Грешный ангел - Брук Лин
Но теперь я жалею, что всё спустил на тормоза тогжа. За эти три ночи я не смог ни разу крепко уснуть. Я постоянно думаю о том, какой ужас пережил ангел в ту ночь. И сколько ночей после этого она боролась с этим один на один с собой.
Теперь вся та её истерика в квартире всплывала перед глазами и приобретала ещё более мрачные краски. Теперь я понимаю, почему она так отчаянно тёрла себя мочалкой и плакала навзрыд, разрывая сердца – своё и моё. Теперь я понимаю, почему после секса она всегда благодарила меня за бережное обращение к её телу…
Сука! Вдуматься только – благодарила за то, что я её просто уважаю и что уж отрицать – люблю!
Я её люблю. Наконец-то я могу признаться в этом хотя бы самому себе. Ей пока не удаётся. Мы с ней поменялись местами. Она на следующий же день после нашей ссоры уехала куда-то вместе с Яной и игнорировала все мои звонки.
Помню, как этой же ночью мне написала Яна:
«Ты настоящий идиот, Симон! Трахаться с бывшей, к которой эта дура тебя так ревнует! Ты из ума выжил? Как прикажешь мне этой чувствительной девочке объяснить, что ты просто идиот, но не предатель?»
Яна всегда была своей в доску. Ей даже не нужно было объяснять, почему я переспал с Даяной – она и так поняла. Но Яна – это Яна. Опытная девушка с холодным рассудком. А Аврора – хрупкое создание, у которого мир разделён на чёрное и белое.
Я отправил Яне сообщение в ответ: «Не нужно ничего объяснять. Я сам всё обязательно объясню. Помоги ей успокоиться и отдохнуть.»
Яна: «Этим и занимаюсь. Мы в горах, дышим свежим воздухом и знакомимся с местными обычаями. Через пять дней вернёмся в Москву.»
Я: «Хорошего вам отдыха. Я с нетерпением её жду.»
Яна: «Я дам тебе знать, когда мы вернёмся!»
Быть честным, как бы не пытался, но я не могу придать серьёзного значения ситуации с Даяной, потому что знаю – я ничего к ней не чувствую. Никаких эмоций. Мой мозг и сердце наполнены ангелом. И единственное, что мне нужно – это просто поговорить с ней.
Как Аврора и сказала – нужна лишь одна минута, чтобы всё было хорошо. Мне тоже хватит шестидесяти секунд, чтобы объясниться перед ней. Признаться во всех чувствах. А дальше – сделать всё возможное и невозможное, чтобы снова быть рядом с ней. Чтобы она простила и поняла меня. Не только за ночь с Даяной. Но и за то, что я отнял у нас полгода жизни из-за собственной глупости.
– Бруно, перезвоню, – говорю брату, когда вижу, что по второй линии звонит мама.
Принимаю вызов, и сердце моё обдаётся кипятком, когда я слышу её плачь на том конце провода.
Я тут же понимаю, что всё плохо. Всё очень плохо.
Вот уже как две недели бабушке резко стало плохо. Она отказывалась ехать к врачам, так как всегда их боялась и избегала. Но вчера ей стало настолько невыносимо больно, что она даже не смогла нам сопротивляться. Мы положили её в лучшую клинику Москвы на обследование. И вот звонит мама. Вся в слезах и задыхается. А значит, мне не стоит ждать хороших новостей.
– Что сказали врачи? – спрашиваю, сжав челюсть.
Мама не отвечает. Продолжает плакать, и я нервно сжимаю одной рукой руль, а второй открываю окно, чтобы впустить воздух в машину, потому что плач матери лишает кислорода.
– Мам, прошу. Что сказали врачи?
– Рак печени. Четвертная стадия, – сквозь рыдания сообщает она и четвертует мою душу своими словами.
Глава 37
– Десять дней спустя —
Мы с родителями едем к бабушке Джулии. Мама с папой сидят впереди и замершим взглядом смотрят вперёд. Никто из нас не произнёс ни слова за последний час. Мы подавлены и растеряны.
К сожалению, рак унёс жизнь моих дедушек. И родители не понаслышке знают, что это такое… Поэтому известие о диагнозе Джулии больно ударило и по нашей семье.
Я уехала из города на следующий же день после ссоры с Симоном. Не хотела и не могла находиться в одном городе с ним. Мне нужно было сменить обстановку, чтобы задышать. Вдохнуть полной грудью. Пережить мысль о том, что он сделал. Это причинило мне такую боль, что невозможно было здраво мыслить. Я чувствовала себя такой сломленной и подавленной. И даже плакать не могла – казалось, что во мне всё омертвело.
И я благодарна Яне, что она предложила мне поехать в небольшое путешествие, чтобы развеяться и собраться с мыслями. Я планировала уехать на дней пять, но мне было так паршиво на душе, что мы продлили нашу поездку. Это помогало избавиться от гнетущих мыслей. Не думать о Симоне и том, что он натворил. Я не позволяла себе расклеиваться и плакать. Фокусировала мысли на другом. Много улыбалась, общалась с людьми и гуляла. Это помогало. Но только до момента, пока не приходилось ложиться спать.
Тогда я утыкалась в пустой экран телефона и сжирала себя тягучими мыслями. Симона хватило на три дня. Три дня он пытался дозвониться и дописаться до меня. Но на четвёртый день он исчез. Ни одного звонка и сообщения больше я не получала с того дня. И от этого было чертовски больно. Я намного дольше не теряла надежд, чтобы дозвониться и докричаться до него. Но учитывая, что у него есть к кому идти – это и неудивительно.
Так я думала до сегодняшнего дня, пока не приехала домой. Родители сообщил мне, что у бабушки Джулии рак четвёртой стадии, и сказали, что едут проведать её. Я без каких-либо раздумий сказала, что поеду с ними. Иначе поступить просто не могла. Внутри меня что-то раскололось. В нашу последнюю встречу бабушка Симона была полна жизни, и ничто не указывало на страшную болезнь.
Мне было страшно представить, в каком сейчас состоянии все родные, в том числе и Симон. Все обиды и злость на него отошли на второй план.
– Мам, пап, – обращаюсь к ним, когда понимаю, что ехать нам осталось совсем немного. – Мне нужно вам кое-что сказать.
– Слушаем тебя, дорогая, – отвечает папа, посмотрев на меня через зеркало заднего вида.
– Я бывала уже в гостях у Джулии и Марата. Имейте ввиду
