Белва Плейн - Шепот
– Он очарователен. Она будет просто счастлива.
– Ладно, конечно, это не может компенсировать ей страдания, которые она перенесла при операции груди, но я думал – может, в какой-то степени…
Его голос задрожал, и он замолк. Роберт отошел в другую часть магазина и позвал Линн.
– Пойди сюда, я хочу, чтобы ты посмотрела на это.
Драгоценные камни – рубины, сапфиры и изумруды были вставлены в сплетение из золотых нитей.
– Вот это, – сказал Роберт, – я называю браслетом.
– Византийский, – объяснил продавец. – Ручная работа. Оригиналы в музеях.
– Примерь его, Линн.
Цена на этикетке была указана слишком мелко, чтобы ее можно было прочесть, но она достаточно хорошо разбиралась в этом и не спрашивала.
– Он слишком дорогой.
– Разреши мне судить об этом, – возразил Роберт. – Если я собираюсь что-то купить, я не буду покупать хлам. Или самое лучшее, или ничего. Примерь его.
Подчинившись, она подошла к зеркалу. Непривычная к такому великолепию, она почувствовала некоторую неловкость; у нее был вид молодой девушки.
Когда подошел Брюс, Роберт попросил:
– Покажи Брюсу, что ты приобретаешь.
– Это идея Роберта. Я на самом деле не… – начала она.
Брюс положил свою руку на ее и как-то странно, подумала она, поправил браслет.
– Это прекрасный браслет. Возьми его. Ты заслуживаешь этого. – И добавил, обращаясь к Роберту: – У нас хорошие жены. Они заслуживают самого лучшего.
Итак, покупка была сделана.
– Полежи браслет в свою сумочку, – сказал Роберт. – Он еще не застрахован, а чемодан может потеряться.
– Как твой вчера, – сказал Брюс.
– Тебе не хотелось, чтобы я купил этот браслет, – сказал Роберт, когда они летели домой, – потому что ты думаешь, что я хотел замолить свою вчерашнюю вину. Но ты ошибаешься. И это не идет ни в какое сравнение с тем, что я подарю тебе когда-нибудь. – Он ухмыльнулся. – С другой стороны, по сравнению с тем, что это ничтожество купило для Джози.
– Почему ты называешь Брюса ничтожеством? Он один из самых интеллигентных людей среди наших знакомых.
– Ты права, и я использовал неверное слово. Что я имел в виду, так это то, что он никогда с неба звезд не хватал. Я только это хотел сказать.
– Может быть, он этого и не хочет, – возразила она, немного возмутившись.
– Он делает свою работу в офисе очень хорошо и производит хорошее впечатление, но, по моему мнению, ему не хватает блеска, что-то вроде того, что заставляет человека все время задерживаться поздно в офисе и приходить в субботу, когда все другие не усердствуют.
– Он должен был оставаться дома с Джози, когда она была очень больна, ты знаешь об этом. Теперь, когда ей немного лучше, все будет по-другому.
– Ну что ж, во всяком случае, они очень странная пара. Она шипит как шампанское, а он необщительный человек.
– Это неправда. Он просто неразговорчив. Он любит слушать. – И она добавила спокойно: – Ты никогда не любил Брюса и Джози, да?
– Нет, это не совсем так. – Роберт сжал ее руку, лежавшую на подлокотнике. – Ох, наплевать на всех, кроме нас; так или иначе, Линн, у меня есть серьезное подозрение, что нам скоро предстоит большая перемена в жизни. Прошлым вечером мне и обо мне говорили разные вещи, что заставило меня понять, что меня назначат на новую должность в Нью-Йорк, что ты скажешь об этом?
– Что я не удивлена. Если кто-либо заслуживает этого, так это ты.
– Я буду заведовать маркетингом всей нашей фирмы от Миссисипи до Атлантики.
У нее появилась собственная причина беспокойства, смутная тоска: «Я потеряю Хелен и Джози».
– Может быть, отсюда пошлют еще одного или двух человек под мое начало. Происходит общая перестановка по всему географическому району.
– Я надеюсь, что Брюс тоже поедет.
Из-за Джози, естественно. Ты очень сильно от нее зависишь, Линн.
– Я вовсе от нее не завишу. Я не знаю, как ты можешь так говорить.
– Я могу так говорить, потому что я вижу это. – Через минуту он задумчиво заговорил: – Нью-Йорк. Затем, кто знает? Международный отдел. Заграница. Лондон, Париж. Вверх и вверх на самую вершину. Президент компании в пятьдесят лет. Это возможно, Линн. Только ты должна в меня верить.
Он был исключительный человек, неколеблющийся.
Все это знали, и она, его жена, знала это лучше всех. Он опять схватил ее за руку, повернув к ней свое лицо с заразительной яркой улыбкой.
– Любишь меня? Со всеми моими недостатками? Любит его. Связана с ним, несмотря ни на что.
С самого первого дня. Несмотря ни на что. Объяснимо ли это? Коль скоро объяснима сила морского прилива.
– Любишь меня? – настаивал он.
– Да, – сказала она. – Ох, да.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Весна 1988 года
ГЛАВА 2
Дом уютно расположился посреди круглой лужайки, раскинув свои флигели вдоль темных холмов позади него. Архитектор, который построил его для себя, привез балки от старого сарая из Новой Англии и сосновую панельную обшивку от старых домов, чтобы воссоздать восемнадцатый век поблизости от Манхэттена. В окнах было по двенадцать стекол, а над парадной дверью – веерообразное окно.
Роберт нашел это владение, когда он еще первый раз ездил в Нью-Йорк и вернулся домой, полный нового энтузиазма. Коннектикут – вот это место! В нем было свое очарование, своя особая атмосфера. Народ здесь доброжелательный. Школы хорошие. Соседи – приличные люди. Здесь прекрасные открытые пространства. Представьте себе три акра леса вдоль узкой сельской дороги, и нет ничего в поле зрения, кроме дома прямо напротив, а сам по себе дом принадлежал сокровищам «Архитектурного Дайджеста».
Разумеется, дом был очень дорогой. Но с его жалованьем и перспективами проблем с внесением процентов по закладной не должно было возникнуть. То и дело в «Уолл-стрит Джорнал» и в журнале «Форбис» появлялись небольшие заметки о его продвижении по службе, и было ясно, куда он держит курс. Кроме того, дом, подобный этому, является капиталовложением, основой их обеспеченности – не говоря уже о том, что это вложение в счастливую жизнь для себя и своей семьи. Как только Линн увидит это место и если оно понравится ей, она сразу же займется обстановкой дома. Не должно быть никаких частичных соглашений; все должно быть сделано первоклассным художником по интерьеру.
Дом ей понравится, он был уверен, он уже видел ее в садовых перчатках и в большой соломенной шляпе возле цветочной клумбы.
Итак, они достали бутылку шампанского и, сидя за кухонным столом, поднимали тосты друг за друга, за своих детей и за «Дженерал Америкэн Эпплайенс» и его будущее.
Стояла поздняя весна, и вечерний воздух доносил ее благоухание сквозь открытые окна в гостиную. И сирень, источник этого благоухания, возносила свои розовато-лиловые шапки и густую листву своих ветвей над подоконниками.
