Наталья Воронцова - Маринкина любовь
— Правда? Я не думал…
— Почему ты приехал ко мне?
— Потому что не к кому было больше. Потому что тебя я тоже люблю…
— Не надо, Леон!
— Я не вру. Ты стала моей первой женщиной… Я не думал, что такое вообще возможно. Мы с Мишей вместе уже семь лет. Он помогал мне во всем, баловал меня, любил. Я вел себя как капризный мальчишка. Изменял ему, обманывал. Мне казалось, что он скучный и старый. Хотя ему всего сорок пять… Я его дразнил, при нем звонил приятелям. Он отчаянно ревновал, а потом все прощал. Стоило мне улыбнуться — и все снова было по-прежнему… Ты знаешь, мне казалось, что он будет всегда. Я знал, что в этом море чужих людей, которое меня окружает, есть незыблемый остров — это он. А потом появилась ты. Для меня самого это было шоком, понимаешь? Раньше я не выносил женщин! Но в тебе было что-то особенное, не как в остальных, понимаешь? Я как будто узнал тебя… Наши встречи с тобой становились моей пыткой: я не мог никому признаться, что ты у меня есть. И расстаться с тобой я тоже не мог. Такого у меня никогда не было. Не знаю почему…
— Я знаю… Ты правильно тогда угадал: я говорила с твоим Михаилом. И больше того — даже встречалась с ним…
— Что? Когда?.. Почему ничего не сказала? — Леон даже присел в кровати.
— Что не сказала? Мы встретились, коротко поговорили. Он просил, даже настаивал, чтобы я тебя оставила…
— Он так боялся меня потерять! Всегда говорил, что от женщин самое большое в мире зло. Что они не умеют любить. Он очень тонкий. Он ведь сразу как-то почувствовал, что ты совсем другое. Не как остальные мои друзья… Я вообще-то ни с кем не встречался дольше месяца, мне становилось скучно. Только Миша и ты…
— Завтра поедем к нему снова. Сегодня я как-то не сообразила, надо поговорить с врачами… Все узнаем.
— Ты не бросишь меня? После всего этого не бросишь?
— Нет.
— Спасибо. — Леон взял Ташину руку и приложил к своим холодным губам.
А на следующее утро ему сообщили, что Михаил умер. На его похоронах было много известных людей. У гроба стояла холеная немолодая жена и двое детей. Таша с Леоном сиротливо топтались в самом хвосте толпы — даже попрощаться с Мишей нормально не получилось. Зато потом, когда все разъехались, они до самых сумерек просидели на свежей могиле. Это потом Таша таскала безучастного Леона по врачам, заставляла сдавать анализы, две недели ждала результатов… Решила провериться сама и пережила тот день, когда в ее анализах оказалось что-то не так. Пришлось делать все заново и снова ждать, словно под вот-вот готовым сорваться дамокловым мечом. А потом едва улыбаться уголками губ, когда все оказалось в порядке. Но это было гораздо позже. В день Мишиных похорон Таша с Леоном пили водку у него на могиле. Накрапывал дождь, и над всем витало знакомое, отчаянное чувство потери…
Примерно через полгода после вечера встреч выпускников Маринке позвонил Серега. Это уже само по себе было странным, поскольку оба они не забыли ту давнюю дачную историю, хотя, оказываясь в общей компании, делали вид, что между ними нет никаких трений.
— Привет, кума! — как-то потерянно сказал он. — Ты можешь говорить?
— Привет! А что это тебе со мной вдруг поговорить захотелось? — удивилась Маринка.
— Весельцов дома?
— Нет. Как всегда, по четвергам он в бане.
— Понятно, — грустно усмехнулся Серега. — Ты бы его это… не пускала одного в баню… Мало ли что…
— Спасибо, конечно, за совет, но я как-нибудь уж сама разберусь, что делать. Ты об этом хотел поговорить?
— Нет… Маринка, у меня горе.
— Что случилось? Что-то с Наташкой? Или с Юлькой?
— Нет, успокойся ты, суматошная. Со мной…
— А… Ну рассказывай, чего натворил.
— Маринка, я не знаю, что делать. — Серега помялся. — Мне неудобно тебе говорить. Но ты все правильно рассудишь, как всегда. Мне больше не с кем посоветоваться… Мужики на смех поднимут!
— Говори, не тяни.
— Была не была! Ты помнишь вечер встречи выпускников в прошлом мае?
— Да как уж такое забудешь! Конечно, помню! А что?
— Я там был без Наташки… Пришел просто водки выпить, многих знаю… И там встретил женщину, понимаешь?
— Как не понять!
— И она у меня уже полгода живет. Наташка не знает… Ты ей только не говори… Я денег заработал, еще одну квартиру купил, рядом с ВДНХ, где офис у меня… Думал, пусть пока будет, а потом Юльке оставлю… В общем, она там живет.
— Кто?
— Эта женщина.
— А имя у женщины есть?
— Виктория.
— Виктория? — Маринка чуть трубку не выронила. — Не шути!
— Мне не до шуток.
— Значит, увяз-таки наш герой в глубоком декольте! Вот подколодная… И сюда добралась!
— Не говори так. Мне очень плохо.
— А когда жить ее к себе привел, хорошо было?
— Я не знаю… Не соображал ничего. Что мне делать, Марин? — спросил Серега потерянно.
— Ты что, любишь ее, что ли?
— Нет! Нет! Я не знаю, как ее обратно на Украину отправить. Она не работает, живет у меня и только деньги тянет… Угрожает все Наташке рассказать. Требует жениться на ней. Я не знаю, как ее выдворить!
— Так ты не собираешься уходить от Наташки?
— Нет! Я ее как раз люблю…
— Хороша любовь! Ладно, хоть от тебя все это узнала. А то встретила бы — убила.
— Ну Марин…
— Так что ты тянешь? Мужик ты или слюнтяй какой?
— А что делать-то надо?
— Поезжай к ней прямо сейчас. Скажи, что не намерен больше терпеть ее присутствие и любишь Наташку. И билет в один конец на родную Украину не забудь девушке приобрести. Потом помоги собрать чемодан и отвези на вокзал. И проследи, чтобы поезд отправился…
— И все? — вдруг обрадовался Серега. — Так это я сейчас, мигом! Спасибо тебе, кума!
Через несколько часов Серега перезвонил снова. Голос у него был счастливый:
— Ты представляешь, я сделал все, как ты сказала! Она испугалась, начала меня умолять. А я был такой суровый, непреклонный… В общем, собрали ее манатки, а потом я ее на поезд погрузил. И отбыла она в свой Донецк! Я уже и домработницу вызвал, чтобы квартиру в порядок привела. Подарю ее Юльке на день рожденья!
— Вот и молодец. Только смотри больше не вляпайся, пусть тебе это уроком послужит. А то получишь у меня!
— Нет уж, больше ни-ни! Эта стерва столько крови у меня выпила… А денег сколько я на нее извел!..
— Ну поздравляю. И до скорого! Я как раз собиралась к вам заглянуть на днях.
— Марин, слушай… — Серега замялся.
— Чего еще?
— Ты только Наташке не говори ничего, ладно? Я тебя очень прошу… Она беременная — не переживет такого.
— Гусар, ты столько лет со мной общаешься, а все не усвоишь, что я никогда ничего никому не рассказываю! В отличие от некоторых. Успокойся и занимайся своими делами. О Наташке позаботься!
