Выбор (СИ) - Дейс Джули

Ладони проскальзывают под футболку, а губы накрывают шею, и я моментально открываю глаза, отклоняя голову в сторону. Темно-зелёные глаза устремляются в мои с удивлением и замешательством.

— Что-то не так? — спрашивает девушка, пока я изучаю её лицо.

«Не так» многое, но я предпочитаю молчать. Отрицательно кручу головой, и её губы изгибаются в улыбке. Она вновь проводит ладонью по груди, а я всеми силами стараюсь привыкнуть к этому новому ощущению. Я не закрываю глаза, знаю, это плохой вариант, потому что увижу другого человека. Спустя восемь прошедших месяцев, пора завершать видеть её повсюду, посвящать ей победы и успехи. Я не говорю об этом вслух, но каждая забитая шайба высвечивает на табло мою фамилию, в то время как в голове светится неоновая вывеска с другой. Почему-то она верила в меня, в то врем как я сомневался в верном выборе, считая, что согласие было дано на всплеске эмоций.

Плечо тормошит ладонь, и я отвожу взгляд от девушки, обращая его к тому, кто пытается вызвать меня из размышлений.

— Дейв накидался, можешь помочь уволочь его отсюда? — спрашивает Бо, получая мой согласный кивок. Возможно, сейчас он является моим спасителем.

Девушка сползает с моих колен, словно всё понимает, и я поднимаюсь с дивана, протискиваясь через потные тела, которые не чувствуют усталости, продолжая танцевать.

В кармане остаётся презерватив. Теперь я буквально не выхожу на улицу без этой вещицы. Изначально, беременность Эммы была ошеломлением и принялась мной негативно, сейчас, когда думаю о том, что это может произойти вновь, но уже с другой, волосы встают дыбом. Это пугает до чертиков. Я не хочу подобного исхода, не имея чувств, ведь к Эмме они были. И остаются, как бы далеко я не загонял их.

Помогаю Бо утащить пьяное тело Дейва в свободную комнату. Иногда некоторые не видят чувства меры, осознавая что-то только тогда, когда вертолёты начинают кружить не только над головой. И это действительно плохо, потому что на завтрашней тренировке должны быть все, а один член команды даже не может открыть глаз, чтобы увидеть, где он. Если предложение Рика, дом которого по удачному стечению обстоятельств свободен, было хорошим, то сейчас мне так не кажется. Если вскоре к Дейву присоединится ещё несколько тел, я лично завершу эту «пивную» посиделку, которая должна была быть такой, но превратилась в самое настоящее пекло и реки алкоголя.

— Он встанет, — словно чувствуя назревающий во мне нервоз и уже подступивший гнев, уведомляет Бо.

— Сейчас он не может и пальцем пошевелить.

— Даю слово, что встанет. Я сам его подниму любым способом.

Вздохнув, киваю, и Бо покидает комнату, а я нахожу таз в ближайшей ванной, поставив его у кровати. Это не Торонто, к которому я более-менее привык, мы на другом конце страны, тут я даже не знаю путь от дома или отеля до арены. Сейчас мы в чертовом Ванкувере, от которого мне известно только название. Если завтра кто-то не придёт, либо же придёт, но в состоянии, где не способен повернуть языком, не говоря уже о взмахе клюшки, то перый, к кому обратится тренер — я. Он не будет орать, его молчание намного хуже, потому что именно я являюсь тем, кто должен держать команду собранной, и несколько месяцев у меня действительно получалось. До сегодняшнего вечера с названием апокалипсис.

Закрываю дверь и когда перевожу взгляд, натыкаюсь на ту самую девушку снизу. Опираясь на стену напротив комнаты, где теперь отсыпается Дейв, она словно чего-то ждёт. Конечно, не чего-то, а вполне понятно, что кого-то. Меня. Изо рта даже не успевает вылететь звук, чтобы завершить то, что начиналось, и я не успеваю опомниться, как за спиной закрывается дверь, губы девушки накрывают мои, а её руки тянут за собой. Тело реагирует молнией, но не разум, он всё ещё отказывается, придумывая новые оправдания и аргументы в колонку «против». И за это начинаю злиться уже на себя. Чтобы усугубить эффект, вспоминаю слова Эммы и прокручиваю их несколько раз.

— Есть я и ты. Нас может связывать только ребёнок.

Ждать не приходится, потому что желаемое получаю сразу. Я чувствую прилив ярости, потому что нас не может связывать только ребёнок. Нас связывает многое: воспоминания, чувства, моменты. Возможно, огонёк ярости во мне продолжает гореть только благодаря тому, что она первая девушка, с которой я хотел и имел хоть какие-то отношения не основанные на сексе. А теперь мы должны быть по разным берегам. Как смешно, ведь изначально именно я сделал к этому шаг, она лишь дошла до конца и поставила завершающую точку. Я злюсь, что она не попыталась убедить меня в неправильности данного решения, но разве должна? Вряд ли, хотя, Эмма была той, кто первый сделал шаг.

Возможно, сейчас я должен сказать нет, но запрещаю себе и уже поздно. На мне остаются лишь боксеры, в то время как на девушке нет ничего. Она даже успела просканировать карманы моих джинс, и разорвать упаковку. Физически я с ней, но мысленно в другом месте. И за ходом собственных мыслей, пропускаю буквально всё. Я думаю только о том, что Эмма разорвала наши отношения окончательно и бесповоротно, несколько раз дав понять, что больше ничего не будет. Что есть я и она. От этого не легче. Я всё ещё принадлежу ей. Сердце, душа и совесть диктуют свои правила, намекая, что сейчас происходит не иначе, как измена.

В плечо врезаются ногти, благодаря чему возвращаюсь в реальность. Чёрные, как смола волосы, ниспадают на грудь, губы остаются приоткрытыми, а изо рта вырываются стоны. Она не похожа на Эмму ни внешне, ни манерами. Моя Эмма часто смущалась, отводила взгляд, на её щеках вспыхивал румянец, и всё, что я делал, она боялась, раскрываясь только постепенно. Сейчас же я вновь не делаю ничего, словно пришёл к той начальной точке, где был. Я получаю и ничего не отдаю.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я вовсе не знаю, что это было, но в окончание, девушка оставляет поцелуй на моей шее и довольно улыбается, предварительно вернув одежду на тело. Дверь за ней закрывается, а я не пытаюсь встать с кровати, оставаясь неподвижным. Чувствую себя использованным и, вероятно, так оно есть. Пополнение списка моим именем ничего не даст. Среди гула и вибраций музыки с первого этажа, слышу, как трезвонит собственный телефон, но тут же перестаёт. Лениво тянусь к джинсам и нахожу в карманах мобильник, на котором несколько пропущенных от Алестера. Это легко поднимает меня. Принимаю сидячее положение и набираю его номер.

— Ты хоть иногда можешь взять трубку с первого звонка? — недовольно рычит он.

— Я могу быть на тренировке или на собрании, думаешь, мне можно сказать: «Подождите», чтобы поболтать с тобой?

— Я слышу музыку.

— У тебя отличный слух.

— Да. Спасибо, что хотя бы перезвонил после седьмого звонка.

Фыркаю, сведя брови.

— Ты уже можешь объяснить, что происходит?

— Поздравляю, папа, — рявкает он, и мне не нравится, как звучат слова.

Холодок пробегает не только по спине, но и по всему телу. Этого не может быть. Невозможно.

— Ещё рано, только через три или четыре недели.

— Это не ты решаешь. Так было нужно, какие-то показатели были завышены.

— Она ничего не говорила.

— Потому что результаты пришли сегодня утром. Всё экстренно.

У меня пересыхает в горле, ведь он звонил именно тогда, когда на мне скакала какая-то девчонка, чьё имя я даже не помню или вовсе не знал. Чувствую себя настолько грязным, что становлюсь противным самому себе. Тело кажется чужим.

— Она в порядке? — хрипло спрашиваю я, натягивая футболку. — Где…

— Обе под капельницами, — за меня завершает Алестер. — Было бы отлично, если бы ты собрался и вернулся. Ей нужна помощь.

Мой голос осевший и кажется посторонним. Я не узнаю его.

— Игра только после завтра.

— Значит ты должен прилететь сразу после своей гребаной игры, — его крик режет нервные окончания в голове. — Если бы с ней что-то случилось… если бы она… Черт, я даже думать об этом не хочу. Знай, я убью тебя, Картер. Ты оставил её одну в самый сложный период. Ты должен быть рядом с ней!