Дурная - Инга Максимовская
– Барбосик, да нет у меня ребенка, клянусь. Ну что сделать, чтобы доказать? – снова всхлипнула красавица, пошатнувшись на метровых каблучищах. – Но, я тебя так люблю… Вот на все готова. Даже родить тебе, если нужно.
Этим мы и займемся, прямо сейчас в лимузине, – хмыкнул мужик, нежно приобнял свою фемину за талию и повел к тяжелым дверям. Амбалы тенью скользнули за хозяином. Очень слаженно и тихо для своего телосложения.
– А мальчишку черту этому безрогому оставила?! – вредно проорала бабка вслед удаляющейся компании. – Вот они, современные кукушки. Нет, ну ты подумай. Поди за шубой новой этот бородавочник поволок поганку, ну сначала естественно того – этого. Понятно все, любовь что ли там думаешь взаправдашная? Фигушки, что там желать то можно? Сало в костюме за сто тыщ? Вишь, детей своих на что меняют. Эх. Ты за постреленком? – наконец повернулась ко мне бравая охранница.
Я кивнула и глаза вылупила, стараясь понять, как вести себя.
– Так нету его. Барин то с самого сранья увез мальца не знаю куда. Выпер на руках в одеяло завернутого. Живой ли был дитенок? Макарка то уж больно вспыльчив. Модельки евошные бегут из партаментов то толпами, роняя лабутены. А тут дите неразумное. Приложил, может, мальца, с него то станется поди с узурпатора. Я ему, здрасти Макар Федорыч, чуть не в землю поклон вдарила. А он так зыркнул, я малясь панталоны не попортила. Уууу, змий.
Мне показалось, что меня перевернули дурной головой вниз и со всей силы шарахнули ею о пол из мрамора.
– Мальчик тут был? – спросила я ошарашенно, совсем забыв о своей немоте.
– Так ты говорить умеешь? – прищурилась божий одуван, заставив меня поежится. Взгляд у бабки сейчас был как у НКВДшницы, ведущей на расстрел врага народа. – Смотри, прям день чудес сегодня, одна непорочность восстановила, другой прозрел, ты вон балакать начала. А может вы все тут просто мне бдительность усыпляете? Жулье. Ограбить хотите благодетеля нашего, Макарушку Федорыча? Ах, ты сколопендра, – взвыла горгона и схватив паровую швабру, до этого мирно стоящую в углу, стала наступать на меня, размахивая тяжелым инвентарем словно шашкой.
– Вы ж сказали, что он змий, – пробухтела я, сдув с лица выбившуюся прядь.
– А ты слухастая больно, – заорала бабка, сделав выпад, как заправский мушкетер. Ей бы не подъезды, а врата в преисподнюю охранять. Трехглавый пес в сравнении с бабулей щенок неразумный. – Убью.
Я и удара то не почувствовала, просто искры из глаза подбитого посыпались, да пол вдруг стал к моему лицу ближе, чем украшенный фресками потолок, в который я уставилась, не успевшим еще заплыть, оком.
– Восхитительно, – словно с небес разлился насмешливый бас, в котором я услышала нотки злости и раздражения. Черт, это не всевышний. Это же змий, которого вот именно сейчас мне вдруг захотелось растерзать. – Я сражен наповал и слегка ошеломлен. Даже не думал, что в нашей парадной такие батальные сцены можно увидеть. Можно было бы снимать блокбастер «Бессмертная мумия против женщины – ламы», вы бы сняли кассу, которая аватару не снилась. Клянусь.
– Я вас убью, – прошептала я непослушными губами.
– Это вряд ли, тебя вон ровесница Розы Люксембург ушатала с одного удара. А я гораздо крепче, – Боярцев вдруг склонился ко мне так близко, что я почувствовала запах одеколона от известного японского парфюмера, от которого схожу с ума очень давно. И аромат мыла, жвачки, а еще, чего – то неуловимо сладкого. – Эй, ты смотри не отдуплись. У меня разговор есть к тебе. Точнее предложение.
– Где Лешка? – собрав последние силы выдохнула я. – Если с ним что-то случилось, я тебя…
– Как раз об этом я и хотел с тобой поговорить. Даже искать собрался, а ты сама приползла. На ловца, как говорится… Слушай, выходи за меня замуж, – вдруг ни с того не с сего рявкнул в мое заложенное от удара об пол, ухо, этот чертов змий. Да нет, ослышалась я. Слишком сильно башкой об мрамор ухайдакалась, вот и мучаюсь галлюцинациями слуховыми. – Эй, ты чего, ау? Читай по губам. Выбора то нет у тебя все равно особого. Я же ведь могу превратить твою жизнь в ад. Веришь? Скажу, что ты у меня сперла деньги, много. А консьержка подтвердит. Ты же здесь трешься безвылазно. А согласишься, в шоколаде будешь.
– Подтвердю, подтвердю, – закивала проклятая бабка. – И девка та, на которую эта кудрявая овца напраслину навела, тоже подтвердит. А что, Макар Федорыч, много сперла то эта бандитка? Я сразу поняла, что она тут трется не просто так. У, шаболда, – замахнулась на меня снова шваброй старушенция.
– Очень много. Не унести.
– Но, это же не правда, – прошептала я. – Я не взяла нитки чужой. Ни разу в жизни. Нет, это какой-то сюр. Просто галлюцинации. Точно. Я просто без сознания сейчас, вот и мерещится.
– А как думаешь, кому поверят? Мне – известному меценату и миляге парню? Или дуре нищей, воровке и прощелыге? Еще и мальчика вплела в свою схему, – прищурился мерзавец. – Так что?
– Ла-ла-ла, – запела, зажав уши пальцами. Господи, пусть пройдет это безумие скорее.
– Хорош голосить. Весь дом пребаламутила. А нам сейчас не нужно внимание излишнее, – зарычал глюк.
– Уйди, галлюцинация, сгинь, – рявкнула я, вскочила на ватные ноги, оттолкнула от себя каменное тело чертова подонка, явно надо мной насмехающегося и ломанулась к выходу из подъезда. Макар не ожидал от меня такой прыти, потому отлетел, не успев сгруппироваться и грохнулся на начищенный до блеска паровой шваброй, пол.
– Стой, дурная, я ж все равно тебя найду, – ударил меня в спину мужской крик, как раз тогда, когда я ослепнув от ярости, обиды и определенно от дурости, спровоцированной закрытой черепно-мозговой травмой выскочила на проезжую часть и запетляла между ошалевши сигналящими машинами, скрипящими тормозами и шинами по асфальту. Явно сегодня меня вел сиятельный Вицлипуцли, или какой-нибудь другой божок, благоволящий к идиотинам. Я все таки смогла пересечь дорогу, и запетляв словно заяц, бросилась в первую встреченную мной подворотню, успев услышать за своей
