Энн Келли - Упоенные страстью
— Я просто поверить не могу, что человек может быть таким упрямым! — входя, воинственно заявил муж. — Останься я с ним еще минуту и, клянусь Богом, задушил бы его голыми руками.
— О, Брайен! — взглянув на него, вздохнула Джуди. — Я же говорила тебе, что не хочу никаких споров между тобой и Джейсоном сегодня. Я ясно просила, чтобы ты…
— Я говорю не о Джейсоне, — прервал Брайен Бентон, обиженный ее предположением. — Хотя он тоже хорош. Я говорю об отце.
— А-а, — сказала Джуди, пряча улыбку. — Наверное, ты опять пытался убедить его продать дом.
— Не смотри на меня так! — рассердился он, уловив все же веселую нотку в ее голосе. — Если твой собственный отец был достаточно разумен, чтобы, выйдя на пенсию, уехать в деревню, то это все равно не дает тебе права…
— Разум здесь ни при чем, Брайен, — возразила она, наливая соус из большой эмалированной кастрюли в два фарфоровых соусника. — Мой отец переехал туда, чтобы оказаться поближе к множеству незамужних женщин своего возраста. Твой же не смотрел больше на женщин с тех самых пор, как сорок три года назад умерла твоя мать. — Она улыбнулась мужу. — Редкий для нашего времени пример постоянства.
Ответом ей явилось недовольное фырканье мужа.
— Знаешь, давай не будем портить твоему отцу праздник, напоминая, что он становится слишком стар, чтобы жить один, — сказала она, протягивая ему блюдо с запеченным картофелем. — Мы ведь знаем, что только напрасно потратим свой пыл.
Он снова фыркнул, но потом нехотя улыбнулся.
— По крайней мере ясно, откуда у Джейсона это упрямство. Неудивительно, что они со стариком так легко находят общий язык.
Джуди Бентон закусила губу.
— Мне просто повезло, что это ваше семейное качество проявилось не в тебе, а только через одно поколение.
— Да, — подтвердил он совершенно серьезно, унося в столовую блюдо с картофелем. — Представь, если бы все мы были такими упрямыми.
— Конечно, — сказала она уже пустой кухне. — Стоит только представить…
— Ты что-то очень задумчивый сегодня, Джейс. Уж не девушка ли какая-нибудь у тебя на уме? — спросил за обедом у внука Скорс, отец Джуди.
— Вот здорово, если так! — воскликнул Итан, не дав брату ответить. — Значит, скоро повезет и мне.
Три поколения Бентонов засмеялись этому замечанию, и Джейсон решил, что ему стоит поднять себе настроение, иначе мать скажет, что он портит всем Рождество.
— Единственная женщина, о которой я пока могу думать, это мама, и то лишь потому, что ты, дедушка Скорс, избаловал ее в детстве. И тебе придется ответить за это, старик.
— Правда, сынок, но ты узнаешь, что у избалованных женщин есть свои достоинства, — лихо подмигнул тот внуку. — И согласись, что она божественно готовит жареную индейку.
Громкое покашливание на другом конце стола привлекло всеобщее внимание.
— Жаль, что здесь не обратили внимания на качество картофеля и тыквы, — сказал Брайен Бентон. — Должен вам сообщить, что ответственным за них был я.
— Ого! Ты сам готовил их, Бри?
— Нет, дедушка Бентон, он их чистил. — Джуди похлопала мужа по руке. — И выглядел очень мило в моем фартуке.
Стараясь соответствовать общему настроению, Джейсон улыбнулся брату.
— Давай заставим его мыть тарелки после обеда, раз ему так идет фартук, а, Итан?
— Ну уж нет! — остановила их мать. — Вы знаете, как я чту рождественские традиции. Л по одной из них дети должны убраться на кухне, где трудилась в поте лица их мать, и дать ей насладиться заслуженным отдыхом.
— Знаешь, мама, — сказал Итан, — некоторые традиции со временем устаревают.
— В таком случае, — сказала она, — раз вам не нравится мыть тарелки, я предлагаю в следующий раз на рождественский обед обойтись без горячего жаркого. Я приготовлю салаты, мужчины могут сделать жаркое на вертеле, а есть будем с бумажных тарелок.
Это предложение вызвало бурю протеста.
— Не будет рождественской индейки?
— Джудит Скорс! Твоя мать, должно быть, в гробу переворачивается…
— Вертел! В жарком на вертеле нет ничего традиционного, мама.
Джейс согласился с братом.
— Может, нам купить посудомоечную машину?
— Конечно, Джейс, вот блестящая идея! — просияла мать. — Просто гениальная! Чудесное предложение, правда, Брайен?
Брайен, поморщившись, посмотрел на сына.
— На прошлое Рождество ты подал идею установить кондиционер, чтобы в кухне не было так жарко. А теперь еще новости! Он покачал головой. — Почему твои гениальные идеи всегда стоят моих денег? Ты их выдаешь, а платить за них должен я!
И снова за столом раздались остроумные реплики и смех; так обед и продолжался. Однако Джейсон никак не мог отдаться беззаботному семейному веселью, снова и снова возвращаясь мыслями к страданию и горю, которые наполняли дом Расселов, когда он позвонил сегодня утром, чтобы, как обычно, поздравить их с Рождеством.
Где и как проводит свое Рождество его друг? И существует ли он вообще на этом свете?
Джейс снова уткнулся в тарелку, заметив вдруг, как мало значит для него еда. Рождественский обед всегда был его самой любимой трапезой. Прежде он легко справлялся с двумя порциями маминой жареной индейки; не отказался бы и от третьей, перед тем как приняться за традиционный пудинг и коньячный крем на десерт. А сейчас едва находил в себе силы жевать.
В какой-то момент он даже почувствовал обиду на своего друга, испортившего ему этот праздничный день. Неужели трудно было, черт побери, хотя бы позвонить? Если, конечно, допустить, что у него имелась такая возможность…
Джейс знал, что беспокойство и страх, которые терзали его душу, не шли тем не менее ни в какое сравнение с теми, что мучили мать Дуга и его трех сестер. Сколько еще они смогут выносить это? Миссис Рассел едва оправилась от нервного расстройства, а девочки… Ну, Джулия и Кейт, в свои четырнадцать и одиннадцать, казались скорее растерянными, чем убитыми горем. А вот Сюзи, которая была на пару лет старше, чем Дуг, находила выход в гневе.
Она проклинала глупость и безответственность своего брата и обещала, что разделается с ним, когда до него доберется. К несчастью, Джейс подозревал, что глубоко в душе она не верила, что сможет привести в исполнение свои угрозы, и страдала не меньше других. Сколько же семей были сейчас в положении Расселов? Сидящих за обедом с пустым стулом, безмолвно напоминающим всем, что один из членов семьи пропал без вести…
— Вы не возражаете, если я вас оставлю? Я совершенно не голоден.
Все удивленно посмотрели на него, потом на его тарелку.
— Но ты же едва прикоснулся к еде, — с укором проворчал дедушка Скорс.
