Марк Еленин - Семь смертных грехов. Роман-хроника. Расплата. Книга четвертая
Комиссар полиции допросил заместителя начальника РОВСа адмирала Кедрова и его делопроизводителя В. Асмолова, дабы узнать их мнение о случившемся. «Совершенная здесь преступная провокация, — заявил Кедров, — имела целью вновь скомпрометировать лояльную русскую организацию в Париже, создать серьезные затруднения в нашей работе». На вопрос, «кого вы подозреваете?», адмирал Кедров ответил без раздумий, что это новое деяние большевистских преступников, направляемых рукой Москвы, которые и в столице суверенной республики привыкли чувствовать себя как дома...
Некоторые газеты помещали и фотоснимок в качестве доказательства всего описанного. На фоне выбитой двери, небольшого количества поломанных и полусгоревших досок полицейский комиссар допрашивает В. Асмолова. Делопроизводитель РОВСа уже не молод и основательно потрясен случившимся. У него густые вздернутые брови, аккуратный пробор слева, модные усы. Лицо явно испуганное. Делопроизводитель точно боится, что через минуту последует выстрел ему в спину...
В МАРСЕЛЬ «ДОКТОРУ ОТ «0135»
«Прошу сообщить «Центру» о полной некомпетентности работников постпредства, проводивших операцию по приобретению бухгалтерских отчетов совместному франко-итальянскому предприятию. Неправильная, тенденциозная ревизия будет несомненно иметь нежелательные последствия.
0135»
2
Известие о внезапном возвращении в Софию Абрамов-младший встретил с нескрываемым огорчением. Потом, подумав, забеспокоился не на шутку. И уже в поезде, по дороге, вдруг по-настоящему испугался, почувствовав нечто очень тревожное в этом вызове и скорых сборах. Может, Венделовский не простил ему «прокола» с Монкевицем? Поэтому и принял решение отодвинуть его подальше, чтобы при случае его можно было убрать где-нибудь в глухом месте Пловдива или на лесистом массиве Витоши.
Мрачные предчувствия охватывали Николая Федоровича. Слишком много узлов завязаны на нем, это сеть, сплетенная советской, немецкой, ровсовской, отцовской разведкой. Выбраться из этого хитросплетения будет нелегко.
Особенно досаждал этот Фосс, настырный ровсовский капитанишка, вечно сидящий на «хвосте». Возможно, Николай переборщил, когда, кроме филателистических «упражнений», стал активно приторговывать радиоаппаратами, фотоаппаратами и пишущими машинками. Деньги идут к деньгам — вечная история я остановиться невозможно. Сам себя в яму толкаешь.
После двухдневного пребывания дома «Фунтик» уже точно знал, откуда подул злой ветер. Разумеется, это был капитан Фосс, все тот же Фосс! Во время отсутствия сына генерала (пока тот занимался «улаживанием» отношений с Монкевицем и лавировал между «эльзасцами» и «0135»), незаметный капитанишка, прибегнув к болгарской агентуре, от которой исправно получал ежемесячное пособие за верную службу, обнаружил в софийском отделении РОВСа пропажу ряда документов, числящихся за III отделом.
В это время (неудача никогда одна не ходит!) из канцелярии болгарского царя Бориса сообщили: монарх пребывает в состоянии крайней разгневанности. Советское правительство прислало ему предупреждение о готовящемся РОВСом покушении на советского посла в Софии. Это предупреждение поражало полным знанием малейших деталей готовящейся террористической акции и точной характеристикой всех участников. Разгневанный монарх дал строгий приказ ведущим чинам политической полиции немедля принять меры к ликвидации заговора и прекращению утечки информации; узнать, как секреты этих старых идиотов из РОВСа становятся известными большевикам. По свежим следам был пущен все тот же капитан Фосс.
Генерал Абрамов-старший немедля собрал совещание. Кроме самого начальника отдела, полковника Александра Браунера, высоких чинов болгарской полиции, министерства внутренних дел и иностранных дел о готовящемся покушении не знал никто. К удивлению полковника Браунера, даже сын генерала имел твердое алиби: его не было в Софии. Внезапное признание начальнику III отдела сделала его милая невестка.
Уже давно в ней копилась неприязнь к мужу. Горячая любовь, которую он вначале проявлял так пылко, погасла. Николай то и дело ускользал из дому, помногу дней отсутствовал и толком не мог объяснить Наташе, где он находился в это время. Особенно сердила Наталью Афанасьевну привычка мужа утаивать от нее деньги. Казалось бы, она помогает ему во всем, даже в торговле марками и аппаратурой, деньги у них должны быть общие, и она должна знать, сколько их в доме. А вдруг обнаруживается неизвестно откуда взявшаяся крупная сумма.
— Ваш сын неразборчив, генерал, — сказала Наташа. — Он вполне мог торговать секретной информацией.
Федор Федорович Абрамов вызвал своего верного казака Михеича и приказал разыскать и немедля доставить к нему сына.
Неожиданный вызов к отцу несколько успокоил «Фунтика». Отец не знал ничего, а его столкновение с Браунером, высказавшим подозрение в адрес Николая Федоровича, ничего не изменили, пострадал Браунер, лишившийся доверия Абрамова-старшего.
Войдя в кабинет, Николай хотел было по привычке обнять отца, но тот отстранился с непроницаемым и холодным лицом. Не ответил он и на уставные приветствия сына. Глядя ему в глаза, генерал молча достал револьвер и выложил его на стол, между собой и сыном.
— Что сие означает? — насмешливо спросил сын.
— Принято решение об отстранении вас («это уже что-то новое: отец всегда говорил ему «ты») от работы в болгарском отделе РОВСа. Это приказ!
— Чему обязан-с? — Николай собрался, впервые почувствовав и поняв, что в руках отца серьезные аргументы. — Донесениям большевика Фосса, стремящегося получить повышение по службе, не так ли?
— Я не стану разбираться в этой грязи! — повысил голос генерал и крикнул, топнув ногой. — В дерьме! В вашем говне, сударь!
— И вы предлагаете мне застрелиться, так и не сделав попытку разобраться в существе дела. В чем меня обвиняют?
— В предательстве. Знакомо вам такое слово?
— Но в чем? Я требую разбирательства, — «Фунтик» начинал трусить. — Кто и в чем может обвинить меня?
— Довольно и того, что подозрение пало на вас, моего сына! Задета и моя честь. Вы позорите меня, старика. Я готов встать перед вами на колени. Поступайте, как требует того долг чести офицера, — генерал осторожно сполз со стула и неловко попытался опуститься на правое колено, но не удержался и покачнулся, оперся рукой о пол.
— Влепить в себя пулю, значит признать себя виновным, отец. А я даже не знаю, в чем меня обвиняют!
— Я знаю. Этого довольно, — непримиримо и жестко сказал генерал. — Если вы оправдаетесь перед всем миром, то передо мной все равно останетесь виновным. И если у вас осталось хоть немного совести, офицерской чести — у вас один выход. В конце концов, вы видите, я прошу вас... — Боевой генерал был жалок. С трудом он заставил себя подняться и влезть в кресло. Руки его страшно дрожали.
Сын смотрел на старика с презрением. Страха уже не было. Он изображал глубоко обиженного, оскорбленного человека. Но в то же время не отпускала «Фунтика» мысль о том, что узнали все эти фоссы и браунеры. Откуда потянулась нитка разоблачений, где он допустил ошибку? Ни Монкевиц, ни Венделовский здесь были ни при чем. Оставались ровсовцы, разумеется, только они.
— Уберите револьвер, отец, — сказал Николай как можно спокойней. — Он мне не нужен.
— Я не отец тебе! Не сметь! — заорал генерал, побагровев, посинев даже. — Идите вон... Вон, подлец!..
— Слушаюсь, — пожал плечами сын. — И не кричите так: может случиться приступ. Я немедленно подам прошение об отставке. И я покидаю Болгарию, навсегда расстаюсь с вами.
— Вот! Вон отсюда! — продолжал орать генерал. — Попадешься мне на пути, я убью тебя своей рукой! Отныне нас ничего не связывает. Ты не сын мне! Проклинаю тебя, во веки веков проклинаю! — генерал встал из-за стола, нетвердо ступая, дошел до тахты и упал на подушку. Отлежавшись и придя в себя, генерал-майор Абрамов приказал созвать старших офицеров III отдела РОВСа и сам объявил им, что его сын Николай Федорович — предатель и большевистский агент[4].
Избежать ареста Абрамову-младшему не удалось. Но после недолгого содержания в тюрьме и допросов полковника Браунера он внезапно был освобожден. Ему вручили предписание в течение 48 часов покинуть Болгарию. Жена вызвалась сопровождать его. Ровсовская разведка дала приказ двум своим надежным агентам при переходе границы уничтожить семейство Абрамовых. О дальнейшем существует несколько версий, одинаково малодостоверных.
По первой агенты-убийцы, подкупленные одним из компаньонов Николая Абрамова по торговле редких марок, дали возможность мужу и жене беспрепятственно перейти границу. Но не только! Они же помогли беглецам быстро добраться до Парижа.
Следуя второй версия, «Фунтик» все же был убит на границе. Предупрежденный кем-то, он оказал вооруженное сопротивление и долго отстреливался, чем и дал жене возможность беспрепятственно скрыться. Ее, впрочем, никто и не преследовал.
