Карен Брэйди - Такой прекрасный, жестокий мир
– Я в полной безопасности. Не выходила из редакции всю неделю. – Сара заметила отчаянную жестикуляцию Дэйва Тичера, ее коллеги. – Мам, я перезвоню тебе вечером.
– Береги себя, слышишь? – сказала Джун прежде, чем повесить трубку.
– Привет, Боксер, хорошие новости! – крикнул Дэйв, боксируя с воображаемым противником.
– Может, хватит?
Прошел почти месяц со дня появления материала о Билли Тоде, но шутки по поводу стычки Сары с Микки Нэшем, казалось, никогда не прекратятся. Сара догадывалась, что это защитная реакция коллег-мужчин на ее первый материал, ставший сенсацией. Лучше делать вид, что Сара просто визгливая бой-баба, а не компетентный журналист. Ну что же, успех был колоссальным, а все остальное – неизбежные последствия.
– Так что случилось?
– Нэш арестован. – Дэйв увернулся от воображаемого бокового удара справа. – Сегодня утром в Пимлико была облава, и он попался.
– Откуда ты знаешь?
– Полицейский источник.
«Наконец-то», – с облегчением подумала Сара. Во время первой облавы в баре взяли только Билли Тода. Найти Нэша нигде не смогли, а потому центральной фигурой ее репортажа пришлось стать Тоду. В результате «Эштон» отстранил Билли от участия в играх на время расследования выдвинутых обвинений, и вряд ли ему удастся вернуться в команду в ближайшем будущем. Печальная и грязная история, но Сара продолжала убеждать себя в том, что это просто побочный результат настоящих преступлений, совершавшихся в баре Нэша.
– Отличные новости. А твой полицейский источник не упомянул о шансах на вынесение приговора?
– Хорошие шансы. Он думает, что Нэш получит семь лет. Но выйдет на свободу через четыре. Ты знаешь, как добросердечны судьи по отношению к преступникам. В любом случае, это несущественно. Холлэнд сказал, что уволит тебя, если не раскопаешь к ленчу какого-нибудь распутного викария.
– Отправляюсь прямо в Синод, – парировала Сара, но плечи ее поникли. В шутке Дэйва была большая доля правды. Казалось, «Санди Войс» сидит на бесконечной диете из сексуальных скандалов. Сара гордилась тем, что все ее материалы были совсем другого рода, но, вероятно, именно поэтому они часто отвергались ради сентиментальных историй или описания эротических подвигов девиц с телевидения, подзабытых поп-звезд и похотливых священнослужителей… или принимающих наркотики футболистов. Чувство вины перед Билли Тодом не проходило.
И вряд ли когда-нибудь ей удастся докопаться до сути в истории с Нэшем. Она хотела проверить имена и телефоны в записной книжке Микки, но, поскольку они не принадлежали знаменитостям, Саймон Холлэнд не заинтересовался. И никаких намеков на личность Стива. Сару раздражало то, что договорные матчи будут продолжаться безнаказанно… или еще хуже: какой-нибудь другой журналист раскопает правду первым. Если бы только она знала, кто послал ей то письмо!
Величественный зал, в котором проводилась церемония вручения дипломов, был забит до отказа. Сара шла по проходу, ругая себя за опоздание и отчаянно пытаясь найти среди публики мать. Кейти не могла присутствовать на церемонии, поскольку «Мариэлла» послала ее в Глазго на фотосъемку. Мэгги тоже не было, она провалила экзамены.
– Сара, Сара, я здесь!
– Привет, мама. Прости, что опоздала.
Сара повела мать к задним рядам, где успела заметить несколько пустых мест.
– Какое милое платье, – сказала Джун.
Сара скорчила шутливо-пренебрежительную гримасу. Ради торжественной церемонии она сменила обычные джинсы и футболку на зеленое, под цвет глаз, льняное платье. Она также попыталась укротить буйные волосы зеленым бархатным бантом, но, пока мчалась в колледж, рыжие локоны вырвались на свободу и теперь падали на плечи, подчеркивая молочную белизну обнаженных рук.
– Просто дешевка из универмага. – Сара хотела закрыть эту тему, но, обрадованная похвалой, широко улыбнулась. – Я рада, что тебе нравится.
– Ты читала программку? Я забыла захватить очки, – сказала Джун, копаясь в сумочке. – Когда твоя очередь?
– Сначала речи, затем начнут выдавать дипломы и – под конец – специальные награды, учрежденные достопочтенным Стюартом Харгривсом.
Как раз в этот момент ведущий призвал присутствующих занять свои места, свет погас, и Сара не заметила тревоги, исказившей лицо матери.
Для Джун церемония проходила как в тумане. Ей еле удалось сосредоточиться, когда Сара вышла на сцену и под аплодисменты министр вручил ей награду за статью о Билли Тоде. Наконец зазвучал национальный гимн, и все встали. Джун погрузилась в свои мысли, отчаянно пытаясь придумать приличный предлог, чтобы незаметно исчезнуть вместе с Сарой из зала от греха подальше.
– О чем ты задумалась, мама?
Джун вздрогнула.
– О, любовь моя, я так горжусь тобой.
– И у вас есть для этого все основания. Ваша дочь – необыкновенная девушка. И, позвольте добавить, очень красивая.
Комплимент исходил от мужчины в безупречном сером костюме в тонкую полоску. Сара много раз видела это лицо в газетах, но лишь сегодня впервые увидела его в жизни. Когда Стюарт Харгривс вручал ей награду, она была поражена тем, что, будучи ровесником ее матери, он так молодо выглядит: лишь появились первые проблески седины на висках и еле заметные морщинки вокруг чуть печальных карих глаз. Годы не сказались и на его осанке: высоко поднятая голова, прямая, как у военных на параде, спина.
Харгривс пожал Саре руку, широко улыбнулся, и она немедленно прониклась к нему симпатией.
– Спасибо, мистер Харгривс. В этом главная заслуга моей мамы.
Стюарт протянул руку Джун, но его рука повисла в воздухе.
– Я разговаривал с вашими преподавателями. Они возлагают на вас большие надежды, – сказал министр, старательно делая вид, что ничего не случилось.
– Я в дамскую комнату, – сказала Джун, отворачиваясь.
Пораженная не свойственной матери грубостью, Сара покраснела от смущения.
– Простите, – извинилась она, глядя вслед быстро удаляющейся матери.
– Похоже, еще один недовольный мною избиратель. – Стюарт выдавил смешок, но было видно, что резкость Джун расстроила его. – В любом случае, поздравляю вас с наградой.
Сара заметила, как напряженно, не отрываясь ни на секунду, Харгривс изучает ее лицо. Из светских хроник она знала о его репутации ловеласа, но сочла смехотворной мелькнувшую мысль о том, что он собирается «подцепить» ее.
– На самом деле я не испытываю особой гордости. Мне жаль Билли, не он настоящий преступник.
– В этом вы правы. Преступники, причем самые отвратительные, – те, кто распространяет наркотики. Я пытался провести законопроект об ужесточении наказания, но мои усилия оказались тщетными. Я разделяю ваши чувства, однако вы сделали все возможное. Только нельзя было подвергать себя такой опасности.
