Надеюсь ты танцуешь (ЛП) - Минтон Эмилли

Перевод: Виктория Горкушенко

Редактура: Sunshine

Вычитка: Sunshine

Обложка: Ленчик Кулажко

Оформление: Ленчик Кулажко

Глава 1

Дженни

Мама целует меня в щеку, прежде чем отступить и улыбнуться мне.

— Выглядишь такой красивой, малышка.

— Папа говорит, что я выгляжу точно так же, как ты в тот день, когда вы поженились. — Когда он сказал это всего несколько минут назад, я расплакалась большими, жирными, безобразными слезами. Нет большего комплимента, чем сравнение с моей мамой. В моих глазах она самая красивая женщина в мире.

Она качает головой.

— О нет, сладенькая. Я никогда в жизни не выглядела так великолепно.

— Чушь собачья, — говорит Кристен, протягивая руку, чтобы поправить мою вуаль. — Ты выглядишь точно так же, как твоя мама в тот день. Единственная разница в том, что у Джули не было татуировок, бегущих по руке.

Она смотрит на оскорбительную работу художника, прежде чем отступить. Когда я впервые сделала татуировку, то была уверена, что сумасшедшей Крис они понравятся. Я ошибалась, смертельно ошибалась. Ей нравятся розовые пряди в моих волосах, но тату на моем теле были ей не по душе.

— А я думаю, что они такие же красивые, как и вся ты, — говорит тетя Бети, когда тянется ко мне и проводит рукой по моей обнаженной руке.

Бети была еще одним сюрпризом. Там, где я думала, что татуировки покажутся ей безвкусными, в итоге они ей понравились; понравились настолько, что она сделала одну из них сама. Год спустя она носит по одной на каждом запястье, прикрывая шрамы, которые напоминают ей о днях, о которых лучше забыть. А по ее спине пробегает красивая радуга со словами из старой песни какой-то группы под названием Seether. У нее также есть еще одна радуга, но она отказывается мне ее показывать. Она говорит, что это только для глаз дяди Брэндона.

— Давайте, девочки, — говорит папа, входя в комнату, прекращая все разговоры о моих татуировках.

Мама мгновенно поворачивается к нему, в ее глазах стоят слезы.

— Ты можешь поверить, что наша малышка выходит замуж?

— Нет, это не так, — говорит Джейми, с важным видом входя в комнату. — Старая дева выходит замуж, а не малышка.

— Заткнись, сопляк, — говорю я, а затем посылаю кулак в его плечо. — Мне двадцать два. Это не старость.

Мой брат закатывает глаза так, как может только двенадцатилетний подросток.

— Тебе почти двадцать три. Это всего лишь на восемь лет меньше тридцати.

— Пошел ты, — говорю я, салютуя ему средним пальцем.

— Прекратите это дерьмо, дети, — приказывает папа сквозь смех, прежде чем обнять меня. — Пора начинать вечеринку.

Он выводит меня за дверь, и остальные следуют за ним. Я чувствую, как мама дергает меня за платье, пока Бетани поправляет выбившийся локон у меня на затылке.

— Сдавайтесь, ребята. Если я не готова сейчас, то никогда не буду готова.

— Ты прекрасно выглядишь, — говорит Джейми, проходя мимо.

Если бы кто-нибудь другой сказал, что я сегодня прекрасно выгляжу, я бы уложила их, но это был один из лучших комплиментов, которые когда-либо делал мне мой брат. Дело не в том, что Джейми груб; он просто не очень любит сладкие речи. Он не против сказать мне, что я проделала потрясающую работу по восстановлению двигателя на любой машине, над которой мы работали, но сделать мне настоящий комплимент для него было все равно, что вырвать зубы.

— Спасибо, братец.

Он оглядывается через плечо, продолжая идти впереди меня.

— Не за что, сестренка.

Когда мы подходим к задней двери мастерской дедушки, я слышу, что музыка уже играет. Папа останавливается и оглядывается.

— Выходите, дамы. Скажи им, что наша девочка готова.

Они проходят мимо, каждая со слезами на глазах, направляясь на поле за мастерской. Мне пришлось выслушать много нытья от мамы, когда я сказала ей, что хочу пожениться здесь, но когда я объяснила, что хочу, чтобы дедушка был здесь со мной, и это был единственный способ, который я могла придумать, чтобы это произошло, она сдалась без лишних слов. Я знаю, что она скучает по нему так же сильно, как и я, и она понимала, что мне нужно быть рядом с местом, которое он любил больше всего.

— Он здесь, ты же знаешь, — говорит папа, улыбаясь мне сверху вниз.

Никогда не пойму, как он читает мои мысли.

— Я знаю.

— Бабушка тоже здесь, Душистый Горошек. Понимаю, ты ее не знала, но, клянусь, она бы тебя так сильно любила.

— Я знаю. — Папа говорил мне это каждый день.

Его улыбка становится грустной, прежде чем он наклоняется и оставляет легкий, как перышко, поцелуй на моей щеке.

— Я так горжусь тобой, моя девочка.

Я собираюсь ответить, когда слышу, как музыка меняется на нежный напев «Свободной птицы» в исполнении Lynyrd Skynyrd. Моя свадебная песня.

— Пора.

Он кивает, затем прочищает горло, в то время как эмоции играют на его лице.

— Да, пора.

Глава 2

Мэтт

Крепко прижимая Кристен к себе, я раскачиваюсь взад-вперед в такт музыке, вспоминая день нашей свадьбы. Мы сказали друг другу «да» перед исполнителем роли Элвиса во время пьяной ночи в Вегасе за два месяца до того, как Джули вернулась в Кромвель. На следующее утро она была полна решимости добиться аннулирования брака. Она утверждала, что это была ошибка и что она не позволила бы мне разрушить свою жизнь, женившись на женщине, которую я не любил.

Я же был полон решимости удержать ее рядом, говоря ей, что тайно любил ее в течение многих лет. Конечно, она мне не поверила. Мы ссорились из-за этого больше года, никто из нас не сдвинулся с места, и мы оба держали это в секрете, прежде чем я, наконец, выпалил правду перед моим отцом. Слава Богу, я это сделал. Он смог уговорить ее дать мне шанс стать настоящим мужем, а не просто ошибкой по пьяни. Почти тринадцать лет спустя мы все еще вместе.

Я хотел бы, чтобы у меня была возможность устроить ей такую свадьбу, о которой у нее остались бы прекрасные воспоминания, но вместо этого все, что у нее есть — это фотография, на которой мы позируем в розовом кадиллаке. Я пытался уговорить ее возобновить наши клятвы, но она отказывается. Я отогнал эту мысль, зная, что она ни на что не променяла бы наши свадебные фотографии.

Я смотрю через импровизированный танцпол на мою племянницу Дженни, танцующую со своим новым мужем. Они произнесли свои клятвы более двух часов назад, а этот глюк все еще ухмыляется от уха до уха. Черт, думаю, я больше не могу его так называть. Разве что… У меня вырывается смешок, когда я думаю о выражении лица Дженни, когда она вернется к работе.

— Над чем ты смеешься, детка?

— Я просто думал о новой фамилии Дженни.

Она отрывает голову от моей груди и смотрит на меня.

— Что такого смешного в Дженни Хиггинс?

Я усмехаюсь, все еще позволяя этому прокручиваться у меня в голове.

— Дело не в этом.

— О чем, черт возьми, ты говоришь?

— Я нарекаю ее миссис Глюк, то есть мистер и миссис Глюк.

Рид на самом деле довольно хороший парень. Он начал работать в мастерской незадолго до смерти папы, и он профессионал во всем, что было сделано до 1970 года. На самом деле он мне действительно нравился, пока я не застукал его с моей племянницей, занимающимися сексом на заднем сиденье старого «Шевроле». С тех пор он известен мне как глюк.

Она фыркает, прежде чем хлопнуть меня по плечу.

— Иногда трудно поверить, что ты взрослый мужчина.

Я наклоняюсь, мягко обдавая ее ухо своим теплым дыханием.

— Я не такой, дорогая. Я плохой, очень плохой мальчик.

Чувствую, как она дрожит рядом со мной.

— Ты не можешь просто так взять и вывалить это дерьмо здесь. Ты же знаешь, что мои шесть недель сегодня истекли, и я умираю от желания к тебе.

Кристен родила нашего третьего ребенка в прошлом месяце, нашу третью дочь. Она была полна решимости подарить мне мальчика, но не вышло. Иногда я задаюсь вопросом, не проклят ли я. Когда-нибудь у меня будет дом, полный девочек-подростков. Я понимаю, что в какой-то момент мальчики захотят встречаться с ними, и тогда моя жизнь наверняка превратится в ад. Но потом я вспоминаю, как моя старшая маленькая красавица говорила мне, как сильно она меня любит, как милая маленькая девятилетняя девочка рисовала мне картинку или как наша драгоценная малышка засыпала у меня на коленях. Я не проклят, я благословлен.