Энн Брашерс - Последнее лето - твое и мое
Выйдя из воды, она устремилась за ними, пытаясь на ходу отдышаться. Пока шла, Алиса прикрывала грудь руками, чувствуя, как крестик, который она носила на цепочке, колотит ее по грудине.
Она увидела, что на Райли, в отличие от нее, было нечто вроде купального костюма, и Алисе стало вдвойне неловко. Райли всегда одевалась с мыслью о том, что, возможно, придется плавать, в то время как для Алисы это было откровением, к которому она никогда не была подготовлена. Пол шел с голой спиной, в прилипших к телу мокрых трусах. Она изучала его спину, мужскую спину, красивую от природы, плюс все те годы, когда он побивал всех в плаванье.
Райли была ниже Пола на несколько дюймов, но шла размашистыми шагами. У нее были широкие плечи и узкие, как у мальчика, бедра. То, как она встряхивала мокрыми волосами, никому не показалось бы нелепым.
Сделав еще несколько напряженных шагов, Алиса приноровилась наконец к их легкой поступи и пошла рядом, переполненная сомнениями. Она хотела, чтобы Пол ее заметил, но также хотела как можно скорее найти и надеть свою футболку. Ей хотелось погрузиться по шею в луну, понежиться в этой приливной Алисиной заводи, предавшись мечтам о Поле, доставляющим ей тревожное удовольствие и какую-то тихую боль.
Ей был знаком страх остаться позади. Но она боялась также оказаться впереди.
На следующий день Алиса пришла составить ему компанию в его работе над статьей. Поначалу он был удивлен и не знал, чего ждать. Его привело в смятение то, как она выглядела ночью и особенно как ее, освещенную луной, пробирала дрожь. И еще его смутило то, как его тело реагировало на вид ее тела. Теперь, при утреннем свете, он стыдился всех тех наслаждений, которые привиделись ему во сне.
Он вдруг с тревогой подумал, что она может оправиться от амнезии, возникшей после стрижки волос, и уже готов был попросить ее уйти, проигнорировав ее вопросы о том, что он пишет и зачем. Он был так на это настроен, что, когда вопросов не последовало, был почти разочарован. Вместо того чтобы задавать вопросы, Алиса зевнула, как кошка, и устроилась на его неубранной постели, отвернувшись от него, чтобы смотреть в окно на океан.
— Нет больше Алисиного пляжа, — пробормотала она.
— Обычно это быстро проходит, — сказал он.
Она с удивлением взглянула на него через плечо.
— Но возвращается.
— Думаю, да.
Он вернулся к своим записям или сделал вид, что вернулся. Он вспоминал, как она минувшей ночью шла по песку, прикрыв груди руками. Теперь же она лежала на той самой постели, где ему снились эти сладкие сны. Те же руки, та же спина, но менее провоцирующие, поскольку они были прикрыты выцветшей коричневой рубашкой из хлопка.
Окно осветилось солнечными лучами. Чтобы посмотреть на Пола, Алиса перекатилась на другую сторону кровати. Она была такой красивой, что глаз не отвести.
— Тебе пора, Алиса. Мне надо работать.
Он досадовал на нее, и в его голосе слышалось раздражение. «Я не могу работать, когда ты здесь. Не могу направить мысли в нужное русло».
Когда она уходила, вид у нее был обиженный. Но глаза сияли, и ему стало не по себе.
После того как она ушла, он не думал о Канте. Он думал об Алисе. Главное, что делало ее такой красивой, были ее цвета: рыжевато-золотистые волосы, зеленовато-желтые глаза, розоватые веснушки, черные ресницы. «Приносит цвет на волосах, их расчесав. Она как радуга»[3]. Когда она была крошкой и он таскал ее повсюду, то считал самым красивым существом на свете.
Почему-то Пол вспомнил о ее нательном крестике. Он совсем позабыл об этом, пока не увидел ее прошлой ночью почти голой. Он вспомнил с чувством вины, как искренне она верила в Бога в детские годы, и как он иногда пытался ее разуверить.
Он припомнил, как однажды ночью лежал с ней в постели. Ей было лет восемь, а ему одиннадцать, и он, как это часто бывало, сбежал из дома. Она не могла уснуть, и когда он пробрался под одеяло, то увидел у нее в руках четки. Это его почему-то сильно разозлило, и он сказал ей, что никакого Бога нет.
— А кто есть — дьявол? — спросила она тогда.
Они надолго затихли, и он подумал, что она уже давно спит, но тут услышал, как она опять зашевелилась. Он вспоминал ее пытливое личико с сияющими глазами.
— Ну а Иисус есть? — спросила она.
Он рассмеялся в ответ.
— Алиса, нельзя иметь одно без другого.
Оглядываясь назад, он больше всего стыдился в жизни тех моментов, когда намеренно и расчетливо старался обидеть Алису. Именно эти поступки — а их было немало — подсказывали ему, что он нехороший человек. Он злился на нее из-за многих вещей, но на самом деле из-за одной вещи: что она завладела его любовью, и ему никак было ее не вернуть.
Она этого не заслуживала, а вернее сказать, заслуживала лучшего.
В прошлые летние сезоны, когда на берегу бывало тихо, Райли иногда разрешала Полу посидеть на помосте рядом с ее креслом спасателя. На следующий день после ночного плавания Пол был неописуемо счастлив, когда она освободила для него место.
— Что с тобой случилось? — спросила она.
— В каком смысле?
— Не знаю.
Пол пытался расслабиться, придать лицу привычное выражение, но это было нелегко. Он чувствовал напряжение в каждой мышце. Рядом с Райли притворяться было трудно, но искренность подчас тоже мешала.
Он испытывал к Алисе чувство вины, но это ни в коей мере не было самой неприятной из его эмоций. Ему хотелось бы, чтобы чувство вины перевешивало все остальные, ибо это означало бы, что он держится свысока, но этого не было. Он лишь притворялся.
Странный это был способ любить человека.
Что с ним происходит? Почему бы ему просто не забыть ее или, по крайней мере, быть с ней милым? Он вел себя так слишком долго — то любил ее, то наказывал за то, что любил.
— Сегодня утром Тревор заметил акулу.
Что ж, одна из причин сидит с ним рядом, болтая ногами. Пол кивнул.
— Правда? Какого вида?
Он пытался изобразить энтузиазм. Акулы были для них предметом священного почитания. Не как дельфины для Райли, но все же.
— Возможно, это рабочая акула.
Он кивнул.
— Правда, небольшая.
В его фантазиях всегда присутствовала большая акула. Но от фантазий приходилось отрываться.
— В общем, не такая уж маленькая.
— Угу.
Он любил находиться рядом с ней, потому что Райли была пробным камнем. Для него и для Алисы — он это знал. Ее взгляды отличались ясностью, и, если смотреть на мир ее глазами, тоже можно было все ясно увидеть. Как в калейдоскопе. Смотришь и смотришь в него, и вдруг беспорядочный хаос плоских маленьких осколков волшебным образом складывается в трехмерную картинку. Но потом, когда мигнешь или глянешь в сторону, все пропадает.
В Райли была определенность. Она была такой, и никакой другой. Пока вокруг нее люди суетились и докучали друг другу, она оставалась твердой. Раньше он думал, что сможет быть таким же. Она отбросила целые пласты жизни, вызывающие одержимость у других людей. Она не терзала людей, которых любила, и не домогалась их. Райли была непритязательной и доверяла тому, что имела.
Она думала, что Пол остался прежним. Она и не представляла себе, насколько далек он теперь от нее. То, что Райли не может прочитать его мысли, всегда приносило ему облегчение.
— Ты помнишь, как мы ловили рыбу в глубоких водах на катере Крофорда? — спросил он.
— Когда именно?
— Первая рыбалка. Я думаю, нам было по двенадцать, когда ты поймала тигровую акулу?
Райли оживилась, но необязательно из-за воспоминаний.
— Это была тигровая акула?
— Ты этого не помнишь?
— Скажи. Я пытаюсь вспомнить.
— Она, как безумная, прыгала по палубе. Помнишь? Крофорд орал на нас. Акула была больше тебя. У мужика от этого крыша поехала.
— Что случилось потом? — спросила она.
Ей нравились такие истории.
— Ты нашла под палубой молоток и шмякнула бедную акулу по голове.
— Это помогло, да? — спросила она.
— Как по волшебству, — сказал он. — Неужели не помнишь?
Пожалуй, она и не помнила. Немного странным казалось, что Райли, любя эти рассказы и собственные безрассудные поступки, не очень хорошо их помнила. У нее их было так много.
Он взглянул на ее ноги, на ножной браслет с тесемками, который она носила с детских лет. Тот же купальный костюм. Волосы, все так же, по-старому, зачесанные за уши.
Тот захватывающий эпизод с тигровой акулой остался для него в прошлом и никогда не повторится. Он отражал то особенное время, те особенные чувства. Оставив их позади, Пол запомнил их. Но он почему-то знал, что Райли не оставила этого позади. Она все еще была там.
— Надо нам поехать еще, — сказала она. — Крофорд по-прежнему организует рейсы в глубокие воды.
И, хотя Пол с жаром согласился, ему было грустно. Он не смог бы сделать этого опять. И, если бы поехал, вел бы себя по-другому, лишь притворяясь, что все идет по-старому. А ему так не хотелось ее разочаровывать.
