Театр убийц (СИ) - Родионов Леонид Михайлович "Делони Ворон"

Амулет стал накаляться, демонская сила медленно потекла по всему телу. В обычном состоянии Стриин не чувствовал, как по его вена разливается что-то невообразимо горячие и чужое, но сейчас, когда он полностью сосредоточен на себе и своем теле он все ощущал в сотни раз лучше. Актер мысленно представил, как вся мощь перетекает в его правую руку и вся демоническая сила, что сейчас гуляла по его телу, переместила туда, затем Стриин погнал ее в другую, в ноги и в конце концов сконцентрировал ее в животе. Актер делал это не забавы ради или от скуки, он делал это, чтобы привыкнуть к этим чувствам, запомнить ощущения, которые окутывает его руки и ноги, во время вливания в них силы, чтобы во время боя все это происходило на инстинктивном уровне.

Спал Стриин на удивление как убитый, снов он не видел, никто его не беспокоил, никакие животные не тревожили. На утро актер проснулся немного разбитый, сказалась твердая земля и малое время на отдых, но бодрящий напиток в миг отогнал всю вялость и сонность, зарядив каждую мышцу в теле. До кургана оставалось около четырех дней рысью, поэтому Стриин не стал оттягивать себе удовольствие, от встречи с Анапом, отчего даже не став завтракать, сразу вскочил в седло и направил коня глубже в чащу, чтобы за сегодняшний день добраться до дороги купцов.

Три дня актер ехал по этой дороге, делая остановки лишь ночью, чтобы немного отдохнуть самому и дать отдохнуть боевому товарищу. За все время пути, Стриин встретил людей лишь дважды и то, это были посыльные, мчащие неизвестно откуда, неизвестно куда. К промерзшему болотцу актер выехал около полудня пятого дня его отбытия из Норжа. Не успел Стриин свернуть коня в нужное направление, как почувствовал все прелести бездорожья. Ехать по промёрзшей заболоченной местности была одна морока, в седле трясло, как в карете, а каждая ямка заставляла хвататься за поводья крепче, лишь бы не слететь с седла.

Проехав около полукилометра, актер наконец почувствовал то, о чем говорил Flammae. На Стриина накатила волна чего-то жуткого, темного и вызывающего такое отвращение и страх, что хотелось в ту же секунду развернуться и бежать без оглядки куда подальше, лишь бы не быть здесь. С каждым пройдем метром, становилось все тяжелее. В воздухе стал появляться какой-то кисло гнилой запах, на душе заскреблись кошки, а в горле стоял такой валун, что дышать и глотать было невыносимо трудно. Эту же нечто, что окутало эту местность, почувствовал и Огонек. Он стал артачиться, отказывался идти вперед, пару раз даже пытался развернуться и пойти в другом направление. Пройдя вглубь болотца еще пару метров, конь уперся всеми ногами в землю и отказывался идти напрочь. Как бы актер не старался, как бы не просил и не грозил, Огонек стоял как вкопанный, отвернув морду от той стороны, где был курган.

Поняв, что далее конь не пойдет, как его не проси, Стриин спрыгнул с него, погладил по голове, успокаивая явно взволнованное животное. Сняв со спины Огонька перекидные сумки и отвязав от седла вещмешок, актер вновь подошел в морде коня и прислонился к ней лбом.

- Ну вот и все, – зашептал актер, – дальше я пойду один. А ты возвращайся домой. Тебе достаточно просто добраться до города, а там тебя нужные люди найдут. Ты один такой, в своем роде, тебя ни с кем не спутаю.

Взяв коня за поводья, Стриин отвел его обратно на дорогу, развернул его в нужную сторону и легонько ударил его по спине, тихонько свиснув. Огонек не спеша побрел в нужном направлении. Пока актер провожал его взглядом, старый друг рыжей масти трижды оборачивался назад, смотря на хозяина и как бы зовя его с собой, но тот не шел. Конь, кинув последний раз свой взгляд на оставшегося человек, скрылся за деревьями, неспешно идя в, как надеялся актер, нужном направление.

- Ну вот и все, – выдохнул Стриин стиснув зубы. – Теперь можно и заканчивать наше представление.

Вернувшись к сумкам, актер начал подготовку к последнему сражению. Бомбы, пара ядов, ножи, хлопушки, дымовые и вспышки. Рассовав все по карман жилетки и сумкам, висевшим на поясе, Стриин натянул на лицо маску лисы, она придавала ему уверенности и напоминала о тех, за кого сражается, и двинулся вперед.

До кургана оставалось пара тройка километров, он уже вот-вот должен показаться из-за деревьев, но актер уже не мог идти. Воздух стал тяжелым, где-то посередине груди шевелился какой-то комок, вызывая тошноту и недомогания, а в горле уже стоял целый валун. Но он шел, медленно, но верно пробирался к тому месту, откуда исходил весь этот смрад, где сейчас находился тот, кто не знает ни жалости, ни сострадания. Меж деревьев мелькнул огромный снежный сугроб, а когда актер вышел на более свободное место то понял, что добрался.

Курган был огромным, в высоту метров десять, и напоминал обрезанное наполовину яйцо, покрытое снегом. Когда деревья начали редеть и Стриин смог видеть то, что происходит рядом с этим гигантов, он пригляделся. В самой дальней части, чуть дальше самого кургана, кто-то сидел, похожий на черную точку, среди белого листа. Стриин присел и начал красться между деревьев, чтобы подобраться как можно ближе и при этом остаться незамеченным. Остановившись возле крайнего дерева, актер пригляделся, а когда понял, что это за черная точка, посреди поля, то хищно оскалился, чувствуя, как закипает кровь в жилах.

Анап Морулус с ног до головы в черных одеждах. Кожа серая, словно мокрые стены, по всему лицу, как и на руках, набухли черные вены, темно-каштановые волосы заметно отрасли, почти до лопаток, и стали угольно-черными. Анап сидел на коленях, уронив голову на грудь. На ногах у мясника лежали черно-серые ножны, на которых из гагатов был сложен какой-то рисунок. В них был вставлен меч, с темной рукоятью, с широкой полукруглой гардой и навершием виде какой-то птицы. Руки Анапа лежали на середине меча и едва заметно светились черным. Стриин смотрел по сторонам, затаившись за деревом, но никого кроме выродка не видел. Наблюдение на Анапом тоже ничего нового не принесло, он все также сидел, склонив голову, возложив светящиеся руки на меч. Ждать более становилось бессмысленным, да и опасно. Пока этот выродок находится в трансе, можно попытаться убить его быстрее, чем он успеет как-то отреагировать.

Мелкими перебежками актёр забирал левее, сокращая расстояние с королём пустоты. С каждым пройденным метром, сердце колотилось все быстрее, злоба и ярость накатывали с новой силой, а жажда крови уже выходила за все рамки нормального человека. Расстояние сократилось до двадцати шагов, при этом Стриин оказался точно за спиной Анапа. Два длинных прыжка, меч, которым его благословили, мертвой хваткой сжат в руках, замах, удар…

Стриин метил точно в слабое место черных демонов, солнечное сплетение, где располагалось ядро их силы. Меч врезался в спину и сломался, словно ударился об каменную стену. По руке актера прошел откат, руку свело и по ней разлилась жгучая боль. Стриин отпрыгнул на два шага назад, держась за болевшую руку и боковым зрением заметил шевеление. Голова Анапа поднялась, согнулась влево, вправо, затем он встал, взяв меч в левую руку и медленно повернулся к тому, кто пару ударов сердца назад пытался его убить. Зеленые глаза, заполненные бездной, впились в лицо Стриина, как две иглы. По спине актера прошел холод, ноги невольно подкосились, а взгляд так и застыл в бездне этих двух зеленых болот.