Подари мне семью (СИ) - Гранд Алекса

Прислушиваюсь к себе. Раскладываю на атомы бушующие внутри чувства и собираю их воедино.

– Хорошо. У нас с Дашей никогда не получится настоящей семьи. Она не прекратит винить меня в потере ребенка. Я не перестану представлять на ее месте другую. Наши отношения с самого начала были обречены на провал.

Выталкиваю распухшим языком и ощущаю небывалое облегчение. Как гласит мудрая индейская поговорка: «Лошадь сдохла – слезь». Нельзя оживить мертвое. Нельзя склеить рассыпавшиеся осколки так, чтобы не осталось следа. Нельзя из сухого сизого пепла возродить феникса. Мы не в сказке.

– Зря мы тогда настояли на вашей свадьбе.

Прочитав что-то в глубине моих глаз, шумно вздыхает мама и крепко обнимает меня за талию. Роняет наполненное горечью «прости сын» и больше к запретной теме не возвращается.

Сделав каждый свои выводы, мы слаженно готовим борщ, играем с Маришкой в шарады, а вечером отправляемся на пруд – кормить лебедей. Ласковое солнце золотит воду и запутывается лучами в племяшкиных волосах. В воздухе разливается терпкий сладкий запах сирени. Природа окончательно освобождается от оков зимнего сна, а вместе с ней и я выплываю из длительного анабиоза.

С каким-то исключительным удовольствием катаю Маришку на шее. С неподдельным восторгом подхватываю ее на руки и кружу высоко над землей. И с подозрительным энтузиазмом просыпаюсь на следующее утро раньше будильника и особенно тщательно выбираю рубашку.

– Здравствуйте, Никита Сергеевич. Чай, кофе?

– Доброе утро, Жанн. Двойной американо сделай, пожалуйста, и программистов зови.

– Сейчас?

– Вчера!

Гаркаю громко и готовлюсь песочить айтишнников за косяки и нарезать им новые задачи. Не оставляю без внимания и продажников, позорно расслабившихся в отсутствие отца. А на закуску распекаю главного бухгалтера, чьи подчиненные нагло опаздывают и половину рабочего времени сидят на страничках в социальных сетях.

В общем, к обеду я успеваю настроить против себя половину компании и пополнить список личных антифанатов на пару-тройку фамилий. Правда, это вряд ли сильно меня волнует.

– Хороший шеф – злой шеф. Да, Жанн?

– Ой.

Бесшумно перемещаюсь в приемную и пугаю верного секретаря своим появлением. Так, что девушка подпрыгивает в кресле и роняет на пол обгрызенный карандаш. Вытягивается в струнку и смотрит снизу-верх так подобострастно, что даже хочется выписать ей премию.

– Ильину позови.

– Да. Хорошо. Кира, к Никите Сергеевичу. Бегом!

Командует в селектор исполнительная Жанна и суетливо крестится, когда я скрываюсь за дверью своего кабинета. А спустя пару минут ко мне присоединяется Кира.

В мятной блузке и черных узких джинсах она выглядит строго и вместе с тем притягательно. Вынуждает залипать на плавных линиях и соблазнительных изгибах. Прикипать взглядом к хрупкому запястью, с изящным серебряным браслетом на нем. Мысленно очерчивать острые выпирающие ключицы.

Откашливается выразительно, намекая, что продолжительную паузу пора бы уже прервать. И растерянно хлопает ресницами, когда я ошарашиваю ее своим предложением.

– Здравствуйте, Никита Сергеевич.

– Привет, Кира. Через час жду тебя на парковке. Поработаешь немного нянькой.

– Что?

– То, – твердо чеканю, пряча ухмылку, и безапелляционно заключаю. – И, да. Меня не волнует, что это не прописано в твоих должностных обязанностях.

Непозволительно много на себя беру. Бессовестно пользуюсь служебным положением и ни капли по этому поводу не раскаиваюсь. Проверяю, как далеко распространяется моя власть, и с интересом наблюдаю за тем, как калейдоскоп разных эмоций сменяется на лице у Киры.

Негодование. Растерянность. Сомнения. Торг. Принятие.

Эти пять стадий Ильина преодолевает примерно за минуту, растрепывает тонкими пальцами золотистые пряди и выдавливает из себя притворно-покорное «хорошо». Ничего не спрашивает и не уточняет, хоть в ее льдистых омутах пляшут самые настоящие черти. Гордо расправив плечи, удаляется после того, как я ее отпускаю, и вызывает у сбившейся с ног Жанны приступ восхищения.

Ведь каких-то полчаса назад айтишники вылетали из моего кабинета, как пробки. Продажники протискивались в приемную бочком. А главный бухгалтер бежал так резво, словно сбросил лет двадцать и вернулся в пору буйной молодости, когда кросс в пять километров не был для него проблемой. И только Кира выдержала «испытание шефом» без видимых потерь.

– Вы уезжаете, Никита Сергеевич?

– Да. Но это не значит, что все вы можете расслабиться. Через пару часов вернусь.

Предупреждаю секретаря, строго роняя на выходе, и спускаюсь на парковку в означенное время. Кира уже стоит рядом с моим автомобилем и ежится от порывов шквального ветра, завывающего громко и пронизывающего ее до костей.

Обхватывает себя ладонями и зябко растирает плечи.

Пунктуальная. Ответственная. Исполнительная, если говорить о деловых качествах.

И абсолютно рассеянная, если вопрос касается ее самой.

– Ты заболеть хочешь?

– Нет. По прогнозу сегодня должно было быть тепло и солнечно.

Отрицательно качает головой Кира, а я хмурюсь и, в первую очередь, стаскиваю с себя пиджак. Чтобы сначала укутать ее в плотную ткань, а потом уже щелкнуть брелоком сигнализации и галантно распахнуть дверь.

– Спасибо.

– Не за что.

Занимаю водительское сиденье. Включаю обогрев. И жадно ощупываю взглядом сидящую рядом девушку. Проезжаюсь неторопливо по медленно розовеющим щекам. Спускаюсь от пуговицы к пуговице. Сползаю к хрупким лодыжкам и судорожно сглатываю слюну.

Воспоминания из прошлой жизни накатывают мощными волнами. Неуместные ассоциации заполняют рассудок. Что-то невидимое жжет ребра, грудину, глотку. Огромный маховик запускается с глухим скрежетом, раскручивается сильнее и сильнее, разгоняет по венам адреналин.

Это не я. Это Двадцатилетний Никита тянется через подлокотник к Кире и замирает в паре сантиметров от ее приоткрытых губ. Дышит натужно, как будто только что разгрузил пару вагонов. Тонет в мятежной серо-голубой глади колдовских глаз.

Я же выплываю. Захлебываюсь, правда. Закашливаюсь. Не без труда выплевываю застрявший в легких воздух.

– Не мерзнешь больше?

– Нет.

– Хорошо.

Еще раз мажу пронзительным взглядом по Кире. Убеждаюсь, что она больше не дрожит и крупные мурашки больше не обсыпают ее сливочно-белую кожу. Удовлетворенно киваю и только теперь отстраняюсь.

Завожу мерно урчащую Ауди и топлю педаль газа в пол. Перенаправляю мощнейший заряд скопившейся энергии в руль и исполняю такие финты на трассе, что даже привыкшая к моей манере вождения Кира ошеломленно хлопает ресницами и едва не крестится, когда мы достигаем конечной точки нашего маршрута.

– Лебедев, это что за пируэты? Ты когда-нибудь повзрослеешь? – журит меня она, пока мы поднимаемся на лифте и вваливаемся в просторный полутемный коридор родительской квартиры.

Я же улыбаюсь уголком рта и недоуменно развожу руками, высекая беспечное.

– А надо?

– Надо!

Ни секунды не раздумывая, Кира тыкает пальцем мне в грудь и много чего еще намеревается сказать. Но не успевает. На звуки шума выскакивает Риша, стопорится в полуметре от нас и в одно мгновение смещает акценты, выдыхая робкое.

– Здрасьте.

– Здравствуй, принцесса.

Стремительно серьезнея, произносит Ильина. Звонкий еще недавно, ее голос звучит ломко и надтреснуто, и я только сейчас понимаю, что совершил большую оплошность несколько дней назад.

Глава 9

Кира

Решив быть профессионалом от кончиков пальцев до кончиков волос, какой бы сферы это ни касалось, я не задаю ни единого вопроса Никите, пока он изображает из себя Шумахера на трассе, и послушно поднимаюсь на лифте на девятый этаж потрясающего воображение пентхауса.

Глотаю восхищенные вздохи, аккуратно переставляя ноги, и боюсь повредить каблуками плитку. Теряюсь во всей этой роскоши с консьержами, террасами и прочей элитной лабудой. На миг превращаюсь в девятнадцатилетнюю наивную девчонку, которую Лебедев ждал после смены в третьесортном кафе, и тут же получаю очередной удар под дых.