Карнавал Хилл - Кэролайн Пекхам

— Я убил его брата, — вздохнул Лютер, словно жалея, что сделал это, чтобы ничего из этого не произошло.

Маверик снова перевел взгляд между нами, черты его лица исказились, выдавая боль, которая, как я знал, была в нем. И старая часть меня, которая когда-то любила его, заныла. Потому что, возможно, он и был монстром, стоящим сейчас передо мной, но человек, с которым произошли те ужасные вещи, был мальчиком. Мальчиком, с которым я вырос, для которого я когда-то сделал бы все.

— Нет. Я на это не куплюсь. — Выражение лица Маверика стало стальным, когда он покрутил револьвер на пальце. — Извини, старина, я больше не глупый ребенок. Ты не можешь манипулировать мной. И даже если бы это было правдой, это ни хрена не меняет.

— Это смешно, — прорычал Лютер.

— Не-а, что смешно, так это то, что ты проделал весь этот путь сюда, ожидая разговора по душам, который закончился бы объятиями. — Маверик бессердечно ухмыльнулся, затем дернул подбородком в мою сторону. — Ты вырастил своего мальчика по образу и подобию себя, Лютер, но меня ты вырастил по образу и подобию дьявола. — Он широко развел руки, и солнце отразилось от его татуированной груди. — Я — твое творение. И тебе просто не нравится, что я сейчас сорвался с поводка, потому что я зол, папочка, чертовски зол.

— Ты даже не слушаешь нас, — прорычал Лютер.

— Я слышал каждое слово, — ледяным тоном сказал Маверик. — Но в эти дни у меня в голове встроен чушитометр, и прямо сейчас он работает на пределе возможностей.

— Ты так и будешь игнорировать правду, потому что не хочешь ее слышать? — В отчаянии спросил я. — Ты что, не понимаешь? Это меняет дело.

— Какое дело, мальчик Фокси? — Спросил он, его взгляд был полон ненависти. — Ты думаешь, даже если то, что ты сказал, правда, это что-нибудь изменит? — Он указал на Лютера. — Этот человек отправил Роуг из города на десять лет страданий, он украл у меня шанс пойти за ней и поместил меня в место, где я столкнулся с адом на земле. На самом деле меня не очень волнует, что он не был ответственен за последнюю часть. Все равно именно его действия привели все это в движение.

— Вряд ли ты невиновен в этой войне. Ты убивал «Арлекинов». Ты убил моего двоюродного дедушку Тома, — прорычал я, и Маверик пожал плечами, ничего не сказав.

— Он уничтожал плохие семена, — мрачно сказал Лютер. — Не так ли, сынок? Я знаю обо всех них. Я даже посылал людей к твоей двери, чтобы ты разобрался с ними за меня, и ты это делал, потому что знал, кто они такие.

— Я ничего не делал для тебя, Лютер, — прорычал Маверик, и я, нахмурившись, перевел взгляд между ними.

— О чем ты говоришь? — Я потребовал ответа, ненавидя оставаться в неведении.

— «Арлекинам» время от времени нужна чистка. Таков этот мир, всегда есть люди, которые переходят черту, люди, которые нарушают кодекс. Мы все ходим по грани между плохим и злом, и Маверик разбирается со злом. Это то, к чему я его готовил. Это было одним из его призваний в жизни. Он создан для грязной работы, он процветает в ней.

— К тебе это не имеет никакого отношения! — Огрызнулся Маверик.

— Можешь так думать, Рик, но ты годами убивал монстров из моей банды и поддерживал чистоту. Я позволял нужной информации дойти до тебя, я позволял тебе делать то, что у тебя получается лучше всего.

— А как же дядя Том? — Я надавил на его, и папа нахмурился.

— Он был болен на всю голову, — пробормотал Лютер. — Один из моих хакеров обнаружил кучу детской порнографии на его ноутбуке.

— Что? — Прошипел я.

— О, но он сделал большее, чем просто смотрел на это, — усмехнулся Маверик, и его глаза потемнели. — Он действовал, руководствуясь этими побуждениями.

— И как ты узнал об этом, а? — Лютер настаивал.

— Один из твоих людей пел, как канарейка, после чего я сбросил его со скалы, — сказал Маверик, пожимая плечами.

— И кто, по-твоему, послал к тебе этого человека? — Лютер поднял подбородок, и Маверик ощетинился.

— Так ты использовал меня? — Выплюнул Маверик.

— Я кормил тебя тем, за чем ты охотился, — твердо сказал мой отец, пока я пытался осознать это. — Это был не только я. Ты чуял зло среди моих людей, как будто это было чертово шестое чувство. Ты был рожден для этого, малыш.

— Не смей, старик, — предупредил он. — Мы не собираемся обниматься и устраивать душещипательный голливудский момент.

— Послушай, я совершал ошибки, но все они были совершены с хорошими намерениями, — настаивал Лютер, его мышцы подрагивали от напряжения. — Я знаю, что облажался, малыш, но я никогда не хотел этого.

— Что посеешь, то и пожнешь, — сказал Маверик, слегка пожав плечами. — Разве это не мантра «Арлекинов»? Похоже, ты точно знал, что делал, даже если не был уверен, как все обернется. Ты хотел сделать из меня и Фокси марионеток, и посмотри на него сейчас. — Маверик нахмурился, как будто ему было не все равно, его брови сошлись вместе, когда он посмотрел на меня с жалостью. — Я вижу твои ниточки, брат. Ты что, слеп к ним, или тебя не волнует, что ты у него на крючке?

Я взглянул на Лютера, который бросил на меня умоляющий взгляд, но сомнение пронзило меня изнутри. Неужели я был всего лишь его маленьким наследником, выкованным в огне, чтобы выглядеть точно так же, как он?

Маверик громко рассмеялся, а затем обошел свой «Chevrolet», чтобы открыть водительскую дверцу. — Похоже, тебе не стоит так беспокоиться о восстановлении моей преданности, Лютер, тебе следует больше беспокоиться о тех вопросах, которые я вижу в глазах твоего мальчика. Карма — сука, не так ли? Хотя, черт возьми, мне по душе, как она работает. — Он заскочил в машину, завел ее и увеличил обороты двигателя, заставив колеса завертеться и подняв над нами облако пыли, прежде чем отпустить стояночный тормоз и рвануть с места по дороге.

— Придурок, — закашлялся я, натягивая футболку на рот и нос.

Лютер зашагал обратно к грузовику, и я последовал за ним, чувствуя исходящую от него убийственную ауру, которая напомнила мне, что он хладнокровный убийца. Не то чтобы это было особенно трудно забыть, просто в последнее время он