Фред Стюарт - Блеск и будни
Элли Мэй стояла возле кровати дочери, держа ее за руку, с горестным выражением лица. Она взглянула на Пинеаса, который стоял у изножья кровати. В печи потрескивали дрова, керосиновая лампа освещала комнату с высоким потолком. У Шарлотты начались схватки при заходе солнца в холодный ноябрьский день, и доктор Купер приехал как раз вовремя, чтобы принять мертворожденного младенца. Шарлотта все еще билась в истерике.
— Папа, что это такое? — кричала она. — Почему Клейтон уехал? Где он находится? О, я хочу видеть его, особенно сейчас, когда мой ребенок умер…
Она опять зарыдала. Пинеас неловко задвигался. Элли Мэй отпустила руку Шарлотты и обошла кровать.
— Давай выйдем, — шепнула она мужу. — Корделия, побудьте с мисс Шарлоттой.
— Да, мэм, — толстая кухарка присела, когда мимо нее прошли Пинеас и Элли Мэй.
— Ты должен привезти Клейтона, — прошептала Элли Мэй, когда они притворили дверь спальни.
— Не хочу видеть этого предателя в доме, — горячился Пинеас. — Ты не знаешь, что он наговорил мне на днях. Он говорил мерзости о Конфедерации…
— Не важно, что он говорил! Он нужен Шарлотте! Ее сердце разрывается!
— Но ты и сама знаешь, куда уехал Клейтон. Я сказал тебе.
— Не важно, куда он поехал. Привези его ради нашей дочери. И проникнись хотя бы немного сочувствием к Клейтону. Что бы он ни говорил сейчас, он потерял ногу ради славного дела.
— Проклятье! — пробормотал Пинеас. — Ладно. Поеду к нему завтра утром.
Пересекая залу, он все еще слышал рыдания дочери.
* * *— Дулси, — бормотал Клейтон, лежа возле красивой мулатки. — О, Дулси, я так удивительно счастлив с тобой.
— У-гу. Ну, я просто была добра к тебе последние дни, но не думай, что ты можешь переехать сюда навсегда. То есть если ты не достанешь денег.
— У кого же есть деньги? У тебя их нет, у меня тоже. У кого же они имеются? — Он улыбнулся, гладя ее голые груди. — К тому же, ты ведь любишь меня, не так ли?
— Для белого ты мужик ничего. Но что будет, когда у тебя кончится выпивка, которую ты спер у генерала? Я знаю, как бесятся пьяницы.
— Я не пьяница.
— Ха. Значит, здорово разыгрываешь роль пьяницы.
— О, Дулси, не будем ругаться. Давай лучше покувыркаемся в кровати.
Он улыбнулся, взбираясь на нее. Они лежали голые на ее провисшей кровати в неотапливаемом коттедже на плантации «Эльвира».
— Единственное, что я могу сказать, сладкий мой, эта штука у тебя постоянно стоит.
Дверь открылась, и на пороге показался Пинеас. Дулси ахнула и сбросила с себя Клейтона.
— Клейтон, — сказал Пинеас, — одевайся. У Шарлотты родился мертвый ребенок. Ты нужен ей.
— Мертвый ребенок? — переспросил Клейтон.
— Если тебе интересно знать, мальчик. Одевайся, парень! И вылезай из этой грязной негритянской кровати. Я отвезу тебя домой.
Клейтон вспылил.
— Вот как! А потом вы опять выгоните меня. Ну нет, дудки. Мне лучше оставаться здесь. А если и Дулси прогонит меня, то буду жить просто в поле.
— Неужели тебе совсем безразлична жена?! Шарлотта в истерике! И если даже это безразлично тебе, то скажу больше — назревает решающая битва при Фредериксбурге. Нам нужно как можно больше мужчин для защиты плантации «Феарвью». Ты можешь ненавидеть Конфедерацию, но ведь плантация «Феарвью» когда-нибудь станет твоей, Клейтон. Твоей и Шарлотты. Поэтому, если тебе трудно оторваться от этой шлюхи, то подумай о своих интересах в «Феарвью». Я подожду на дворе, пока ты приведешь себя в приличный вид, если это вообще возможно.
Дико взглянув на Дулси, он попятился из комнаты и закрыл за собой дверь.
Некоторое время Клейтон лежал в нерешительности, потом вылез из кровати.
— Мне надо ехать. Спасибо за все, что ты сделала для меня, Дулси. Когда все уляжется…
— И что тогда? Ты опять приедешь к Дулси? Забудь обо мне, белый парень. Ты мне не нужен. Я пожалела тебя, когда ты приехал сюда на днях, как побитая собака, но я не хочу иметь никакого отношения к этому генералу. Никакого, сэр.
Клейтон надевал на себя брюки.
— Понимаю твои чувства, — отозвался он. — Генерал плохо обращался со своими рабами — я знаю об этом. Ну, что же, посмотрим. Я переведу тебе деньги, если когда-либо заимею их…
— Плохо с твоим ребенком, — сказала она, глядя на него. — Интересно, почему так? Двое крепких, здоровых родителей вроде тебя и мисс Шарлотты, а ребенок родился мертвым?
— Да, это странно. Надо будет сделать новую попытку…
Дулси улыбнулась. Она-то знала, почему у Клейтона родился мертвый ребенок.
Знакомство с ужасными условиями лондонских трущоб убедили Адама в том, что одними речами в палате лордов мало что изменишь. Гораздо эффективнее было бы откупить часть района Уаппинг, снести здания — рассадники крыс — и на этом месте построить дешевые жилые дома с последними достижениями бытовой техники, включая водопровод, канализацию и отопление, которые так резко изменили условия жизни более обеспеченных классов. Адам именно этим и занялся. Он нанял архитектора сэра Джозефа Пекстона разработать соответствующие планы. Сэр Джозеф, который спроектировал знаменитый Кристальный дворец, превратившийся в самую яркую достопримечательность великой выставки 1851 года, горячо взялся за новое дело. Адам и он сразу же понравились друг другу, и они начали в кабинете Понтефракт Хауза набрасывать предварительные чертежи, когда в дверь постучал мистер Ридли.
— Простите меня, милорд, но только что посыльный принес вот эту записку в конверте. — Дворецкий протянул серебряный поднос.
Адам вскрыл конверт и вынул оттуда записку. «Сэр, — говорилось в ней, — у меня есть кое-что такое, что, думаю, вас заинтересует. Если вас это заинтересует, то можете прийти в номер 2-А гостиницы «Кларидж», завтра в час дня».
Подписи под запиской не было.
История «Кларидж» началась с первых лет столетия, как история обычного городского дома, где принц-регент держал своих любовниц. С течением времени дом переоборудовали в гостиницу, сохранив кое в чем его легкомысленную репутацию, но придав ему и респектабельность, чем особенно отличалось девятнадцатое столетие. Восемнадцатилетний Син Грисволд уже два года работал в гостинице носильщиком. Он знал, что правление гордится респектабельностью этого учреждения. Несмотря на это, Сину было известно, что некоторые аристократы, если у них водились наличные и они пользовались влиянием в обществе, могли использовать гостиницу в качестве места свидания. Поэтому, когда он увидел, что в фойе гостиницы вошел лорд Понтефракт как раз перед часом дня, он задался вопросом, что там делает большой герой Каунпура. Он узнал Адама не только по фотографиям, но и потому, что много раз видел его самого, поскольку его тетка работала экономкой в Понтефракт Хаузе. Когда Адам попросил дежурного отвести его в номер 2-А, Син ухмыльнулся. Он знал, кто находится в номере 2-А.
