Дурная - Инга Максимовская
Мальчишка оказался страшно легким. Не проснулся даже, когда я вытащил его из машины, только что – то промычал и продолжил мазать слюнями свой потрепанный рюкзачок, который использовал вместо подушки. Сердце снова кольнула болезненная жалость. Ненормальное, не присущее мне чувство. Чертова Ларка, даже свалив с этой грешной планеты не оставила меня в покое, превратив меня в глазах всех в вонючее парнокопытное.
Лифт, который я отреставрировал лично, ввалив в него столько денег, что можно было бы перестроить высотку, выплюнул меня в любимую прихожую. Расписанные вручную известным художником стены, сегодня у меня вызвали глухое раздражение, а не обычную тихую гордость. Странно, я вроде выключил свет, когда уходил днем. Но сейчас стенные бра светились тусклым светом, от чего нарисованные на стенах известные музыканты, давно покинувшие наш мир, казались зловещими. Особенно Фредди Меркюри, фирменно улыбающийся из-под усов. Черт. Я же для себя все делал до сегодняшнего дня. Только для себя.
– Котик, я заждалась, – раздался из недр моего жилища голос Катьки. Только вот ее сейчас не хватало. Хотя, мне сейчас нужно расслабиться. Да, точно, будет проще принять ПРАВИЛЬНОЕ решение. По-настоящему правильное. Мне не нужны проблемы, я хочу свою старую жизнь, дуру Катьку, привычную и понятную, ночные клубы, вкусно жрать, в конце – концов. А не таскать чужих детей по ночам, как какой-то маньячелло по круглосуточным мед центрам, чтобы сдать мазок. Да твою ж мать.
Мальчик в моих руках вздрогнул, вдруг обнял меня за шею и прошептал «Мамочка, только не уходи снова». Мне показалось, что мир содрогнулся. Землетрясение не меньше, хотя, для наших широт это стихийное бедствие не свойственно.
– Спи, – прошептал я, сгрузив пацаненка на диван в гостиной, и повинуясь какому-то импульсу склонился и поцеловал его в маленький, покрытый испариной лоб. Странно, но я испытал не отвращение, а тревогу. Лешка не шевельнулся даже.
– Я не поняла? Ты что притащил? – Катька, одетая в тонкое кружево абсолютно голое тело, возникла словно тень из полумрака. – Мак. Ты с ума сошел? Где ты это взял?
– Это ребенок, – зашипел я, сграбастав красотку в объятия и потащил ее подальше от спящего мальчика. Не хватало еще, чтобы она разбудила Леху в таком виде. Не нужно ребенку смотреть на голых развратных телок. – Не ори, дура.
– Я вижу, что не поросенок. Какого хрена ты его сюда приволок? – оскалила идеальные зубки чертова баба. Блин. А она не такая уж и красавица. Похожа сейчас на ощерившуюся мелкую собачку. Я раньше не замечал.
– Этот мальчик… Возможно это мой сын, – хмыкнул я, глядя в вытягивающуюся физиономию любовницы. – Кэт, ты же хотела за меня замуж? Так я почти готов. Я думаю, что мне скоро будет нужен штамп в паспорте. Составим брачный контракт…
– Да пошел ты, Боярцев. Сам мозгом поплыл, – откинув голову захохотала эта мерзавка, сдирая с себя кружевное уродство, и тут же натягивая прямо на голое тело водолазку, которую схватила с пола. Кэт никогда опрятностью не заморачивалась. – Ты еще на меня выродка этого повесь. Я не готова становиться мамулей чужому сопляку. И ты мне не нужен с довеском. Мне было нужно все, Боярцев, а не подачки, которые ты мне щедрой рукой бросишь.
– Я думал все бабы любят детей.
– Бабы в деревне гусям хвосты вертят, Мак. А чужих детей любят пока они мешать не начинают. Так что засунь свой контракт в то место, которым думаешь. И учти, душу ты своим благородным поступком не очистишь, хоть десяток младенцев отбей у сатанистов. Кем ты был, тем и останешься. Черного кобеля не отмоешь до бела. Я столько времени угробила на тебя. Нравилось мне, что ты без особых загонов моральных и не тяготеешь к размножению, – выплюнула красотка, путаясь в штанинах дорогих джеггинсов. – И никто не пойдет за тебя. Ни одна баба в здравом уме не согласится. Ты же демон, Боярцев. Черт, с улыбкой ангела. Репутация у тебя такая, что давно бы пора тебя в чане со святой водой притопить.
– И чего тогда ты тут делаешь? – насмешливо приподнял я бровь. Нет, конечно, я знал что слава обо мне бежит быстрее скорости света. Но не предполагал, что настолько черная. Да, я невоздержанный, грубый и нетерпимый к идиотизму баб, с которыми мне приходится иметь дело. Но чтоб вот так…
– С тобой постоянно как на вулкане. Взрывы, понимаешь? Замуж за тебя я бы вышла, слишком уж ты лакомый кусочек… Был. Пока не стал строить из себя папулю.
– Пошла вон, – решил не разочаровывать я, уверенную в моем демоническом происхождении, наглую бабу. – И ключи…
Договорить не успел, тяжелая связка с силой врезалась в мою губу. Во рту появился металлический привкус. Катька исчезла в прихожей с такой скоростью, словно за ней стая адских псов гналась. Сука. Но породистая. А я ведь даже начал испытывать к ней какое-то подобие чувств. Ну точнее, тех эмоций на которые был способен до последнего времени. Достал записную книжку, в которую по старинке записывал номера случайных баб, чтобы не засорять контакты в телефоне ненужным хламом.
– Мне бы в туалет, – раздался тихий заспанный голос, от которого я вздрогнул. Совсем забыл про мальчишку, стоящего сейчас словно тень в дверях. Маленький и жалкий, снял с себя кофтенку свою облезлую. Господи, футболка на нем еще хуже – не по размеру, руки торчат из слишком тесных рукавов, шея как у гусенка. – И это, я бы съел чего-нибудь.
– А чего едят такие, как ты? Детское питание? Молоко? – тупо спросил я, не в силах отвести взгляд от смешного медвежонка, нарисованного на трикотаже.
– Запоздал ты маленько с питанием то. Такие, как я едят все, – ухмыльнулось это ушастое недоразумение. – Но особенно любят картошку жареную с луком и сосиски.
– У меня нет такой гадости. Пойдем.
Я вывалил на кухонный стол ресторанные контейнеры с остатками ризотто, роллов унаги и банку с икрой. Все, что смог найти в холодильнике. Лешка уставился на харчи с восхищением в разгоревшихся глазенках.
– Это все можно прямо мне? – спросил он, будто не веря. Или думает, что я у него отберу еду? Смешной.
– Подожди, я разогрею, – остановил я мальчишку, который
