Сладостное заточение - Нева Олтедж
Я не уверена, что Массимо настаивает на том, чтобы общая сумма расходов на ремонт не превышала двухсот тысяч, но у него должны быть свои причины.
Итоговые цифры на последней странице выглядят вполне приемлемо — меньше чем на тысячу долларов. Хорошо. Я кладу папку обратно в сейф и закрываю дверцу, а затем возвращаю своего друга, мистера Моне, на прежнее место. Сейчас не лучшее время для тщательного изучения других папок, хранящихся в сейфе, но я займусь этим в один из вечеров, когда ни папы, ни домашнего персонала не будет рядом.
Эти маленькие тайные миссии, которые я выполняю для своего сводного брата, постепенно превращаются в настоящее приключение. Помимо его первого ответа, где он объяснил мне все тонкости линейных уравнений, все его последующие письма содержали вопросы с целью получения дополнительной информации. И вот уже больше года он использует меня, чтобы шпионить для него.
И меня это нисколько не смущает.
В отличие от сестры, мне нравится мир Коза Ностры. Интриги. Опасность. Секретные сделки, заключенные под мерцающими огнями роскошных вечеринок. Вечеринки, которыми я бы с удовольствием наслаждалась, но которых обычно избегаю, потому что просто не вписываюсь. Этот мир — отдельная сущность, сложный, запутанный макрокосмос, куда вход разрешен лишь избранным. Формально, как дочь дона, я уже являюсь его частью. Но на самом деле это не так.
Год назад я была в довольно темном периоде своей жизни, чувствуя себя совершенно бесполезной. И слабой. Бессильной. Но сейчас я вне себя от восторга и полна удовлетворения от всего, что я сделала для Массимо, причем так, чтобы об этом никто и не узнал. Я больше не чувствую себя бесполезной. И я определенно не чувствую себя бессильной. И нет, мне наплевать, что он использует меня, по-видимому, без угрызений совести, потому что я не чувствую себя использованным. И я очень наслаждаюсь проблесками, которые я получаю от своего таинственного сводного брата и его безнравственных методов. Я не могу не восхищаться им за его коварные, манипулятивные методы. Решительность и чистая целеустремленность, необходимые для достижения того, чего он достиг, особенно учитывая его обстоятельства, просто сводят с ума.
Править итальянской преступной семьей, не выходя из тюремных стен.
Невероятно.
Я на цыпочках выхожу из кабинета папы и мчусь вверх по лестнице, торопясь составить свой «отчет». Может быть, мне удастся узнать про Массимо что-нибудь еще. Что-то, что потребует ответа больше, чем одно предложение. Может, он захочет поделиться со своими планами, после того как выйдет на свободу и покинет двери тюрьмы.
Захара,
Рад слышать, что тебе удалось связаться со старым приятелем Нунцио. Он знает много хорошего, так что молодец, что ты довела дело до конца, малыш.
Я рад, что его старые привычки не изменились, и он все еще ошивается в своих привычных местах. Но имей в виду, что его район не всегда безопасен, поэтому, если ты снова вздумаешь навестить его, убедись, что твое время хорошо скоординировано. Я бы забеспокоился, если бы ты пошла к нему, а его там не оказалось бы.
Что касается твоего вопроса — я никогда не задумывался об этом всерьез. Думаю, я бы попытался найти место, где мог бы видеть только деревья и небо. Никаких стен. Ни единой души вокруг. Только тишина. Я бы потерял себя, глядя на эту открытость часами. И наслаждался бы покоем.
Знаешь, люди склонны игнорировать мелкие повседневные вещи, не осознавая их ценности, пока их не отнимут. И я имею в виду не только материальные вещи. Что-то такое простое, как возможность спать, не слыша, как кто-то рядом с тобой писает, например.
Позже я нашёл бы этот чёртов публичный дом и перетрахал бы там всех женщин.
PS: Что такое подкладочная ткань, черт возьми?
М.
Я подписываю письмо и бросаю сложенный листок в ржавый металлический шкаф рядом с кроватью, последние предложения все еще звучат у меня в голове.
Да, у меня есть подробный план каждого шага, который я предприму в отношении семейного бизнеса, но я никогда не задумывался о том, чем я займусь, когда наконец покину эту дыру.
Да, заняться сексом — звучит довольно заманчиво.
Скучаю ли я по сексу? Конечно, скучаю. Но его отсутствие не беспокоит меня так сильно, как, вероятно, следовало бы. Утром я дрочу, и это не более чем удовлетворение биологических потребностей моего тела, прежде чем я продолжу свой день. Я вообще не думаю о женщинах. Вся моя умственная энергия направлена на мою главную цель — убедиться, что Бостонская La Famiglia движется в том направлении, в котором я хочу. Ничто другое не имеет значения. Я не думаю ни о чем другом. Как будто мое существование — не могу назвать это жизнью — зависит от выполнения этой цели. Психолог, если бы мне было не все равно на мнение какого-то сверхобразованного осла, вероятно, сказал бы мне, что такая однобокая сосредоточенность ненормальна или нездорова, если уж на то пошло. Хорошо, что я не спросил. Мой путь — единственное, что позволяет мне выжить.
Моя жизнь остановилась в тот момент, когда судья, мать его Коллинз, вынес свой приговор.
“Твою мать, перестань драматизировать”, — раздражающий голос в глубине моего сознания насмехается надо мной.
Я сжимаю переносицу, желая, чтобы этот бесящий придурок исчез.
После недели пребывания в этой дыре я, видимо, сорвался. От скуки я начал разговаривать сам с собой. Эхо, отражавшееся от облупившейся краски стен, создавало впечатление, что со мной находится еще один человек. Тогда-то и появился этот ублюдок, чтобы присоединиться к моей оживленной дискуссии.
Нет, у меня не случилось внезапного раздвоения личности. Я просто представил, что бы сказало мое альтер-эго, будь у него голос, и запустил его, заполнив обе стороны разговора, чтобы скоротать время. Мне нравился этот засранец. Он все еще оставался мной — очевидно, но в большинстве случаев ему было не до того. В каком-то смысле это освобождало. Я снова и снова размышлял о том, как можно было бы избежать драки, из-за которой меня вообще бросили в эту вонючую дыру. Вернувшись в камеру, я решил, что этот засранец уйдет в тот темный уголок моего серого
