Великий обман Бенедикта Блэкмура - Гайя Тейт
повернул голову, чтобы посмотреть на Бенедикта, и когда их глаза встретились, Бенедикт быстро поцеловал его в переносицу.
Виктор выглядел так, словно хотел что-то сказать, но не сказал. Вместо этого он
крепче обнял Бенедикта и закрыл глаза. Вскоре Бенедикт почувствовал, как его
одолевает дремота. Когда он уже почти заснул, сквозь дымку он услышал
отдаленный стук копыт. Но с этим он разберется позже.
***
На следующее утро Бенедикт проснулся от стука в дверь. Медленно открыв глаза и
моргая от солнечного света, он первым делом почувствовал боль в груди.
Проклятый Торнби. Еще не отойдя ото сна, Бенедикт подумал, что, возможно, ему
все-таки стоит обратиться к врачу.
Раздался еще один стук, на этот раз более громкий, а затем и щелчок дверной
ручки, когда кто-то попытался ее открыть. Только тогда Бенедикт полностью
вспомнил, что произошло предыдущей ночью.
«Ваша светлость» - из коридора донесся приглушенный голос Джона.
«Лорду Блэкмуру нужно поговорить с вами».
Нужно - не нужно, подумал Бенедикт, мгновенно представив себе, что сейчас
произойдет. Он повернулся в кровати, ожидая увидеть рядом с собой Виктора, но
его там не было. Бенедикт сел прямо, сердце подскочило к горлу, но Виктор дремал
с книгой, раскинувшись в кресле у окна. Он был полностью одет, а длинные рукава
черной рубашки Бенедикта закатаны до локтей.
«Я скоро выйду, Джон», - сказал Бенедикт через дверь, поднимая с пола свою
одежду и начиная одеваться. «Ты можешь идти».
«Простите, ваша светлость, но лорд Блэкмур отдал мне строгий приказ доставить
вас сюда немедленно. И взять с собой...» - Джон кашлянул, прочищая горло, -
«гостя...» - он снова кашлянул, - «джентльмена».
Джентльмена. Черт.
Бенедикт посмотрел на Виктора, который как раз в этот момент открыл глаза и
теперь щурился от солнца, заливавшего комнату.
«Что происходит?» спросил Виктор, его голос дрожал от сна.
«Мой дедушка хочет поговорить со мной», - объяснил Бенедикт, застегивая
рубашку. «С нами».
Виктор отложил книгу и встал, поправляя одежду. Он выглядел так хорошо, что, когда Бенедикт увидел себя в зеркале в мятой и неопрятной одежде, он решил
переодеться. Сейчас у него не было времени на ванну, но она ему определенно была
нужна. Синяк на лице выглядел еще хуже, чем вчера вечером, губы распухли.
Бенедикт нашел в гардеробе выглаженную рубашку и брюки и быстро переоделся.
Затем он расчесал волосы и быстро оглядел себя в зеркале. Поймав в отражении
взгляд Виктора, он обернулся. Виктор нерешительно стоял у него за спиной.
«Ты хорошо спал?» тихо спросил Бенедикт, чтобы Джон, стоявший за дверью, не
услышал их.
«Да». Виктор кивнул и провел пальцами по своим непокорным волосам, пытаясь
привести их в порядок.
Бенедикт приподнял бровь и слегка улыбнулся. «А что это за кресло?»
«Я...» Виктор пожал плечами, и Бенедикт понял, что он что-то скрывает. «Я
проснулся рано. Не хотел тебя будить».
Бенедикт кивнул, решив больше не настаивать на этом, и направился к двери. «Ты
готов?» - спросил он, бросив взгляд на Виктора через плечо.
Виктор кивнул, и Бенедикт повернул ключ.
Они ждали его в кабинете. Все - дедушка, мать, Перси и даже Мария, которая молча
стояла у двери. Было всего восемь утра, но они уже были одеты и выглядели так,
словно проснулись по меньшей мере пару часов назад.
Когда Бенедикт вошел в комнату, вся его тревога мгновенно исчезла, уступив место
странной, спокойной покорности. Он знал, что его жизнь, какой он ее знал, закончилась. Он знал, что натворил. И он был готов принять последствия.
«Садись, пожалуйста», - сказал Бенедикту дедушка Генри, не обращая внимания на
Виктора, который последовал за ним в дом.
Бенедикт сел на диван у стены, а Виктор - рядом с ним. Именно тогда Бенедикт
смог по-настоящему взглянуть на свою семью и увидеть их лица.
Выражение лица деда Генри было пустым, совершенно нечитаемым. Лилибет
выглядела бледной и почти торжественной, ее взгляд, полный чего-то сродни
ужасу, переходил от старшего сына к мужчине, сидящему рядом с ним. Перси
казался растерянным больше всего на свете, его глаза были прикованы к Виктору, словно он был мифическим существом.
Несколько мгновений они сидели в тишине. Затем дедушка Генри поднял глаза от
своих рук, которые он рассматривал, и сказал: «Ты знаешь, почему мы здесь, Бенедикт?»
Взгляд деда нарушил самообладание Бенедикта. Еще минуту назад он был
