Путь к себе - Елена Купцова
Легко сказать! Она вдруг остро, словно наяву, ощутила прикосновение его колючих усов к своей обнаженной груди и сладостно содрогнулась всем телом, плотнее прижалась лицом к перилам лестницы. Железо раздражающе холодило лоб, не принося облегчения.
Звук шагов вернул ее к действительности. Кто-то спускался по лестнице. Еще не хватало знакомого встретить, в смятении подумала Лика и сжалась в комочек, стремясь сделаться как можно более незаметной.
— Лика, это ты? — спросил знакомым голос. — Ну и местечко же себе выбрала?
Лика нехотя повернулась. Так и есть. Соседка Лариса с помойным ведром. Хорошо хоть с полным.
— Лифт не работает, — соврала она.
— Отдохнуть, что ли, присела? И с каких это пор ты стала такая дохлая, что на седьмой этаж подняться не можешь? — язвительно спросила Лариса. Прислушалась. — Да нет, жужжит.
Видно, только что включили.
Она поставила ведро у мусоропровода и наклонилась к Лике. Темная челка закачалась над глазами.
— Да что с тобой? Белая, как бумага, краше в гроб кладут, ей-богу! Вставай давай, попку застудишь. Нам, бабам, нельзя на холодном.
Лика неожиданно для себя схватила ее за руку:
— Ой, Ларис, я так влипла!
Слова полились неудержимым потоком, теснясь и опережая друг друга.
— Стоп! — скомандовала вдруг Лариса. — Излияния у мусоропровода отменяются. Пошли ко мне.
Ведро так и осталось стоять, забытое на лестнице.
В оранжевом пятне света на ковре расположились все три знаменитые Ларисины кошки. Дымчатая, розовая и черная. Ленивые и вальяжные, они и были истинными хозяйками этой квартиры. Лариса в них души не чаяла и позволяла абсолютно все. Может быть, поэтому мужчины долго у нее не задерживались.
Ларисе было уже под тридцать. Стройная ухоженная брюнетка, она была очень хороша собой, но, несмотря на это, до сих пор оставалась одна. В поклонниках недостатка не было, они сменялись с такой же регулярностью, как сменяются времена гола. Неиссякаемый предмет пересудов для старушек у подъезда. «Гляди, Мань, очередной Ларискин хахаль пошел. Шастает как к себе домой, а у самого, небось, законная жена и семеро по лавкам. А Лариска-то хороша. Одно слово, шалава».
Ларису весь этот шорох совершенно не волновал, по крайней мере внешне. Она проплывала мимо них спокойная, прекрасная, не замечая колючие, недобрые взгляды в спину. С Ликой они были приятельницы.
— Устраивайся поудобнее. Я сейчас кофе поставлю.
Лариса исчезла на кухне. Лика присела в кресло. Одна из кошек, черная Шарлотта, или попросту Лотта, тут же переместилась к ней на колени.
Машинально почесывая за ухом, Лика почувствовала как уходит напряжение, переливается через пальцы в густой блестящий мех. Лотта замурчала, будто включился маленький симпатичный моторчик, устроилась поудобнее и замерла.
— Какая картина! — Лариса возникла в дверях с чашками и кофейником. — Жать, Гриши нет. Он бы вас нарисовал.
Гриша был последним по счету Ларисиным любовником. Улыбчивый, общительный, он успел перезнакомиться практически со всеми, кто жил в их подъезде.
— Он что, художник?
— Так, любитель. Успел запечатлеть всех моих красавиц.
— И как получилось?
— Чудовищно!
Лариса заливисто рассмеялась, но была в ее смехе какая-то трещинка.
— Что-то его уже несколько дней не видно.
— Разбежались, так что это уже пройденный этап.
Лика повнимательнее посмотрела на нее. Несмотря на небрежный тон, было в нем что-то, делающее дальнейшие вопросы невозможными.
— Сейчас коньячку выпьем, — продолжала между тем Лариса.
Лика отрицательно покачала головой:
— Без меня.
— Думай, что говоришь. Лотта и кофе с коньяком — лучшее средство от стресса. Проверено. Тут как-то стало мне совсем скверно, так только этим и спасалась. Минус кофе. — Лариса усмехнулась. — Каюсь, каюсь. Лотта, так та вообще от меня не отходила. Лежала на ногах, как грелка. Не знаю, что бы и делала без нее.
Лика покосилась на кошку. Та, словно поняв, что речь идет о ней, заиграла хвостом и сладко зевнула, обнажив розовую пасть с рядом мелких острых зубов.
— Ну, рассказывай, что там у тебя стряслось. Только не заводись.
Лариса разлила кофе по чашкам, плеснула в рюмки коньяк и приготовилась слушать.
— Да, в общем, ничего особенного, — промямлила Лика.
— Ладно тебе скромничать, — сказала Лариса, согревая в ладонях рюмку. — Я уже и так кое-что поняла. Мужики на части рвут. Так оно и неплохо. Все лучше, чем вообще ничего. Ты коньяку-то выпей, легче будет.
Лика лизнула янтарную жидкость, поморщилась и отставила рюмку. Вкратце описала историю своею знакомства с Виталием, опустив некоторые пикантные подробности, мучительное чувство вины по отношению к Мите.
— Ты с ним спала? — спросила вдруг Лариса.
— С кем? С Митей?
— Да нет. С этим твоим фотографом.
Лика кивнула, чувствуя, как краска заливает щеки.
— И как? — Лариса словно бы и не заметила ее смущения.
— Что — как?
— Понравилось?
— Хм… Очень.
— Ну так и в чем проблема, не пойму. Радуйся. В наше время не так-то просто найти мужика, который способен доставить удовольствие женщине. Можешь мне поверить, у меня опыт богатый.
— Но он… как тебе объяснить… совсем не моего круга.
Лариса весело расхохоталась:
— Вот тошнища! Синдром девочки из хорошей семьи. Волнуешься, что скажет мамочка. Не бойся, она в свое время нагулялась, теперь твоя очередь.
— Но он хотел заставить меня раздеться при всех!
— Большое дело! — хмыкнула Лариса. — Ну, потерял мужик голову, что ж теперь, кастрировать его за это? Я вот тоже гляжу на тебя иногда и жалею, что я не лесбиянка.
Лика поперхнулась кофе.
— Лариска, прекрати!
— И вообще, какая из тебя журналистка, если ты, попав в такую ломовую среду, не можешь извлечь для себя максимум пользы. Наблюдай, вникай. Напишешь потом об этом. Когда еще придется. «В подвалах Москвы», — импровизировала она. — Это же бомба для твоего «Московита».
— Ты думаешь?
— Естественно. Об этом, по-моему, еще никто не писал. Заголовок дарю, цени мою щедрость.
— Да я ценю. Вот только…
— Что — только? Твой фотограф? Хорошенькая, судя по всему, штучка.
— Вот именно. Прямо какой-то доктор Джекил и мистер Хайд в одном лице.
— А они всегда в одном лице, — заметила Лариса.
