Под одним небом - Валентина Мельникова
Я ходила к ней ещё три дня подряд. Внутрь не пускали, но и не прогоняли. А мне бы хоть просто быть рядом.
Наконец на седьмой день после родов, когда мы пришли «на дежурство», как называла мой «караул» у реанимации Дженни, она тронула меня за плечо и сказала:
– Смотри, ей уже сняли все трубочки. Она сама дышит. Теперь точно всё будет хорошо.
И я ожила. Снова стала дышать полной грудью и ощущать прилив сил и счастья. Я ждала той минуты, когда смогу подержать свою дочь на руках и вдохнуть этот вкус материнства.
Эмили мне принесли ещё через двое суток. И с тех пор мы практически не разлучались. Я не могла надышаться ей. Всё казалось, малышки прекраснее не существует.
И почему я раньше думала, что дети все друг на друга похожи? У Эмили был особенный маленький носик, вдумчивые глаза зелёного цвета – папины, мой высокий лоб и своенравный характер – тоже мой, видимо.
Мы пролежали в больнице около месяца. Добрали вес, набрались сил – и всё под присмотром врачей. Я постоянно читала статьи в Интернете, но почти все прошедшие через то же мамы твердили: «И всё у нас хорошо. От сверстников ни по росту, ни по весу не отстаем, учимся хорошо, писать-читать-ходить-говорить – всё можем». Это вселяло надежду.
В самой больнице условия были очень комфортные. Я каждый день ловила себя на этой мысли. Хорошая кухня, особое меню от французского повара. Специально установленное освещение в палатах, которое даёт мягкий свет и создает комфортные условия для ребёнка и мамы. Кроме того, каждая палата оснащена специальной комнатой с душем и ванной. И даже одеяла здесь с подогревом. Для членов семей есть удобные диваны. В подарок махровый халат. Женщинам предоставляются услуги парикмахера, специалистов по маникюру и педикюру. Трёхразовое питание пациентки и супруга включено в стоимость, а за дополнительную оплату накормят и других членов семьи. Есть специальная комната для мужа, но я ни разу не позволила Ларри остаться.
Однако даже при таком шикарном сервисе домой хотелось безумно.
На выписку через месяц приехала даже моя мама. И я была совершенно счастливой, предвкушая свою блаженную жизнь. Теперь-то точно!
И дни помчались…
Ларри, когда дочь лишь привезли из роддома, боялся даже дышать рядом с ней. А вот на руках, как ни странно, держал с удовольствием. Пел ей какие-то колыбельные, которые я никогда и не слышала, рассказывал сказки и убеждал, что она понимает.
Он изменился. Стал мягче. И раньше теперь возвращался домой. Два раза в неделю мы гуляли с коляской по парку неподалёку от дома, и это было похоже на ту идеальную форму семьи, какой я её себе и представляла.
Конечно, нам нужно было постоянно посещать доктора, чтобы убедиться, что всё в порядке. Конечно, бессонные ночи давали о себе знать, и иногда я просто рыдала в отчаянии, ощущая себя беспомощной, плохой матерью. Особенно после того, как моя главная помощница – мама – уехала через пару недель. Но от няни, несмотря на все уговоры Ларри, я отказалась.
– И так сижу дома. Нет, никаких посторонних людей рядом с Эмили.
Я говорила с ней часто по-русски. И колыбельные пела на русском. Мне хотелось, чтобы дочь привыкала к двум языкам. И я много читала о том, как воспитывать ребенка-билингва. Не потому, что это дань моде, а потому, что мне хотелось передать корни дочери.
Большую помощь оказала и мама Ларри. Трейси прилетела, когда мы с дочкой ещё были в больнице. Побыла пару дней, и, не желая создавать лишнюю суету, улетела обратно в Лондон, пообещав приехать снова через пару недель.
И как только моя мама, побыв немного, улетела в Россию, и я от отчаяния и безысходности, от этих бессонных ночей и ещё не до конца развитых навыков обращения с ребёнком готова была сойти с ума, моя свекровь прилетела на помощь. У неё так ловко всё получалось, да ещё и с улыбкой, с юмором, как будто она воспитала по меньшей мере десятерых, а не одного Ларри, который младенцем был почти тридцать лет назад.
Ларри теперь гастроли планировал так, чтобы хотя бы раз в неделю на день или два оказываться дома. Больше бы он и не смог.
Долго нашу тайну сохранить не удалось. Ещё пару месяцев после рождения Эмили он ухитрялся ловко обходить расспросы о девушках. Просто мог покрутить одним через другой указательными пальцами, не ответив ни «да», ни «нет». И ведь не врал – девушки у него действительно не было. Были жена и ребёнок.
Но потом нас увидели.
Всего одно неудачное появление «в свете», и весь Интернет взорвался сенсацией.
Был конец сентября, и мы отправились втроём – с Ларри и Эмили – на машине в торговый центр. Был будний день, редкое для нас событие – семейный шопинг. Папочка присмотрел для дочери много новых вещиц и игрушек, да и я не отставала, так что нам приходилось периодически тормозить друг друга – дети растут быстро, Эмили просто не успеет это всё поносить.
Чего только не было для мам и детей! Подушки для кормления, подогреватели, весы, термометры, радио- и видеоняни, воздухоочистители и увлажнители, украшение стен, наборы для создания слепков ручек и ножек. За два часа там меня начало подташнивать, правда. Слишком много товаров!
Мы успели перекусить, я покормила Эмили из бутылочки, и мы отправились вниз, к машине. И вот там-то, на выходе, нас рассекретили.
Простая пара – наши ровесники или чуть помоложе. Забыли выключить звук на телефоне, когда делали фото, и мы их заметили. Поспешно запрыгнули в машину, Ларри передал мне переносную люльку. Естественно, мы не могли скрыть ребёнка, и это меня пугало.
Он сел за руль, но заводить машину не спешил.
– Может, поговорить с ними? Договориться за плату.
– Да ну их, – покачала головой я, хотя и чувствовала внутри панику. – Даже если это всплывёт, рано или поздно всё равно бы случилось. Мы и так долго держимся.
На том и решили. И больше об этом не говорили.
И ведь «всплыло». Гораздо раньше, чем я ожидала. Уже на следующий день.
Я увидела первой. Проснулась с утра, чтобы покормить Эмили, включила мобильный и тут же получила эсэмэску от Элен.
«Не переживай, но о вас теперь знают все».
И две фотографии среднего качества, на которых, тем не менее, отчётливо было видно и Ларри, и меня, и бордовую люльку в его руках.
Со странным мазохизмом я принялась искать информацию в Интернете и читать вместе с комментариями. Моя психика уже не реагировала на всё так остро, как прежде, но, знаете, мало приятного, когда тебя и твою семью обсуждает весь мир.
Фанаты не верили.
«Ларри не стал бы скрывать это от нас!»
«Не может быть! Это правда снова Энн? Может, они просто дружат, и он помогает ей», – чего только не придумают для утешения.
«С ума сойти! Они всё-таки вместе? Ребёнок? Не верю!»
Ларри проснулся в девятом часу утра и застал меня как раз за этим увлекательнейшим занятием.
– Доброе утро, – пробормотал спросонья. – Чего не спишь?
А я без слов повернула к нему экран телефона и с интересом следила, как его ещё заспанные зрачки пытаются сфокусироваться на тексте и перебегают со строчки на строчку.
Он вздохнул с непонятным оттенком – и не злой, и не удивлённый. Наверное, больше меня был готов к такому сюжету.
– Ну, что я могу сказать? Зато теперь мы сможем выходить на люди чаще и не шарахаться в сторону. – Он сел, свесил ноги с кровати и добавил: – И на интервью врать не придётся. Пойду, позвоню Мэтту.
Через пять или семь минут он вернулся.
– Ну что? – поинтересовалась я. – Злился?
Ларри снова пожал плечами. С чего бы, мол?
– Сказал, врать не будем. «Ты уже взрослый и имеешь право на личную жизнь», – передразнил он и засмеялся, а я лишь хмыкнула. – Хочет, чтобы пока мы никак это не комментировали, а в ближайшие дни организует нам фотосессию и интервью, и выдаст эксклюзивом в каком-нибудь крупном издании. Некоторые из них уже связывались с ним с утра.
Мысль о том, чтобы фотографировать нашу
