Джоан Коллинз - Любовь, страсть, ненависть
Вскоре перед ними стояли половинки кокосовых орехов с соломенными трубочками. Опытной рукой здесь были смешаны ананасы, бананы, три вида рома, сухое вино, бренди, фруктовый сок и еще что-то.
– М-м-м… Вкуснятина, – улыбнулась Доминик. – Намного лучше, чем ежедневный утренний шоколад.
Мягкий тропический воздух, ласкающий кожу, чувство радости и возбуждение от водных лыж и этой красивой полуобнаженной женщины – все это заставило Джулиана почувствовать себя необычайно молодым и сильным. Даже самые страстные, самые чувственные ночи с Инес не могли так возбудить и разжечь его сексуальное воображение, как это делала Доминик. Он чувствовал себя как медленно тлеющий огонь, который может в любую секунду либо потухнуть, либо разгореться ярким пламенем пожара. Джулиан не понимал, что с ним происходит. Но он и не хотел понимать…
Он быстро выпил обе свои кокосовые пиалы и с жаром выпалил:
– Черт, ты такая красивая. Я знаю, это звучит стран но… Я не должен говорить этого, но я хочу поцеловать тебя, Доминик. – Он чувствовал, что тормоза отказали, никаких препятствий нет, а на ее лице играет радостная улыбка.
– Я тоже этого хочу, Джулиан, – хрипло прошептала она, – очень.
Она произнесла это так просто, что Джулиан почувствовал себя как школьник, ведь те женщины, с которыми ему приходилось иметь дело раньше, не отличались искренностью. Эта очаровательная невинность, не знающая слова «нет», когда чувства говорят «да», делала ее еще более привлекательной и желанной, чем если бы она лежала перед ним обнаженная в постели.
После еще нескольких таких же «пиал» и вкусного ланча, состоявшего из жареных креветок и омара с рисом, Джулиан и Доминик пошли прогуляться по этому крошечному, почти пустынному острову. Единственным признаком цивилизации был этот ресторан, сейчас наполовину пустой из-за раннего времени. Джулиан чувствовал, что вот-вот полетит, как на крыльях. Легкое прикосновение руки Доминик к его руке было подобно электрическому разряду. Они не спеша гуляли между скал и валунов вдалеке от тех мест, где обычно любят гулять туристы. Доминик почувствовала волну приятного возбуждения и неясности, когда они, срезав угол, подошли к старому банановому дереву, в тени которого у самой воды образовался маленький пляж.
Джулиан остановился и, сжав в ладонях лицо Доминик, стал мягко и ласково целовать ее губы, напоминавшие розовые лепестки. Таких упругих и податливых губ он никогда раньше не целовал. Девственно-невинные и горячие, это были губы самой молодости, и, когда ее язык стал жадно искать его рот, они превратились в безумных вампиров. Да, это был рот женщины, прекрасно знавшей, чего он хочет, и еще лучше знавшей, как это сделать. Она интуитивно угадывала, где находятся его эрогенные зоны. Рука Джулиана медленно потянула вниз топкую завязку ее лифчика. Как долго он мечтал о том моменте, когда возьмет в руки эту грудь, сможет гладить ее, возбуждать языком и пальцами упругие соски и внимательно наблюдать за ее нарастающим возбуждением. Но Доминик была не готова удовлетворить его желание.
Отойдя от него, она достала из своей соломенной сумочки крем для загара и, прислонившись спиной к стволу дерева, стала медленно втирать его себе в плечи и руки. Голова откинулась назад, глаза томно закрылись, и Джулиан, как зачарованный, смотрел, как медленно опускаются бретельки ее купальника, обнажая розовые соски. Ее дыхание участилось, когда она начала втирать в них крем. В ярких лучах солнца они блестели, как нераскрывшиеся бутоны роз. Она возбудила их. Джулиан подошел к ней, но она, не переставая ласкать себя, остановила его предупреждающим жестом. Этому ее научил прошлым летом Гастон Жирандо. Теперь она достигла пика возбуждения. Пальцы, продолжая совершать круговые движения, опустились по животу в самый низ, к крошечному треугольничку бикини. Джулиан совсем обезумел от желания. От жары у него все плыло перед глазами. Вскоре она оказалась совсем обнаженной и, стоя возле дерева, вся блестящая и возбужденно дрожащая, подняла на него глаза. Джулиан понял, что настало время…
Запустив пальцы в густые темно-каштановые волосы Джулиана, она таяла от удовольствия, пока его язык и губы жадно целовали ее грудь, а руки крепко прижимали к себе мягкие упругие ягодицы. Постепенно вздохи, вырывавшиеся из ее груди, перешли в слабые стоны. Что-то бессвязно бормоча в экстазе, она стаскивала с него шорты и рубашку. Потом резким толчком Доминик повалила его на песок, обжигавший спину. Взяв в рот его член так, как учил ее Гастон, она почувствовала, что все его тело напрягается, а эрекция становится все сильнее. Ее кошачьи глаза улыбались ему хитрой улыбкой, а губы в это время скользили по члену, лаская теплую, упругую, трепещущую плоть.
Он не мог больше ждать, он должен был овладеть ею немедленно. Джулиан забыл об Инес, об их любви, о ребенке и о свадьбе… Сейчас он думал только об этой фее. Он нежно оторвал Доминик от себя и перевернул ее на спину. Потом, склонившись над ней, он на несколько мгновений замер и с хриплым вздохом удовольствия вошел в нее. Она была прекрасной партнершей и сразу понимала, что он хочет. Пот тек по их разгоряченным телам, губы и языки слились воедино, ее широко раскрытые веселые глаза кричали о счастье. Он входил в нее все глубже, ритмично раскачиваясь, и, когда попал в такт, на его лице застыла гримаса безумного удовольствия. Доминик почувствовала, что внутри нее начались какие-то глубокие, приятные, ранее не знакомые ей ощущения…
– Я люблю тебя, – прошептала она. – Я люблю тебя, Джулиан. Я люблю тебя. – Последние слова она прокричала уже в исступлении.
Звук мотора плывущего неподалеку от острова катера затих, и через некоторое время слабые волны тихо зашумели рядом с их сплетенными телами. В этот момент они оба испытали оргазм и громко закричали. Этот крик эхом отозвался в заливе.
Вдалеке па волнах спокойно покачивался одинокий катер, а сидящий в нем человек радостно смотрел в объектив, не переставая щелкать затвором фотоаппарата.
Шелковое кимоно неприятно липло к влажной коже, и Инес очень страдала, лежа в постели, вынужденная выслушивать наглого Скрофо, который пришел поговорить с ней:
– Пожалуйста, переходите к главному, мистер Крофт, – устало сказала она, прикуривая сигарету. – Я должна соблюдать полный покой. Так рекомендовал мне мой доктор.
– Тогда вам не следует курить. – Это было сказано раздражающе надменным тоном. – Особенно потому, что вы беременны.
– Откуда вы знаете, что я беременна? Этого никто не знает. Кроме того, это не ваше дело.
В его голосе зазвучали металлические нотки:
– Я все знаю. Я продюсер этого фильма и поставил себе целью знать все обо всех. – Он улыбнулся в душе. Это прекрасно прозвучало, надо не сплоховать и дальше. – Никогда об этом не забывайте, мадмуазель Джиллар, и оценивайте меня правильно.
