Кровь навсегда - Джилл Рамсовер
Его поза смягчилась, напомнив мне о надувных украшениях во дворах, когда компрессор выключается, и все, что остается, это лужа ткани. Его работа была нелегкой, а последние недели были особенно сложными. Меньше всего ему нужна была наглая дочь, усложняющая его жизнь.
Не то чтобы я хотела быть сложной. Когда я не была осторожна, эмоции брали контроль над моим разумом и отбрасывали логику.
Что самое ироничное? Большинство людей считали, что я лишена эмоций. Я жестко сдерживала свои эмоции, чтобы избежать полного уничтожения рационального мышления. Из-за этого я казалась холодной, хотя на самом деле внутри меня постоянно бушевала буря эмоций, стремящихся вырваться на свободу.
— Я много думал об этом. Есть способы помочь скрепить наши семьи вместе, например, праздничные собрания, но ничто не сравнится с таким влиянием... как брак. — Он позволил этому слову витать в воздухе, как нежному перышку, опускающемуся на землю.
Для человека, который обычно реагирует на все на эмоциональном уровне, даже если только внутренне, эти дьявольские голоса в моей голове были удивительно тихими.
Брак.
Он хотел выдать замуж кого-то из семьи Лучиано за семью Галло. Как бы я не прокручивала слово в голове, я не могла представить себе это, как одно из тех трехмерных изображений, для просмотра которых нужно скосить глаза. Мой мысленный взор щурился и всматривался, но ничего не складывалось. Было лишь полотно бессмысленных геометрических узоров.
Я всю жизнь ненавидела Галло.
Теперь мой отец хотел, чтобы мы стали семьей?
Он объяснил мне, почему, но как он мог ожидать, что это произойдет? Евреи и палестинцы не просто проснулись в один прекрасный день и решили поужинать вместе. Конечно, наша плохая история не такая далекая, но она была не менее враждебной.
— Ты уже говорил об этом с Де Лукой? — спросила я, не найдя лучшего вопроса. Я не была уверена, была ли я в тупике или в шоке, но в любом случае мой мозг был бескрайним небом без единого облачка.
— Да, и он согласен. На самом деле, он предлагает себя в качестве жениха.
— Значит, это означает, что женщина из семьи Лучиано станет его женой?
— Именно это и означает. Я думаю, важно, чтобы невеста Маттео была родственницей высшего руководства. Этот союз слишком важен, чтобы предлагать дочь капо. К сожалению, это означает, что лучшие кандидаты — твои кузены, твои сестры... и ты.
Я.
Других кандидатов не было.
По тону его голоса было ясно, что я поймала букет и буду следующей идти к алтарю.
Я должна была стать миссис Маттео Де Лука, женой заместителя босса семьи Галло.
Впервые в моей забытой Богом жизни я не отреагировала.
Я вообще никак не отреагировала.
— Я не могу надеть белое, — рассеянно сказала я. Комментарий был не то чтобы неожиданным, но не совсем то, что я ожидала услышать после того, как узнала, что выйду замуж за своего врага.
Судя по его насупленным бровям, этого не ожидал и мой отец. — Ты... что?
Я чувствовала, как его тяжелый взгляд давит на меня, но мои глаза оставались приклеенными к моим рукам. — Белое. Я не буду надевать белое.
— Эм... ладно. Это двадцать первый век. Я не думаю, что кто-то ожидает, что ты будешь девственной невестой, но ты можешь надеть любой цвет, который ты предпочитаешь, в пределах разумного.
— Дело не в этом. Я просто ненавижу белые свадьбы. — Я оторвала взгляд от своих кутикул и встретилась с обеспокоенным лицом отца. — Если я сделаю это, я все еще буду Лучиано?
Я говорила как ребенок.
Ненависть ко всем присущим мне слабостям окрасила румянцем мои разгоряченные щеки. Я ненавидела быть слабой, но как бы я не старалась искоренить этот недостаток в себе, он всегда всплывал, как красное пятно на белом ковре.
Отец сократил расстояние между нами и поднял меня на ноги, обхватив ладонями мои щеки, а его глаза смотрели в мои. — Ты всегда будешь моей дочерью — моей плотью и кровью, и ничто другое не имеет значения. Ты знаешь, кто ты. Никакие ярлыки никогда не изменят этого. — Его большой палец осторожно смахнул предательскую слезу.
Я не плакала с тех пор, как умер мой брат.
Да и сейчас я не плакала.
Скорее, ненависть, хранившаяся внутри меня, вытекала по капле.
— Если это то, что тебе нужно, я сделаю это. Ты знаешь, что я готова отдать жизнь за семью.
— Мне неприятно, что это ложится на твои плечи, но это нужно сделать.
Я кивнула, вырываясь из его объятий. Мне нужно было убежать от его напряженности и эмоций, бурлящих в воздухе вокруг меня. Комната и так была похожа на скороварку — если давление поднимется еще выше, обязательно будут жертвы.
— Если кто-то должен войти в логово льва, я бы предпочел, чтобы это была я. У меня есть опыт, чтобы позаботиться о себе. Остальные девушки будут так далеко в своих мыслях, что никогда не найдут выхода.
— Это очень похвально с твоей стороны, но у меня есть еще одна просьба. — Папа поджал губы. — Если ты сделаешь это, я хочу, чтобы ты пообещала мне дать Маттео шанс — отбросить свои обиды и поставить его в равные условия с любым другим мужчиной.
Я обернулась, чтобы посмотреть на него. — Он не любой другой мужчина. Я не могу просто игнорировать это.
— Обещай мне, Мария. Брак для семьи, но это... это для меня. Обещай мне, что дашь ему шанс проявить себя, а не будешь осуждать его еще до того, как вы встретились. И если моей причины недостаточно, сделай это, потому что союз никогда не состоится, если наши люди увидят насквозь твои истинные чувства. Они смотрят на тех из нас, кто стоит на вершине, как на лидера. Если ты ненавидишь своего собственного мужа, они это увидят, и все это будет бессмысленно. — Он сделал паузу, в его глазах появился нехарактерный намек на мольбу.
Его просьба должна была быть незначительной по отношению к принятию стратегического брака, но эмоции часто непредсказуемы. Гнев, не проявлявшийся
