Любовь на грани смерти - Юлия Гойгель
— Лиза, почему тесты куплены в Афганистане? Ильяс — мой сын. Ты специально увезла от меня моего сына?
В кроватках хнычут дети. На этот раз пришло время их кормления. Хайдар приносит мне сына, а сам собирается уйти с Амирой, чтобы приготовить смесь.
— Отдай Амиру. Пусть она сначала кушает. Илья всё равно почти не сосёт. Ему хватит того, что останется. В конце молоко более жирное, может для него это и лучше. Положи его на кровать. Я присмотрю.
Девочка начинает жадно сосать, смешно причмокивая от удовольствия. Крохотные пальчики пытаются держаться за мою грудь. Я чувствую, как меня буквально штормит от нежности к ребёнку. Я бы смогла её принять, как собственную дочь. Никогда бы не думала о том, что в ней нет моей крови, что её выносила другая женщина. Прежде всего она дочь человека, которого я безумно люблю.
Пока укачиваю девочку, мужчина докармливает смесью сына. Я вижу, как он всматривается в лицо ребёнка пытаясь получить ответ на самый важный для него вопрос. Наконец дети снова засыпают и оказываются в своих кроватках. Мужчина уходит мыть бутылочку. Вернувшись, ложится рядом, поворачивается ко мне лицом и тянет вплотную к себе.
— Лиза, ответь. Не тест же на отцовство мне делать?
— Ничего у нас со Стасом не было и быть не могло. Я попросила его купить тесты, затем умоляла помочь мне. Я прекрасно понимала, что ты не отпустишь меня вместе с ребёнком. Но я — не твоя мать. Я никогда бы не оставила сына.
— Лиза…
— Хайдар, я не буду говорить, что твоя страна плохая, а моя — хорошая. Или наоборот. Но я никогда не смогу делить тебя с другой. Не важно, будь она хоть трижды твоей женой. А ещё я не верю, что рождаются с войной в крови. Это всё приходит под воздействием окружающих тебя людей, их веры, цели в жизни, установок и ещё много всего.
Всматриваюсь в его глаза, цепляюсь руками за его плечи и продолжаю:
— Но мой сын не будет расти посреди войны. Пока я смогу, я буду его от этого ограждать. И ты не сможешь его у меня забрать. Я очень тебя люблю, но между мужчиной и ребёнком всегда выберу ребёнка. Не объявляй мне войну, пожалуйста. Ради сына я пойду до конца!
— Лиза, воительница ты моя маленькая. Повоевали и хватит, — он ещё крепче прижимает меня к себе. — Не стану тебе лгать. Я не знаю, смог ли бы отпустить тебя с сыном. Сразу — точно нет. Возможно, в будущем — ты смогла бы жить на две страны.
— Как ты поступишь теперь? — задаю я самый главный для себя вопрос.
— Лейла, младшая жена отца станет второй женой одного из его братьев. Он значительно ближе к ней по возрасту. Они знакомы, видели друг друга. Он сам предложил, а она согласилась. Я разговаривал с ней, сказал, что насильно идти замуж не нужно. Но она всё равно согласилась. Скорее всего, какие-то чувства у них друг к другу есть. Он заберёт её вместе с детьми. Поэтому я отдал ему весь теневой бизнес отца. Мне он не нужен и лезть туда я никогда не хотел. Средняя жена отца пока поживёт в семье старшей дочери. У этого зятя есть своя доля в других бизнесах. Я оставлю себе некоторую часть акций. Мы об этом уже разговаривали и Махмуд согласился.
— А ты сам? — шепчу я.
— Ты же не прогонишь меня, Лиза?
— Как я могу? Это твой дом! — удивляюсь я.
— Тогда я спрошу по-другому. Ты останешься в нём вместе со мной и нашими детьми? — Хайдар осторожно переворачивает меня на спину и нависает сверху. Медленно целует, лаская мои губы своим языком.
— С одним условием, — тут же спохватываюсь я.
— Я на всё согласен. Говори.
— Никакой второй жены не будет. Третьей, четвёртой, наложницы, любовницы, рабыни. Даже кошку не позволю завести! — перечисляю всё, что всплывает в голове. Всех, к кому можно применить местоимение «она». — Никого вместо меня!
— Не будет. Обещаю. Буду любить только тебя одну, до самой смерти!
Углубляет поцелуй и трётся о низ моего живота резко потяжелевшим членом. Хорошо, что напомнил. Просовываю руку в его штаны и обхватываю пальцами напряжённую плоть:
— И эту штуку тоже больше ни в кого сунуть не будешь! Даже, если по какому-то неизвестному мне очередному закону, окажется, что у тебя есть такое право!
— Не буду, Лиз, — смеётся мужчина. — Когда ты держишь «эту штуку» в своих руках, я тебе всё, что хочешь, пообещаю. Давай мы уже посмотрим, есть в шуфляде ещё одна коробка или нет? Надеюсь, у тебя для меня больше никаких сюрпризов не осталось?
— Нет. Никаких. А у тебя? — тут же хмурюсь я.
— Вообще-то мужчина не обязан всё рассказывать женщине.
— Хайдар!
Он снова смеётся и наклоняется к шуфляде. На этот раз достаёт нужную коробку. Быстро находим дату изготовления и срок годности. Действительно, он составляет пять лет и содержимое упаковки годно ещё полтора года.
Мужчина вытаскивает серебристые пакетики. Их оказывается восемь штук.
— Нам как раз на полтора дня хватит, — смеётся мне в шею.
— А ничего, что я двоих детей кормлю и мне нужно хоть немного поспать, — напоминаю я.
— Поспишь. Сколько захочешь. Утром няня придёт, а я ей помогу, чтобы ты могла отоспаться. Лиз, чего ты надулась?
— Я не надулась. Подумала о том, что ты много детей хотел. Я вряд ли смогу родить столько.
— Глупая, — мужчина тянет с меня рубашку, целуя открывающееся его губам тело. — У нас уже трое. А там, как получится. Что-то мне не хочется рожать ещё одного, пока младших двое над ухом пищат. Ты была права, когда предлагала на пятерых остановиться.
— Хайдар, а давай найдём более возрастную няню. Пусть ей будет за шестьдесят, раз уж ты собрался ей помогать.
— В жизни бы не подумал, что ты такая ревнивая, — изумляется многодетный папаша.
Я возвращаю его голову туда, откуда он её секунду назад убрал.
— Это ты меня сделал такой. Провёл по самой грани…
Он всё же отрывается от моих бёдер и тянет с кровати.
— Пошли в гардеробную.
— Что ты задумал?
— Ничего, — так как я упираюсь, подхватывает меня на руки и несёт к знакомому креслу. — Сажает в него и опускается передо мной на колени. — Любить тебя хочу. В этот раз не нежно…
Я просыпаюсь перед обедом. Смутно вспоминаю, что несколько раз к моей груди прикладывали Амиру. Но теперь в спальне никого нет. Низ живота ноет, а
