Норма Бейшир - Ангелы полуночи
– Еще охотишься за своим таинственным вором? – В зал вошел Дункан Крессвел, новый начальник Девриса.
Деврис промычал что-то нечленораздельное, не отрывая взгляда от экрана.
– Скажи мне вот что, Антон. У этого твоего загадочного вора есть имя? – Налив себе чашку кофе, Крессвел уселся за соседний стол.
– Без сомнения, – отрывисто сказал Деврис. – И я сообщу его, как только установлю.
Он вдоволь нахлебался унижений, пытаясь убедить остальных в виновности Коллина Деверелла, и был сыт этими разговорами по горло. Больше они не дождутся от него ни слова, пока он не сможет представить неопровержимые доказательства.
– Мы поймали этого сукина сына! – торжествующе воскликнул Коллин, положив телефонную трубку. – Черт возьми, мы поймали его!
– Что случилось? – Эшли встала с кушетки и подошла к Коллину.
– Случилось то, моя радость, что наша ловушка захлопнулась. – Ему явно доставляло огромное удовольствие сообщать ей эти новости. – Холлистер только что поставил свою подпись на документе, согласно которому он покупает у «МЭКС-корпорейшн» наше болото. И расплачивается не чем-нибудь, а принадлежащим ему акционерным капиталом «Интерконтинентал ойл»! Теперь «Холлистер интернэшнл» принадлежит лишь участок бесплодной земли, а я обретаю контроль над компанией!
Внезапно выражение лица Коллина резко изменилось.
– Пройдет всего несколько дней, Эшли, и ты воссоединишься со своим сыном раз и навсегда.
– Откуда такая точность?
– Результат простого расчета, моя милая. В пятницу вечером Холлистер с женой будут присутствовать на костюмированном балу в «Радуге». Мы с тобой тоже появимся там.
– Зачем?
– Чтобы выложить карты на стол, конечно.
Эшли едва не лишилась чувств.
– Ты, похоже, сошел с ума!
– Вовсе нет, моя дорогая. Разве тебе не хочется, пройдя через все это, получить маленькое удовольствие, открыто сообщив своему бывшему свекру, кто истинный виновник его разорения?
– Я буду вполне удовлетворена, если Роберт снова окажется со мной.
– Так и будет, не сомневайся. Но чтобы покончить со всем этим, тебе придется встретиться с Холлистерами лицом к лицу.
– Объясни поподробнее, что ты задумал, – подозрительным тоном попросила Эшли.
– Как я уже сказал, мы выложим карты на стол. Расскажем, что нам известно об их махинациях и какие у нас есть доказательства. – Коллин говорил все это с таким небрежным видом, точно объяснял, как следует вести себя на приеме. – Ты предложишь им соглашение: твое молчание в обмен на полные и законным образом оформленные права на сына.
– А если они откажутся?
– Не откажутся, – уверенно заявил Коллин. – Поверь мне, не посмеют.
– И ты позволишь им с такой легкостью соскользнуть с крючка? – после мгновенного колебания спросила Эшли.
– Я не говорил этого, – покачал он головой.
– Тогда я тебя не понимаю.
– Обещание молчать дашь только ты. Они вернут тебе сына. Как только вы вылетите в Италию и окажетесь в безопасности, я передам соответствующим органам все собранные доказательства.
– Передашь? Ты уверен, что это такая уж хорошая идея?
Коллин пожал плечами.
– Я готов рискнуть. – Протянув руку, он ласково погладил ее по щеке кончиками пальцев. – Не волнуйся, Эшли. Все пойдет как по маслу.
– А если нет?
– Я говорю – все получится.
– Вдруг что-нибудь случится?
– Предоставь дело мне, ладно? У меня припасено еще несколько трюков на всякий случай.
– Коллин, ты когда-нибудь задумывался о том, чтобы завести семью? – помолчав, спросила Эшли. – Иметь жену, детей?
Он на мгновение заколебался – так велико было искушение сказать ей, что он на самом деле об этом думал.
– Нет.
– Почему?
Коллин нахмурился, сознательно избегая взгляда Эшли.
– Я не создан для семейных уз, – буркнул он, сделав вид, что его очень интересуют бумаги, разбросанные на столе.
– Понятно, – теперь Эшли тоже не смотрела на него. – И что ты собираешься делать, когда все закончится, я уеду, а компания полностью окажется в твоих руках?
– Честно? – спросил Коллин, оторвавшись от бумаг. – Понятия не имею.
– Вот это мне в тебе больше всего нравится, – холодно бросила Эшли. – Полагаю, такой подход мог бы стать твоим жизненным кредо.
У Коллина желваки заходили на скулах.
– Надо думать, я заслужил, чтобы ты со мной так разговаривала. – Он помолчал. – Знаешь, Эшли, мне казалось, ты больше обрадуешься, узнав, что совсем скоро сын будет с тобой.
– Мне тоже так казалось, – сказала она и вышла, хлопнув дверью.
В первое мгновение у Коллина возникло желание вскочить и догнать Эшли, но он удержался. «Ты упрямый осел, – в который раз обругал он себя. – Ты должен объясниться с ней. Пока еще не слишком поздно».
Эшли вошла в музыкальный салон, где утреннее освещение было лучше всего. Где стоял мольберт с прикрепленным к нему большим листом бумаги. Начала стягивать чехол и… замерла. Прошло уже так много времени с тех пор, как она брала из коробки черный, остро отточенный карандаш и подходила к мольберту, обдумывая, что сейчас будет рисовать…
В конце концов чехол был все же снят, уверенные темные линии одна за другой стали возникать на чистом листе бумаги, и тут произошло маленькое чудо: что-то проснулось в глубине души и захватило Эшли с такой мощью и страстью, как это бывало только в прежние, канувшие в вечность времена.
– Художник всегда остается художником.
Вздрогнув, Эшли оглянулась. Она так увлеклась, что потеряла представление о времени, не знала, как давно начала рисовать, и тем более – как долго Коллин молчаливо стоял у нее за спиной.
– Ты всегда так подкрадываешься? – спросила она, сердито бросив карандаш.
– Привычка – вторая натура, – пожал плечами Коллин и подошел поближе к Эшли. – Как бы то ни было, ты даже не подозревала бы о моем присутствии, не вздумай я продемонстрировать, что тоже кое-что смыслю в искусстве. – Он кивнул на мольберт. – Вернешься к этому, когда все закончится?
– Вероятно. – Эшли улыбнулась вымученной улыбкой. – Чем еще мне заниматься?
– Звучит так, будто это твое последнее прибежище, – усмехнулся Коллин.
– Может быть. – Она снова повернулась к мольберту.
– Оставь, Эшли, – проворчал Коллин, недоверчиво покачав головой. – У художников – настоящих художников – это в крови. Если что-то мешает им заниматься любимым делом, они ждут не дождутся, когда смогут вернуться к нему.
Эшли вопросительно вскинула бровь:
– И откуда тебе это известно?
– Моя мать тоже была художницей, правда, не слишком удачливой. На самом деле она рисовала очень хорошо и наверняка добилась бы успеха, просто никогда не делала это своей целью. – Коллин бросил взгляд на мольберт и снова повернулся к Эшли. – Ты во многом очень похожа на нее.
