Марк Еленин - Семь смертных грехов. Роман-хроника. Расплата. Книга четвертая
Следуя второй версия, «Фунтик» все же был убит на границе. Предупрежденный кем-то, он оказал вооруженное сопротивление и долго отстреливался, чем и дал жене возможность беспрепятственно скрыться. Ее, впрочем, никто и не преследовал.
Появление в Париже Николая Фёдоровича Абрамова было тут же отмечено в РОВСе и на страницах ряда газет. «Последние новости» напечатали короткую статейку «Новая драма в РОВСе»:
«Сын известного сподвижника генералов Деникина и Врангеля, командовавшего в свое время Донским корпусом, а ныне занимающего должность начальника III-го болгарского отдела РОВСа генерала Ф. Ф. Абрамова Николай Абрамов оказался крупным большевистским агентом. После полного раскрытия его связей с большевистской разведкой Николай Абрамов, боясь публичного скандала, бежал с женой из Софии».
Из-за огласки семья шпиона и предателя, имеющего, как оказалось, и определенные связи с представителями германской разведки, вынуждена была через месяц-полтора тайно покинуть Париж.
«Фунтик» навсегда исчезает с политической арены. По некоторым сведениям кто-то из ровсовских эмиссаров случайно встретил его в Москве, но Николай Абрамов «не узнал» старого знакомого и от разговора уклонился. Он был в обычной штатской одежде, совершенно неотличимый от серой московской толпы...
Гошо Цветков, обрадованный встречей со старым товарищем, не умолкал ни на минуту. Венделовский с улыбкой слушал его болтовню, в которой вылавливал нужную информацию. Оказывается, Гошо приготовил для прибывшего и комнату в семейном доме, и место в общежитии — на выбор, что больше понравится Альберту Николаевичу. Кроме того, предстоит знакомство с паном Иржи Мрожеком, которому «0135» будет представлен как старый знакомый сосед Гошо по Софии. У Мрожека их ждет обед, там состоится знакомство с его семьей и окончательно решится вопрос, где будет жить Венделовский.
— Минуточку, помолчи, Гошо, и перестань так бурно заботиться обо мне. Я бедный студент, хоть и кажусь, видимо, старше многих своих будущих преподавателей. Мое место в общежитии для студентов. Лучше позаботься о моей сестре, она приезжает сегодня.
— Откуда у тебя сестра взялась? — удивился Гошо.
— Ах, какой непрофессиональный вопрос. Сестра, она и есть сестра, этого довольно? Зовут ее Ольгой, работала в Париже, в нашем торгпредстве. Брата отправили учиться в Прагу, естественно, что сестра едет за ним. Занятие какое-нибудь ей отыщешь? Ну, а поселить ее наверняка проще всего у Мрожека. Надеюсь, ты квартиру со смыслом выбирал?
— Не извольте беспокоиться, — дурашливо прищелкнул каблуками Гошо. — Квартира удобная. Два входа, да еще калитка в глубине сада на глухую улочку — сможешь приходить к «сестре» без помех и уходить, когда вздумается... Кстати, она, конечно, красотка?
— Товарищ Цветков, остановитесь! Вы слишком болтливы сегодня. Отношу это только за счет нашей радостной встречи. Подробности потом. А сейчас — где обещанный автомобиль? У меня чемодан довольно тяжелый...
Через некоторое время такси запетляло по узким улицам, и Венделовский с удовольствием крутил головой, рассматривая мелькающие старые дома, башни, арки и площади, соборы и дворцы. Город был старый, пышный, чем-то напоминал Петербург так же величаво текла через город широкая река, и тяжелые мосты нависали над нею просторно и прочно. Альберт Николаевич предвкушал, как в первые месяцы пребывания здесь он будет подолгу бродить по этим улицам и мостам и узнает город по-настоящему. А то, что полюбит его, сомнений не вызывало. Уж очень красива Золотая Прага!
Они переехали Влтаву и остановились у Карлова моста. Пройти по нему можно было лишь пешком. И сердце заядлого путешественника не выдержало: «Давай, Гошо, пешком пройдем мост, нигде такого чуда не видал».
Цветков покорно вылез из авто и они дважды прошли по широкой глади моста, то и дело останавливаясь у статуй, украшающих его с двух сторон. Барочные фигуры и целые группы королей, святых, строителей и покровителей города скорбными ликами взирали на шумную толпу съехавшихся со всего света туристов, чтобы увидеть это одно из чудес света.
Наконец, такси остановилось возле узкого старого дома, сдавленного с боков более высокими и грузными соседями. Пока звонили у дверей, Венделовский напомнил: Я только познакомиться и дождаться сестры. Жить здесь не буду. Это для Ольги.
— Ну, понял, понял, — Гошо даже обиделся. — С первого раза понял. Но пообедать мы можем по-человечески, по-семейному?
Семья Мрожеков понравилась Венделовскому с первого взгляда. Пухлощекая, с оголенными по локоть полными руками, в кокетливом кружевном фартуке пани Мрожекова была сама приветливость и гостеприимство. Как уютно она захлопотала, помогая гостям раздеться, какие аппетитные — мясные и ванильные запахи волнами ходили по дому и как красив был круглый стол под крахмальной голубой скатертью, уставленный белоснежной дорогой посудой.
Привыкший в Париже к бистро и кафе, давно отлученный от семейного дома, Венделовский просто наслаждался. И пан Мрожек — коренастый, веселый человек с огромными ручищами, подавал ему руку. Альберт Николаевич ощутил мощное пожатие, его ладонь совсем утонула в добрых лапах хозяина. Пан Мрожек соперничал с женой в желании получше принять и угостить дорогих гостей.
На какое-то мгновение в груди Альберта Николаевича защемило от самой примитивной зависти. «Господи, — подумал он. — Вот живут же люди по-человечески: свой дом, прочный, не на время, а навсегда. Жена, дети, небось, уже взрослые, где-нибудь рядом, по соседству. Домовитость, покой, вот какой сервиз на столе красивый, какие тарелки прекрасные на стенах висят, никаких тебе заданий срочных, никаких указаний «Центра» — живи в свое удовольствие!»
Подумал и тут же устыдился себя: до чего докатился товарищ «0135», с такими мыслями человека надо из дела убирать, слабеет чекист, на мещанский уют потянуло! А все Шаброль, беседа с ним в Париже. Какие ядовитые зерна брошены в душу, и не выполоть их, не забыть.
Впрочем, все эти мысли не помешали Альберту Николаевичу вместе с Гошо и хозяевами отдать должное кулинарному искусству пани Мрожековой — и говяжий бульон, и отбивная с кнедликами, и рассыпчатое печенье к кофе — были превосходны.
Когда кофе был выпит и пан Мрожек прозрачно намекнул на свою привычку часик соснуть после обеда, хозяйка проводила гостей в крошечный дворик — выход в него был через кухню и огорожен он был от соседнего садика довольно высокой стеной. Заботливо ухоженные клумбы в зеленых кадках. Рядом стояли плетеные соломенные кресла и низкий столик с пепельницами. Хозяйка принесла несколько бутылок пива, толстые стеклянные бокалы и удалилась, удовлетворенно улыбаясь, — гости были обихожены полностью.
— Итак? — задал привычный вопрос Венделовский. — Что мы имеем?
— Мы имеем прекрасное расположение духа и замечательного друга перед собой — в тон ответил Гошо.
— Это лестно. Но если серьезно, чем занимается наш гостеприимный хозяин?
— Иржи — инженер на большом военном заводе. Это наш человек и давно наш. Это он с виду рохля и сибарит, а в деле — человек точный и бесстрашный. Ему можно верить во всем.
— Ну, а ты, Гошо? Чем озабочен ты?
— Да все тем же. Ты ведь знаешь, как активно действуют сейчас в Европе немцы. Здесь в Праге они так развернулись, что у нас несколько провалов было на военных заводах. Поспешил — этот изобретатель — наша ошибка. Я считаю, что теперь абвер — ваш главный противник. С ним нам предстоит вести борьбу.
— А в Москве считают иначе, там идут на сближение с немцами, ищут точки соприкосновения.
— Сталин хочет избежать войны с ними, вот и ведет дипломатическую игру. Но какими мы, коммунисты, можем быть друзьями с фашистами?
— Наше дело — выполнять задание «Центра». Пока я кроме приказа ассимилироваться и изучать на месте других заданий не имею.
— Тебе легче, дорогой. А я весь в сомнениях.
— Новое дело! — вздохнул Венделовский. — Да что вы сговорились, что ли?
— Кто это «вы»? — встрепенулся Гошо. — О чем сговорились?
— Да нет, это я так. Выкладывай свои сомнения. Я весь внимание.
— Я хочу, чтобы ты мне объяснил одну ситуацию. Ты старше, ты русский, твой родной город Москва. Когда ты был там последний раз?
— Недавно, Гошо, совсем недавно.
— А в «Люксе» был в тот раз, у наших товарищей, у болгар?
— Нет, не был. Времени свободного не было, да и с чего бы это я в «Люкс» пошел? То, что тебя там нет, я знал точно.
— Там многих нет теперь, Альберт Николаевич. Там никого нет.
— Что ты несешь, Гошо? Куда же все подевались? Там же сотни людей жили...
Венделовский прекрасно знал этот человеческий муравейник в центре Москвы, гостиницу «Люкс», где были поселены участники коминтерновской школы: молодые люди, нх родители, их дети. Сколько товарищей, интересных людей со всего света было собрано там! Вечерами после занятий, когда ученики собирались по национальным секциям, Альберт Николаевич любил приходить туда к своим друзьям. Пили чай с бубликами, вели нескончаемые споры о коммунизме и новом обществе, что стоит за порогом. Нас научили жизни свои за это светлое будущее уже сейчас не щадить; отдавать в жестокой классовой борьбе с врагами, что со всех сторон нас окружают и нам вредят огнем и мечом. И идти на этот бой с врагами, и уничтожать их безжалостно, потому как бой наш последний и решительный...
