Марш-бросок к алтарю - Елена Ивановна Логунова
Никаких сомнений в том, что эти двое хотят получить видеозапись из казино, у Алексея не было. Все, что он мог успеть сейчас — избавиться от флешки. Только сделать это надо было так, чтобы позже иметь возможность передать ценную запись майору Кроткому.
Решение нашлось в корзине. Переворошив ее резиновое содержимое, Леша вытащил из кучи резинок всех цветов радуги одинокий белый шарик с черным оттиском. При ближайшем рассмотрении он оказался портретом Премьер-министра России, что Пряников счел знаком свыше. Как все россияне, он в общих чертах знал биографию Владимира Владимировича Путина и счел абсолютно логичным и правильным доверить хранением секретного материала бывшему чекисту.
Ловко протолкнув в горловину флеш-карточку видеокамеры, Алексей на одном дыхании надул шар до размера средней дыньки и проворно прикрутил его к хвосту неуклонно удлиняющейся гирлянды. Нарисованный Премьер смотрел на него с пониманием и одобрением.
— Спаси и сохрани! — шепотом попросил Пряников и со скрипом повернул белый шарик в цветной цепи так, чтобы его особая примета — премьерский портрет — не бросалась в глаза.
ВВП согласно молчал, очевидно вовсе не возражая против роли спасителя.
— Я голосовал за вас. Дважды! — дополнительно повышая свои шансы, шепнул гирлянде Леша и выпрямился, естественно реагируя на прозвучавший вопрос:
— Эй, кто тут Пряников? Ау!
6
Дома было тихо. Представители двух поколений семьи Кузнецовых — мамуля, папуля и бабуля — прятались от нетипичной майской жары в тенистом дачном садочке. Третье поколение разделилось: братец Зяма, свободный художник-дизайнер, в настоящее время вместе с моим женихом Денисом сплавлялся на плоту по горной реке. И лишь моя младая жизнь проходила в прокаленном и пыльном лабиринте мегаполиса! Я едва не всплакнула над своей горькой судьбиной, но внутренний голос ворчливо сказал:
«Прежде, чем разревешься, подумай о тех, кому сейчас хуже, чем тебе!»
«Кому это?» — огрызнулась я, но все-таки подумала.
Воображение с готовностью нарисовало варианты вечернего отдыха по-кузнецовски. Я представила себе бабулю, в отсутствии свежей прессы уныло изучающую в гамаке под яблоней нарезку прошлогодних газет, извлеченную из кармашка на внутренней стороне двери уличного сортира, и одновременно использующую прочитанные страницы для борьбы с дюжими бурковскими комарами. Вообразила мамулю, в позе лотоса восседающую в нескошенных ромашках с ноутбуком, экран которого, мешая нашей писательнице работать, засвечивает яркое закатное солнышко. Живо увидела папулю, сражающегося с русской печью с помощью близкородственных ругательств и универсальной солдатской смекалки. И, уже улыбаясь, напоследок представила себе гламурно-богемного Зямочку, мчащего в насквозь промокшем исподнем на прыгучем и вертлявом резиновом плоту прямиком к ревущему водопаду...
«Если присмотреться, жизнь не так плоха, как может показаться на первый взгляд!» — резюмировал внутренний голос.
«Как посмотреть», — согласилась я и тут же вспомнила, что говаривал по этому поводу кумир моих детских лет, благородный мушкетер Атос: «Жизнь никогда не кажется такой прекрасной, как в тот момент, когда смотришь на нее сквозь бокал красного вина!»
Поскольку ни с кем, похожим на Атоса, породниться мне до сих пор не удалось, запасов бордо в нашем благородном семействе не имелось. Но я пошарила в мамулином секретере и за стройной шеренгой глянцевых томиков великой Баси Кузнецовой нашла резервный источник писательского вдохновения — початую бутылку «Бэйлиса». К ликеру настойчиво просилась шоколадка, ее я откопала в ящике с бабулиными кроссвордами. А черешню просто взяла в холодильнике — в отличие от элитного алкоголя и сладостей, вызывающих слишком острую конкурентную борьбу, фрукты в нашем доме хранятся в режиме свободного доступа. Уже откровенно эстетствуя, я с пристрастием сервировала столик на балконе и уселась в плетеное кресло с видом на закат, намереваясь насладиться этим природным явлением полномасштабно и без помех.
— Ну, будем здоровы! — сказала я, поднимая первую рюмку с ароматным тягучим ликером.
Вторую я выпила за здоровье Катерины и ее будущего малыша, а третью (продолжая думать о тех, кому еще хуже, чем мне, и даже хуже некуда) за упокой души Ратиборского. Это вернуло меня к теме дня — взрыву у ЗСК.
— Надо спросить у Катерины, что ей известно о депутатских и прочих делах Геннадия Петровича, — подумала я вслух, вчерне набрасывая план предстоящего расследования. — Может, у Ратиборского были и другие проблемы, помимо осложнений на личном фронте? Может, он даже опасался покушения? Это, кстати, объяснило бы постоянное присутствие при депутатском теле охранника. Мне и то казалось странным, что серьезный мужик так усилил меры безопасности всего лишь из-за претензий беременной женщины!
«Принимается как версия», — согласился внутренний голос.
Он прозвучал особенно отчетливо, потому что вокруг было необыкновенно тихо. Я вдруг осознала, что на проспекте нет машин, а на тротуарах и во дворе — людей. И это прекрасным июньским вечером, в начале десятого! Обычно именно в это время, когда спадает дневная жара, засидевшийся в кондиционированных помещениях народ массово высыпает подышать натуральным воздухом!
— Я что-то пропустила? — меня охватила легкая тревога.
Она усилилась, когда я присмотрелась к лавочкам у подъезда и не увидела там ни одной старушки. Это было совершенно невиданное дело! Наши бравые пенсионерки, огнеупорные, как литейные формы, и водонепроницаемые, как швейцарские часы, просиживают лавочку едва ли не круглосуточно, четко сменяя друг друга на посту по им лишь ведомому графику! Стало понятно, что я пропустила что-то очень серьезное, вроде тревожного сигнала гражданской обороны «Всем в укрытие!»
Прошлым летом в городе уже было нечто подобное. Невесть откуда прошел пугающий слух о взрыве, случившемся не то на заводе по производству атомных реакторов в Ростовской области, не то на АЭС в Запорожье, не то на подводной лодке, Некстати застигнутой штормом в Керченском проливе. Предыстория имела варианты, но на перспективу все источники дружно обещали скорый проход над нашим городом радиоактивного облака. Молва настойчиво советовала прятаться от него в герметично закупоренных помещениях, активно принимая вовнутрь йод и сухое красное вино. Помнится, почти на сутки город вымер, но еще до этого с прилавков магазинов были сметены все запасы сухого красного, а с аптечных складов «ушел» десятилетний запас спиртового раствора йода. Кто-то на этом сделал неплохие деньги — позднее даже вскрылся факт возмутительного мошенничества на винзаводе, где предприимчивые деятели по-своему повторили библейский подвиг с превращением воды в красное вино, добавив в невостребованное столовое белое свекольный краситель. А страшное облако так и не появилось!
Тем не менее теперь я с беспокойством посмотрела на багровые и лиловые пласты, нависающие над горизонтом. Красота закатного неба вдруг показалась мне зловещей. Кто его знает, какого
