Бывшие. Соври, что любишь (СИ) - Черничная Даша

— Не-а. Даже наоборот, постоянно спрашивают у меня, все ли понятно. По русскому учительница сказала, что я могу по любому вопросу к ней обращаться. Англичанка только дура.

— Глеб! — торможу его.

— Да че Глеб, па? Я английский лучшее нее знаю, а она докапывается. Не так я слова произношу, видите ли! — Глеб пинает кучу листьев, и та распадается, листва подгоняется порывами ветра и летит по тротуару.

— Пожилая англичанка-то?

— Старее динозавра! — смеется сын, а я сам улыбку сдержать не могу.

Ситуация ясна, на самом деле. Вот эти «Я уважаемый педагог с сорокалетним стажем» — самые страшные люди.

— Значит, надо найти к ней подход, — поджимаю губы.

— Ульяна Романовна то же самое сказала.

— Ты обсуждал с ней это? — удивляюсь.

— Ну, — сразу же мнется Глеб, — было дело.

— Что еще она тебе сказала?

— Что воевать с англичанкой нет смысла, лучше просто игнорировать ее выпады и стараться не привлекать внимание. Тем более что знания по английскому мне не нужны, я и так все знаю. А в следующем году у нас будет уже другой педагог.

Я не успеваю обдумать эту мысль, как мимо нас проносится велосипедист, следом за ним второй. Из-под колес второго вылетают брызги — он въехал в лужу — и Глеба обдает грязной водой.

Глеб вскрикивает, оба велосипедиста тормозят.

Во втором я узнаю Лешу.

— Ой, здрасте, — он смотрит на меня испуганно. — Я не хотел. Извините.

— Что случилось? — подходит мужчина и оглядывает всех нас.

В его лице я смутно нахожу узнаваемые черты, но вспомнить, кто это, не могу.

— Па, я облил Глеба, — виновато выдыхает сын Ули.

Папа, значит?

— Вот, держи, — отец Леши достает из рюкзака упаковку салфеток и отдает Глебу.

— Сорян, Глеб, я правда не хотел, — произносит Леша уже спокойнее.

— Да забей, щас вытру, — замечаю, как ровно говорит Глеб. Он кивает на велик. — Слушай, это «Трек Марлин»?

— Ага! — довольный, кивает Леша.

— Вау!

— Это мне папа подарил! — с гордостью выдает Лешка и с обожанием смотрит на отца.

— А у меня в Америке «Гари Тернер» остался, — вздыхает Глеб обиженно.

— Прокатишься на моем? — неожиданно предлагает Лешка, а у меня внутри почему-то переворачивается все.

Не могу отвести взгляд от, в общем-то, чужого ребенка, нахожу в нем какие-то узнаваемые черты. А еще почему-то возникает гордость за то, что Уля воспитала такого сына.

— Можно, да? — Глеб оборачивается ко мне. — Пап, я прокачусь?

— Если только Леша с отцом никуда не торопятся.

— Мы не торопимся. — Отец Леши смотрит на меня вкрадчиво.

Не сводит взгляда, хмурится, переводит взгляд обратно на Лешку, хмурится еще больше. Потом закрывает глаза, выдыхает.

— Вы отец Алексея? — решаю развеять обстановку. — Я отец Глеба. Леша и Глеб учатся в одном классе, — протягиваю руку. — Меня зовут Максим Аристархович…

— Никонов, — заканчивает тот, руку мне не жмет. — Я знаю, кто вы.

Опускаю руку.

Интересно получается. Откуда он меня знает? Неужели Ульяна рассказала о том, какой у нее когда-то был херовый опыт в отношениях?

— Меня зовут Стафеев Денис.

Стафеев Денис… что-то знакомое. Вспомнить не могу никак.

— Вы вели пары у меня и Ульяны. Экономику.

— Да… Конечно, — произношу прохладно, а воспоминания догоняют.

Вот этот хлыщ подкатывает к моей Ульке. А меня просто выносит от ревности. Но я препод. Я должен держать лицо. Никаких конфликтов со студентами, хотя хочется вмазать этому гребаному Денису, который позарился на мое.

Недолго же ты, Уля, страдала по мне… А он молодец. В отличие от меня, своего не упустил…

Глава 10

Ульяна

После того как Максим благополучно исчез, я осталась одна.

У меня была жуткая депрессия, которая соединилась с токсикозом. Я не могла есть, не могла спать. Меня мутило от всего, даже от святой воды. Стало тяжело передвигаться, вставать с постели. Несколько раз я успела полежать в больнице на сохранении.

Я постоянно плакала. Мне было так плохо, так одиноко. Душа рвалась к Максиму, но я грубо обломала ей крылья. Хватит. Налеталась.

Хотелось узнать все о Максиме. Залезть в его соцсети, пройтись по страничкам друзей, но я и тут дала себе по рукам.

Хорошо, что сессию тогда я практически полностью закрыла автоматом. Был один экзамен, но преподаватель, пожилой профессор, глядя на зеленую меня, перекрестил и отправил с богом с пятеркой в кармане.

А потом я закрылась дома. Нужно было готовиться к госам.

Я понимала, что необходимо собраться и попытаться начать жить заново. Как-то двигаться дальше, несмотря на то что очень хочется залезть под одеяло и тупо скулить.

Папе я тогда честно сказала все как есть. Беременна. Рожать буду. Отца у ребенка нет и не будет.

Каково же было мое удивление, когда вместо нравоучений папа… заплакал. А я, конечно же, вместе с ним. Папа плакал и говорил о том, как рад, что станет дедом. Он очень хотел внука. И имя тоже придумал своему внуку сам. Назвать сына Лешкой — его идея. Имя мне понравилось, и я не стала сопротивляться.

Госы я сдала спокойно. Потом была подготовка к диплому. Диплом я защищала последней. Пришла в бесформенной одежде, чтобы не увидели пузо, и сдала все.

С подружками, Ленкой и Настей, на время беременности я перестала общаться. Так вышло.

Потом Ленка уехала в другую страну, а Настя, как мне кажется, так до конца и не смогла мне простить того, что я отказалась от нее. Она все видела, чувствовала и понимала. Осознавала, что ломает меня из-за Макса. Я никогда в открытую не говорила ей, что у меня отношения с Никоновым, но Макс был другом ее брата, и Настя, как мне кажется, многое видела и слышала. Она знала — у меня с нашим преподом тайная связь.

Однажды, когда я гуляла в парке с коляской, случайно встретила Настю. Я стыдливо хотела сбежать, но она не отпустила. Ругала меня за то, какая я дура, но больше не оставила. Стала Лешке названой тетей, а мне надежным тылом.

Тему Лешки мы не обсуждали, но, мне кажется, она поняла, кто его отец — как-никак мы учились в одной группе, и она, так же, как и я, ходила на пары к Максиму.

Помимо отца все это время рядом со мной был Денис. Если честно, тогда я плохо понимала его мотивы.

Я беременна. От другого. Ну зачем я ему была нужна?

Но Денис был рядом. Даже из роддома встречал. Акушерка торжественно, со словами: «Держите сына, папаша!» вручила сына Максима ему.

Иногда мне снится выражение лица Дениса в тот момент.

Там было столько боли и безысходности, что хотелось провалиться сквозь землю. Но Дэн принял сверток и растерянно глядя на меня, прижал моего сына к себе.

Денис не оставил меня и тогда. Я-то думала, что он увидит ребенка, все эти слезы, сопли, сыпи, бессонные ночи, поймет, как с ним тяжело и уйдет. А он…

Когда Лешке было полгода, Денис сделал мне предложение. А я согласилась, да. Наверное, это было эгоистично с моей стороны, ведь я его не любила.

Он всегда был для меня хорошим другом, хорошим мужчиной, тылом. А потом стал хорошим отцом Лешке, пусть и неродным.

Так как Леша родился до брака, в свидетельстве о рождении в графе «отец» пусто. От сына я никогда не скрывала, что Денис ему неродной. Кто настоящий папа, Лешке неинтересно, его устраивает Денис как отец. Все прочее его не интересует.

Мы прожили в браке три года. На большее нас не хватило. Или не нас, а меня?

Я перестала тешить себя пустой надеждой о том, что однажды полюблю его. Я видела, что Денису нужна женщина, которая его любит, а не та, которая лишь принимает помощь и, по сути, пользуется им.

Денис ушел, но с Лешкой продолжил общаться. И я искренне ему благодарна за это.

Максима я также вычеркнула безжалостно, хотя нет-нет, да Настя как бы невзначай говорила, что тот в Америке и возвращаться не собирается. Но вот он тут, и все идет по одному месту…

— Ма, мы дома! — кричит сын из коридора.

Выглядываю.

Денис тоже проходит в квартиру, смотрит как-то странно на меня.