Путь к себе - Елена Купцова
Лика почувствовала себя аккуратно причесанным подростком, которому только что тщательно вымыли уши и шею, перед тем как идти в воскресную школу. Перехватив несколько откровенно оценивающих взглядов, Лика поняла, что ей здесь не нравится.
На кровати тощий Валентин взасос целовался с другим парнем. Лика заметила, что никто не обращает на них внимания, и решила, что в этой насквозь богемной среде это дело привычное.
Виталий принес два больших стакана с чем-то оранжевым.
— Что это? — спросила Лика.
— «Скрю драйвер», по-нашему. «Отвертка».
Лика знала, что под этим лихим названием скрывается очень милый коктейль, водка с апельсиновым соком.
— Тебе надо нас догнать, — сказал Виталий. — Ты здорово отстала.
— То есть?
— Все уже бухие, а ты как стеклышко. Не годится.
— А чем это хоть пахнет таким странным? — спросив Лика, поднося стакан к губам.
— Травку курят, — небрежно ответил Виталий. — Только не говори, что не пробовала.
— Никогда.
Лика сделала глоток и тут же выплюнула все обратной кашляя и утирая слезы. Язык и губы нестерпимо жгло.
— Да это же чистый спирт!
— А ты что думала?
Виталий опрокинул в себя добрую половину своего «коктейля» и даже не поморщился. Лика, прищурившись, наблюдала за ним. Глаза его странно, неестественно блестели, лицо покраснело и сразу стало простоватым. Он вынул из пальцев сидящей рядом девицы самокрутку, с удовольствием затянулся, плотно сжав губы, задержал дыхание и лишь потом медленно выдохнул.
Он протянул папироску Лике. Она не стала спорить, взяла, улучив момент, незаметно передала обратно девице в кресле.
К ним подошел высокий человек с худым аскетичным лицом. Как бывает у очень светлых блондинов, брови и ресницы у него тоже были светлые. Бледному голубоглазому лицу явно не хватало красок, так и хотелось взять палитру и чуть-чуть подретушировать.
В отличие от Виталия и всех остальных он выглядел свежим и совершенно трезвым. Лишь по слегка сузившимся зрачкам Лика поняла, что и он отдал дань общему увлечению.
— Кто такая? — спросил он, окинув Лику заинтересованным взглядом. — На остальных баб не похожа. — Заметив, что по лицу ее пробежала тень и еле заметно вздрогнули брови, он поспешно пояснил: — Цитирую Тургенева.
— Значит, это следует расценивать как комплимент, господин Базаров, — отозвалась Лика.
Он широко улыбнулся, обнажив ряд ослепительно белых, безупречных зубов.
— А как же иначе? Что занесло вас, в это насквозь прогнившее гнездо, прелестная бабочка?
Он говорю с еле заметным прибалтийским акцентом. Лика поняла, что перед ней тот самый художник, автор странных натюрмортов, украшающих стены «берлоги».
— Сбавь обороты, Ульмас, — сказал Виталий. — Она со мной, так что твое убойное эстонское обаяние здесь не к месту.
— Обаяние всегда к месту, — возразит тот. — Глядя на вас, становится жаль, что я не пишу портретов.
— Никогда не поздно начать.
— Только если вы согласитесь позировать, э-э-э-…
— Лика.
— Ульмас.
— Я подумаю, — нерешительно сказала она.
— Не соглашайся, Ленка, — пробурчал Виталий. — Он тебя нарисует с клешнями и всю заросшую ракушками.
— Почему именно так? — спросила с любопытством Лика.
— Тоска по морю, — ответил Ульмас. — По-моему, вам пойдет.
— Ей все пойдет.
Виталий уже раздобыл где-то папироску и теперь потягивал ее, зажмурив от удовольствия глаза. Он успел прикончить оба коктейля и стоял, пошатываясь, бледнея лицом. Язык ворочался с трудом, глаза стекленели. Он с заметным усилием сфокусировал их на Лике.
— Лучше всего совсем без одежды и этих сраных ракушек.
Под его мутным взглядом Лика поежилась. Она вдруг всей кожей ощутила опасность и инстинктивно шагнула назад. Он поймал ее руку и крепко сжал.
— Стриптиз! — закричал он неожиданно громко, перекрикивая общий говор. — Стриптиз! Ленка, покажи им!
В комнате воцарилась тишина. Все взгляды, пьяные, одуревшие, насмешливые, устремились на нее. Лика почувствовала в панике, что неудержимо пунцово краснеет.
— Номер объявлен. Публика ждет, — требовательно заявил Виталий.
Лика беспомощно посмотрела на Ульмаса. В его бледных глазах плясали искорки смеха и еще что-то, очень похожее на вполне клинический интерес. Так смотрят дети, когда сажают в банку жука, чтобы поглядеть, что он будет делать.
Поняв, что с этой стороны помощи ждать не приходится, Лика повернулась к Виталию, рассчитывая обернуть все в шутку. То, что она увидела, повергло ее в панику: перед ней был совсем чужой, незнакомый человек. Сузившимися холодными глазами он смотрел на нее, кривя в ухмылке губы.
— Сейчас же отпусти меня, — потребовала она, надеясь, что голос ее звучит достаточно твердо.
— Сначала стриптис-с-с! — прошипел он и свободной pyкой рванул на ней блузку.
Несколько пуговиц отлетели, обнажая плечо. Раздались нестройные хлопки, восторженные возгласы, свист. Виталий шутовски раскланялся.
Улучив момент, Лика рванулась и бросилась к двери.
Перескочив через чье-то бесчувственное тело, распростертое на ковре, она очутилась в коридоре. В темном углу копошилась какая-то парочка.
— Пососи его. Он это любит, — донесся до нее прерывистый шепот.
С трудом подавив тошноту, Лика выскочила на лестницу, оттуда на улицу. Свежий ночной воздух подбодрил ее.
Пробная через темную подворотню, она вспомнила встревоженное лицо матери, услышала ее голос: «Что хорошего можно ждать от сомнительных знакомств?»
— Мамочка, — прошептала Лика, — как же ты права!
У нее было чувство, будто ее всю вымазали в грязи. Спасительный зеленый огонек замигал из темноты. Такси! Лика отчаянно замахала рукой. Ей все казалось, что за ней гонятся.
Только захлопнув за собой дверцу такси и откинув голову на спинку сиденья, она наконец почувствовала себя в безопасности.
Она не придет, должна была прийти, обещала и вот — не пришла. Он и сегодня не увидит ее. Когда Наташа сказала ему об этом, он сразу как-то сник и потерял всякий интерес к происходящему. Он и пришел-то только из-за нее. Лики. Надеялся на встречу, на откровенный разговор, а получил…
Митя прикрыл за собой дверь и, не зажигая света, опустился в глубокое, покойное кресло, ушел в него с головой и устало вытянул ноги. За стеной гомонили друзья, хлопали пробки от шампанского, звенела гитара.
— Моя Наташенька, танцуют все кругом, — перефразируя Лещенко, запел Нико. — Моя Наташенька, попляшем мы с тобой. Моя Наташенька, а жить так хочется…
«Очень хочется жить, — с горечью подумал Митя. — Лика, Лика, что же ты делаешь со мной?»
В соседней комнате задвигались стулья, поплыла медленная, обволакивающая мелодия. «Танцевать будут», — безразлично подумал Митя.
— Рок-н-ролл давай!
— Пошел бы ты погулять со своим рок-н-роллом! Девочки, держите его, не пускайте к магнитофону.
— Да-да-дуда-дуда. Да-ла-дула!
Веселый визг, возня, звук падающего тела Жалобное «Девочки, помилосердствуйте!» Женская партия победила.
Внезапно вспыхнул свет. Митя зажмурился.
