, — повторил это слово Клейтон.

— Да, и боюсь, что вы передали его Шарлотте. Это и вызывает воспаление в ее матке. Этим же, вероятно, объясняется и то, почему у нее оказался мертворожденный ребенок. Надо держаться, сын, но вполне может случиться так, что у Шарлотты не будет детей. Господь показывает свою безграничную мудрость разными путями. Сифилис поражает функции системы воспроизводства, и это, между прочим, хорошо, потому что ребенок может оказаться зараженным.

— Но… можно ли вылечиться?

Доктор грустно покачал головой.

— Мне это неизвестно, — ответил он. — Но мы отрезаны от Европы блокадой. Может быть, там что-то открыли, о чем я не знаю.

— Что же… произойдет?

Доктор успокаивающе потрепал его по руке.

— Мы сможем поговорить об этом в другой раз, — заметил он. — Не стоит еще больше расстраивать вас сейчас.

— Нет. Я хочу услышать правду. Скажите мне, что произойдет?

Доктор Купер посмотрел на него грустными голубыми глазами.

— Пока что ничего. Может быть, ничего не произойдет много лет. Но в вашу кровь попали спиральные бактерии, они ужасны. Когда-нибудь они проникнут в ваш мозг.

— В мой мозг?

— Да.

— Вы хотите сказать, я сойду с ума?

— Да, и потом… — Он пожал плечами.

— О Господи…

По лицу Клейтона потекли слезы. И хотя в коридоре со сквозняком было довольно прохладно, у него на лбу выступили капельки пота.

Дальше по коридору из спальни Шарлотты открылась дверь и оттуда вышла Дулси. Клейтон взглянул на нее, потом на доктора.

— Вы думаете, я получил это от нее? — прошептал он. — Она работала на мадам в доме терпимости в Йорктауне.

— Если это так, то вполне вероятно. Болезнь распространяется через половые сношения.

Доктор вынул из кармана свои золотые часы и посмотрел время.

— Клейтон, мне пора. Миссис Торнтон на сносях. Сожалею, сынок. Очень жаль.

— Да… спасибо. До свиданья, док.

Внимание Клейтона обратилось теперь на прекрасную рабыню, в которую он влюбился. Доктор Купер взял свою черную сумку и направился к лестнице, а Дулси подошла к своему одноногому любовнику.

— Иди в свою комнату, — шепнул он ей.

Дулси послушалась, войдя в спальню, расположенную рядом со спальней Шарлотты. Клейтон подождал, пока доктор Купер спустился с лестницы. Потом он заковылял в комнату к Дулси и притворил дверь одним из своих костылей.

— Что-нибудь случилось? — спросила Дулси.

— Случилось страшное, — прошептал он. — Ты когда-нибудь слышала о болезни, которая называется сифилис?

— Да, конечно.

— Я схватил ее. Не хочу пугать тебя, Дулси, но думаю, что я получил ее от тебя.

Дулси нахмурилась, потом подошла к одному из окон и выглянула на улицу. Опять стояла холодная, снежная ночь. Она увидела, как внизу в свою двуколку садится доктор Купер.

— Ну? — спросил Клейтон — Почему же ты молчишь? Ты знаешь, к чему ведет эта болезнь? Я сойду с ума и умру! И доктор думает, что я заразил ею свою жену, поэтому она тоже умрет! И у нас не будет детей… — Заплакав, он подошел к кровати Дулси и бросился на нее, закрыл лицо руками. Костыли с грохотом свалились на пол.

Мгновение Дулси смотрела на него с состраданием. Потом подошла к кровати и, сев рядом с ним, обняла его.

— О, Клейтон, я поступила ужасно, — прошептала она, слезы навернулись на ее глаза. — Ужасно. Господи, сможешь ли ты простить Дулси?

— О чем это ты говоришь? — просопел он, взглянув на нее.

— Понимаешь, раньше я ненавидела тебя, — продолжала она. — Ненавидела тебя, потому что ты белый и родня генерала Уитни, который лишил меня свободы и отправил обратно на плантацию «Эльвира» медсестрой. Но потом, когда ты влюбился в меня… Хочу сказать, что ты был такой ласковый, добрый и нежный с Дулси… Ну, я подумала, что, может быть, тоже полюбила тебя.