Сладкая месть под Рождество - Элизабет Морган
Какой долбаный придурок! Мы хихикаем над пунктом номер два – отменой доставки его масел для волос, потому что он никогда не вспомнит, где я покупала их, и тут я замираю.
Мое лицо обмякает.
Все вокруг затихает.
Я не слышу ничего, кроме биения своего сердца, и чувствую, как кровь мгновенно приливает к ушам.
Мне кажется, Кэт и Кэми прекращают говорить и смотрят на меня, но я не могу поднять на них глаза.
– Да ну на фиг, – тихо бормочу я, уставившись в телефон.
– Что? – спрашивает Кэми, вглядываясь в меня.
– Да ну на фиг, – повторяю я, поднимаясь на ноги и нетрезво пошатываясь.
– Ого, детка, осторожнее, а то упадешь.
– ДА НУ НА ФИГ! – выкрикиваю я, поднося телефон ближе к лицу, и пялюсь на экран, не в состоянии поверить своим глазам.
Не может быть, чтобы судьба мне так улыбалась.
Не может такого быть, черт побери, что такое свалилось мне на голову.
– Эбс, что происходит?
Я смотрю на подруг, они не сводят с меня глаз, будто боятся, что я достигла нового уровня нервного срыва.
Нет, я просто нашла лучший в мире способ отомстить, если только у меня получится его осуществить.
– Я трахну его босса, – говорю я, улыбаясь так искренне, как еще не улыбалась с момента появления в моей жизни Ричарда Бартоломью Бенсона.
5
1 ноября
Эбби
«Что вообще за имя такое – Бартоломью?» – думаю я про себя, пока план мести разворачивается у меня в голове.
Подруги притихли. Я сажусь обратно, смахиваю экран вправо и мысленно молюсь, чтобы план сработал.
Мы познакомились с Ричардом, когда мне было двадцать четыре года, и я мгновенно решила, что мы созданы друг для друга.
Но до нашей встречи я никому не спускала даже мелочи.
Когда кто-то поступает плохо со мной или моими близкими, я поступаю с ними так же.
Однажды Дженни Саттон сказала Келси Маккормик, что моя сестра Ханна – неудачница, потому что бросила колледж.
Я взяла из ее шкафчика в раздевалке фиолетовый кондиционер, которым она тонировала свои красивые светлые волосы, и после тренировки группы поддержки заменила его на красящую маску.
Она, конечно, со временем смылась, но этого хватило, чтобы Дженни потеряла возможность стать королевой бала.
А потом случилось так, что парень из студенческого братства обманул Кэм и разбил ей сердце. С тех пор она отказывается верить всем мужчинам вообще. Мы тайком проникли в квартиру обидчика и разложили нарезанные лимоны по всем вентиляционным отверстиям, где он их не смог бы обнаружить. Обычный человек не способен уловить запах гниющего лимона, а вот плодовые мушки очень даже могут.
Но когда я встретила мужчину, как думала, на всю жизнь, то оставила эту мелочность в прошлом. Наступило время вырасти, повзрослеть. А взрослые не насыпают мелкие блестки в кондиционер машины своего бывшего, чтобы они разлетелись по всему салону, когда он включит подогрев.
Скажете, что мы мелочные мстительные женщины?
Мы планируем заняться этим делом, когда его машина будет в ремонте на следующей неделе, и довольно улыбаемся.
– Прости, ты сейчас сказала, что трахнешь его начальника? – спрашивает Кэт, глядя на меня так, будто я спрыгнула со скалы здравомыслия.
Повторюсь, она самая рассудительная из нас троих.
– Ну-ка, ну-ка, поподробнее, – говорит Кэми, потирая руки.
Кэм не рассудительная. Она никогда не избавлялась от своей мстительности и прекрасно помнит мою, поэтому на протяжении четырех лет подначивала меня выпустить ее на свободу.
Я поворачиваю к ним экран телефона, на котором результаты поиска в интернете по запросу «Дэмиен Мартинес», сооснователь компании «Шмидт и Мартинес», задницу которого Ричард целует вот уже несколько лет. Я чувствую, как улыбка растягивает мое лицо, и, черт возьми, у меня действительно наступает облегчение после целой ночи рыданий.
– Это начальник Ричарда. Он холост. По словам Ричарда, ему нравятся молоденькие блондинки.
Кэми улыбается, понимая, к чему я клоню. Кэт выглядит еще более растерянной.
Мой телефон издает сигнал, и я поворачиваю его обратно экраном к себе, уже полностью протрезвев благодаря гениальному плану, созревшему у меня в голове.
– И у нас только что случился мэтч, – говорю я, коварно улыбаясь.
– Да ладно, – говорит Кэми, и на ее лице появляется такая же улыбка.
– Не понимаю. Ты трахнешь его начальника? – растерянно спрашивает Кэт.
Я качаю головой, теперь план у меня в голове приобретает конкретную форму.
– Нет. Ну это будет бонусом. Я собираюсь начать встречаться с его начальником. Я заставлю его влюбиться в меня и отправлюсь на эту дурацкую рождественскую вечеринку, куда Ричард меня никогда не брал. Покажу ему, какую он совершил ошибку, попользовавшись Эбигейл Келлер.
– Так ты собираешься… заставить Ричарда ревновать? Чтобы вернуть его?
– Боже, нет, – говорю я, бросая телефон на кровать и направляясь к своему шкафу с одеждой. Я уже много лет не ощущала такого порыва действовать, а теперь меня подстегивает злость и жажда мести.
Я одна за другой выбрасываю вещи на пол – элегантные платья, черные классические брюки, одежду с высоким воротом, которую накупила из-за желания вписаться в общество знакомых Ричарда в Хэмптонсе, из-за стремления стать одной из степфордских жен[6], которую, как я думала, он искал и потому не делал предложение.
Разумеется, я ошибалась.
Он никогда и не собирался делать предложение, мать его.
Теперь это ясно как день. Я столько раз заговаривала о будущем и получала молчание в ответ. Он никогда не знакомил меня со своими родителями – а это самый большой красный флаг. Боже, какой же идиоткой я была.
Всегда отказывался идти со мной на вечеринку, если меня приглашали, потому что хотел сосредоточиться на работе. Не предлагал съехаться, хоть я и жила в совершенно другом городе. Никогда не строил планов, не назначал свиданий. Без конца тусовался на «мальчишниках».
«Нужно сдать тест на половые инфекции», – промелькнула мысль в крошечной трезвой части моего мозга, и мне стало противно от того, что пришлось с ней согласиться.
Наконец, я добираюсь до своих любимых вещей в глубине шкафа. Я покупала эту одежду и чувствовала себя в ней великолепно, а Ричард задирал нос, кинув на них взгляд. Я оставила эти вещи для тусовок с девчонками, которых было так мало, что можно пересчитать по пальцам одной руки. Может быть, я хранила их, подсознательно надеясь, что
