Джанет Дейли - Под сенью виноградных лоз

Джанет Дейли

Под сенью виноградных лоз

1

Вблизи площадки аттракционов Центрального парка, у края мостовой, притулился микроавтобус с передвижной телевизионной станцией, доставившей сюда необходимое оборудование для «Новостей» четвертой программы. Тут же вдоль тропы возились операторы, устанавливая аппаратуру для съемки информационной передачи «Опять – в пять» Городской службы новостей. За переносными ограждениями, поставленными здесь охраной парка, толпились любопытные, таращась на происходящее и обливаясь потом от нестерпимой жары знойного августовского дня.

Выйдя наружу из прохлады снабженного кондиционером автобуса, Келли Дуглас услышала старомодные звуки шарманки, доносящиеся из парка со стороны карусели, они заглушали равномерный шум двигателя. Келли, одна из ведущих вечерних «Новостей», работавшая на Кей-эн-би-си почти два года, была уже в полном гриме, каштановые волосы гладко зачесаны назад и уложены в модную косичку.

– Привет, Келли. – К ней подошел Эдди Мичелз из технического персонала. – Ну и жарища, – проговорил он, вытирая потный лоб рукавом спортивной рубашки. – Должно быть, не ниже сотни[1] в тени. – Как минимум, – согласилась Келли и шутливо воздела руки. – Добро пожаловать в Нью-Йорк летом, вы сэкономите на сауне.

– Точно сказано. – Он повернулся было, чтобы уйти, но передумал. – Хотел сказать – мне понравилось твое интервью с этой бюрократкой Блейн. Заставила ты ее поерзать, когда вытащила на свет Божий все неувязки в ее докладе. Надо было держаться с ней жестко до конца, не сменять гнев на милость.

Улыбнувшись, Келли дружелюбно покачала головой:

– В Айове меня научили не изощряться в остроумии над поверженным противником. Особенно если у него есть могущественные друзья.

Эдди, хохотнув, согласился с ней.

– Пожалуй, ты права.

– Еще бы. – Улыбнувшись еще шире, она наставительно произнесла: – Поставь кого-то в дурацкое положение – и, считай, нажил врага на всю жизнь.

– Это, полагаю, ты тоже усвоила в Айове? – рассмеялся Мичелз.

– Само собой, – ответила Келли с серьезной миной, но потом тоже рассмеялась и направилась к операторам по дорожке, ведущей к аттракционам. Когда она подошла к своим коллегам совсем близко, в толпе ее узнали, и один из зевак крикнул:

– Эй, Келли, не боишься гулять в Центральном парке?

– С тобой – нет, – быстро парировала она, с улыбкой оглядывая толпу и пытаясь определить, кому принадлежал голос.

В стороне от толпы вполоборота к ней стоял пожилой мужчина. В его темных волосах поблескивала седина. На нем была клетчатая рубашка и поношенные, мятые зеленые слаксы.

Эта одежда, искривленные дерзкой усмешкой губы…

Келли похолодела, страх мгновенно сковал ее, перед глазами замелькали картины – занесенный над ней мощный кулак, пронзившая ее боль, сдавленный крик, грубые руки, которые швыряют ее, как щенка, дыхание мужчины, отдающее виски, тонкий детский голосок. И звоном в ушах: «Не бей меня, папа! Не бей меня!» – а в ответ – грубые ругательства и вкус крови на губах.

Замерев от ужаса, она всматривалась в мужчину, а мысли бешено крутились в голове. Как он отыскал ее? Ведь прошло столько лет. Как? У нее теперь новая жизнь. К ней хорошо относятся, уважают. Нельзя позволить ему все разрушить. Нельзя позволить снова мучить себя. Ни за что.

– Келли, что случилось? – послышался чей-то голос. – Ты бледна как полотно.

Она не ответила, не в силах отвести глаз от мужчины. Но тут он повернулся, и она увидела его лицо. Слава Богу, это не он! Жаркая волна облегчения затопила ее.

Только теперь Келли заметила одну из ассистенток режиссера, с тревогой вглядывавшуюся в ее лицо.

– Это все от жары, – проговорила Келли – что-что, а лгать она умела виртуозно. – Все в порядке, не волнуйся.

Видя, как румянец возвращается на лицо Келли, женщина облегченно кивнула.

– Здесь Пэтти Камминз из зоологического уголка Центрального парка. Думаю, ты захочешь познакомиться с ней до выхода в эфир.

– Разумеется. – Келли снова взглянула на мужчину, чтобы убедиться, что не ошиблась. Конечно, это другой человек. Тот по-прежнему в Калифорнии. В Напа-Вэлли. Она в безопасности. Ей не о чем беспокоиться. Совсем не о чем.

Пышущее жаром августовское солнце раскалило виноградник. Лозы аккуратными рядами вились, спускаясь по неровным склонам горы, корни их глубоко уходили в каменистую почву, ибо только там могли найти для себя достаточно влаги и питания. Земля здесь была неплодородная, никакая другая культура не прижилась бы, и однако из здешнего винограда делали одно из лучших вин в Напа-Вэлли, а по утверждению некоторых отчаянных патриотов, и во всем мире.

Вино «Ратледж-Эстейт» из винограда сорта Ратледж, взращенного на земле семейства Ратледж.

С краю виноградника, у обочины пыльной дороги, стоял бежевый джип с фирменной эмблемой винодельни Ратледжей. К нему неторопливо шел Сэм Ратледж, то и дело останавливаясь и проверяя, насколько вызрели ягоды.

Сэму было тридцать шесть лет, но у губ его уже залегли складки, а от уголков глаз веером расходились морщинки, однако годы не смогли вытравить с его широкого мужественного лица юношеские веснушки, проступавшие даже сквозь сильный загар. На нем были коричневые чины[2] и синяя рубашка из ткани шамбре. Высоко закатанные рукава открывали великолепно развитую мускулатуру рук. Старая, выгоревшая коричневая шляпа модного в сороковые годы фасона заслоняла его глаза от слепящих солнечных лучей.

Дойдя до конца одного из виноградных рядов и остановившись у самого джипа, Сэм Ратледж, наклонившись, сгреб пригоршню земли – сплошную пыль и мелкие камушки.

Это была земля Ратледжей, так же как и виноградник. Вся его жизнь заключалась в них: И другой жизни он не хотел.

Все еще держа в руке землю, он поднял голову и бросил взгляд на другую сторону узкой, покрытой рядами виноградных лоз долины. К западу от нее вздымались острые вершины гор Майакемэс, прорезанные глубокими ущельями, к востоку – горы-близнецы, отделявшие высокой стеной долину от побережья.

Сочная зелень дубов и деревьев хвойных пород устилала склоны гор, резко контрастируя с выжженной солнцем травой пастбищ.

Гора Сент-Хелен высилась ближе всех, на севере ее сглаженная вершина господствовала над местностью, выше ее голубым балдахином раскинулось безоблачное небо. Дождь скудно окроплял, а солнце нещадно палило эту землю, с Тихого океана приходили сюда прохладные туманы, в почве было много скальных пород, вулканического пепла и органических остатков морского происхождения. Сэм видел в ней бич Божий.