Когда поют деревья - Бу Уокер
– Почему? – Аннализа начала плакать.
– Послушай, мне правда жаль, – повторила Эмма. – Он, наверное, от нее без ума, он везет ее домой, и все такое. – И чуть теплее добавила: – Прости, что плохо к тебе относилась и не поблагодарила за то, что ты для меня сделала.
Аннализа помотала головой, все еще не понимая. Как такое могло случиться? Как Томас, ее вторая половинка, мог полюбить другую? Как он сумел найти что-то похоже на то, что было между ними?
Аннализа потерла переносицу.
– Спасибо за теплые слова, но я все равно не понимаю. Когда все это случилось?
Она не могла остановить слезы.
Судя по голосу, Эмма была расстроена не меньше.
– Я сейчас повешу трубку. Пожалуйста, больше не звони. До свидания.
И щелчок.
Аннализа перезвонила, но никто не взял трубку. Она попробовала дозвониться еще три раза, и только тогда до нее наконец дошло, что ее просто вырезали из этой семьи, словно раковую опухоль.
Глава 32
А наутро с больной головой
Полностью уничтоженная, Аннализа подобрала письмо с фотографией, скомкала и выбросила в мусор. Жизнь больше никогда не будет прежней.
В какой-то мере она хотела, чтобы Томас оказался здесь. Хотела спросить его, зачем было так долго добиваться ее любви и доверия, а потом безжалостно все растоптать. С каждой минутой гнев Аннализы разгорался сильнее. Под конец у нее осталось только одно желание – оставить все в прошлом. Хватит тонуть в гневе и отчаянии. Надо прогнать эти чувства прочь, как Барнсы выкинули ее из своей семьи.
Надо прогнать Томаса из собственной жизни.
Малыш толкнулся, напомнив о последней ниточке, которая связывали их с Томасом. Как он мог так поступить с их ребенком? Потом она вспомнила, что он не знает о ее беременности. Аннализа была в ярости и больше не хотела говорить Томасу о ребенке. Никогда.
С мыслями о будущем малыша Аннализа забралась на диван и свернулась в клубок, с растущим страхом ища ответы на вопросы. Ее охватило желание защитить своего ребенка. В голове возникали неприятные, но вполне возможные варианты развития событий. Что, если Барнсы воспользуются собственными деньгами и отнимут ребенка? Миссис Барнс много говорила о внуках. Аннализа представила, как эта Линх будет его растить. А в самом худшем случае придется делить малыша с Томасом и его семьей, например, отдавать его каждые выходные. Она такого не вынесет. Рисковать нельзя.
Сидя на диване, все еще убитая злосчастным письмом, Аннализа решала, что должна защитить своего ребенка от страданий, которые приносит любовь и предательство. Она обязана оградить его от этого человека, который не заслуживает ни капли доверия. А значит, нельзя говорить о малыше никому из Барнсов. Гнев, который пришел на смену горю, придавал сил. Сын принадлежит ей, а не Томасу, и она не может допустить, чтобы у ее ребенка был такой ужасный отец и бессердечные родственники. Аннализе все это прекрасно знакомо. Нельзя, чтобы сын разделил ее судьбу.
Аннализа не хотела посвящать в свои планы Уолта, поэтому первым делом решила позвонить Нино и попросить о помощи. Надо было вернуть Томасу машину и кольцо. Кузен как раз только что пришел с работы. Рассказав о случившемся, Аннализа спросила:
– Съездишь со мной в Давенпорт? Я хочу покончить с этим сегодня вечером, чтобы не общаться с его семьей.
– Я предупреждал, что он тебя не заслуживает, сестренка. Конечно, съезжу.
Аннализа поблагодарила и повесила трубку. Лихорадочно размышляя, она стала искать ключи от машины Томаса.
В одно мгновение любовь обратилась в ярость. У Аннализы не получалось ненавидеть Томаса, пока он воюет на проклятой войне. Разве можно винить его в том, что он сбился с пути, когда повсюду совершаются такие чудовищные преступления? Аннализа винила стечение обстоятельств и ненавидела войну, но, наверное, не самого Томаса.
И все-таки она не могла его простить.
Она хотела только одного – вычеркнуть его из своей жизни.
Всю долгую дорогу к Пейтон-Миллзу Аннализу кидало то в гнев, то в слезы.
Почему она такая идиотка? Теперь все пропало. А ведь она не только привыкла к беременности, но и научилась ей радоваться. Ребенок стал частью ее мечты. Их общей мечты. Но без него – кому все это нужно? Аннализа снова осталась одна. Как же она будет выкарабкиваться из этой ямы? Собственная глупость и вера в любовь загнали ее в ловушку, и теперь ей одна дорога – плестись нищей и беременной в Миллз. Разве она сможет в одиночку растить ребенка в Портленде? Ей и так хватает забот, чтобы держать на плаву и себя, и Уолта. До приезда Томаса она бы как-нибудь справилась, но теперь всегда будет одна.
Аннализа встретилась с Нино возле его дома и торопливо его обняла. Нино пытался ее утешить, но Аннализа хотела думать только о насущном. Добравшись до пригорода, где жили Барнсы, они поменялись машинами. Освоившись с управлением «Мустанга», Аннализа поехала к подъездной дорожке Барнсов, указывая путь. В большом белом доме горело всего несколько окон. Было девять вечера, с бухты дул сильный ветер с запахом соли.
Следуя указаниям Аннализы, Нино подъехал к «Кадиллаку» мистера Барнса и оставил желтый «Битл» там. На пассажирском сиденье остался лежать конверт с кольцом и короткой запиской:
Все кончено, Томас. Больше не беспокой меня, если я для тебя что-нибудь значу.
А что еще она могла написать? Можно было объясниться, но Аннализа не хотела рисковать ребенком. Когда она в первый раз порвала с Томасом во время прогулки возле ее дома, он с уважением отнесся к ее просьбе. Остается надеяться, что он и сейчас поведет себя достойно, когда прочитает записку. Не хватало только слушать его извинения. Все и так понятно по фотографии.
Нино бегом вернулся к «Мустангу», и Аннализа стала отъезжать от дома. В зеркале заднего обзора она увидела, как мистер Барнс выходит из парадного входа. Он будет рад узнать, что наконец-то избавился от нищей итальянской девчонки.
Вот и все, подумала Аннализа, когда большое белое здание скрылось из виду. Вот и конец эпохи Томаса, желтого «Фольксвагена» и Давенпорта. Больше она никогда сюда не вернется и никогда его не простит. А он никогда не узнает, что в феврале тысяча девятьсот семьдесят второго его ребенок появится на свет.
Они пристали к обочине, и Нино пересел за руль. Ведя машину обратно в Миллз, Нино задавал Аннализе вопросы, из которых было понятно, как он за нее волнуется. Аннализа при всем желании не могла ничего ответить. Она была полностью убита и уже ничего не понимала.
– Может, по пиву? – предложил он. – Останешься ночевать?
– Нет, – торопливо отказалась Аннализа. – Я устала.
